– Недоговаривает она, конечно, много… – начал я.

– Недоговаривает? – Аюми опять повернулась ко мне.

– Ну, например, у нее билет на паром и на нее, и на машину туда и обратно, причем обратно – уже в среду.

– Да, это мы знаем, – почти шепотом произнесла Мураками. – И что она здесь недоговаривает?

– А то, что билет у нее обратный на среду, а мне она побожилась, что в Саппоро пробудет две недели.

– А вот это уже новость… – задумчиво отреагировала на мое сообщение железная капитанша.

– Если она не врет, разумеется, – попытался успокоить ее я. – Хотя я чувствую, что не врет.

– Жить она будет в «Гранд-отеле»?

– Да, там же, где и вы, – ответил я.

– Броня есть?

– На вас? Какой вопрос?! – возмутился я.

– Спасибо… – Она опять перешла на бурчание. – На нее, конечно! На нее броня есть? Вы проверяли?

– Я лично нет, но ребята должны были проверить. Если бы брони не было, я бы уже знал.

– Понятно! Это уже Саппоро? – Она постучала костяшками тонких, детских пальчиков по своему окну, за которым радостной радугой разливался разноцветный неон игротек и дискотек.

– Нет, это пока Энива, – ответил я.

– Вы про мужа у нее что-нибудь спрашивали? – Мой ответ ее явно разочаровал.

– Спрашивал.

– И что она?

– Формально – ничего. Обычная японская жена.

– Что значит «обычная японская жена»? – Этот ее вопрос еще более утвердил меня в мысли о том, что к категории «женщин» Мураками-сан, точнее тогда – Мураками-чан, не относится.

– То, что у мужа – бизнес, он кормилец, и где он деньги берет, чтобы ей на прокорм давать, ее не интересует.

– Понятно.

– А мне нет. – Пора было кончать этот цирк.

– Что вам непонятно? – поинтересовалась она.

– Давайте-ка, господин капитан, кончайте темнить – за вас это вон природа успешно делает. – Я мотнул подбородком в сторону вечной тьмы по левую от нас сторону. – Расскажите-ка мне лучше, что вы знаете о ее муже и что вообще вся эта история с рулоном якобы мусора может значить. А то мы все про Инагаки с Хасегавой да их сортирное приключение… Дело прошлое, а Ирина наша – самая что ни на есть настоящая…

– Хорошо, – неожиданно покорно согласилась она. – Я вам все в общих чертах расскажу, и вы, если что уточнить захотите, спрашивайте, пожалуйста, потому как я чувствую, что нам вместе поработать все-таки придется. Понятно?

– Чего ж не понять! Я сам во всем ясность предпочитаю… – негромко признался я.

– Ну вот и славно… Значит, Ирина эта появилась на нашем горизонте в девяносто восьмом.

– Они так давно женаты? – удивился я.

– Нет, поженились они в двухтысячном. А в девяносто восьмом ее нынешний муж Катаяма Ато в первый раз привез ее с Сахалина в Ниигату как гостью. То есть по гостевой визе.

– На три месяца, значит?

– Правильно, на три месяца. Собственно, поэтому мы с ней и познакомились.

– Почему «поэтому»?

– Виза у нее была на три месяца – до конца августа. Мы тогда про нее слыхом не слыхивали, а тут в октябре уже звонок из иммиграционной службы: так, мол, и так, по нашей линии гражданка Российской Федерации Ирина Петренко…

– Петренко?

– Да, ее девичья фамилия Петренко.

– Украинка? – Я поспешил проявить соответствующие этнолого-лингвистические познания.

– Да нет, она русская. У них там, знаете, в советское время намешалось всего… У них там и какой-нибудь Георгадзе – русский, и Иванов – якут… Короче говоря, она, конечно, русская…

– Ну пускай будет русская, – согласился я и восстановил в своем воображении облик сегодняшней дневной красавицы, которая, как оказалась, до перехода в муракамовскую категорию «женщин» носила банальнейшую украинскую фамилию. Осталось только у Ганина узнать девичью фамилию сексапильной Наташи Китадзимы… Не дай бог, какая-нибудь Горшкова или Пирожкова окажется!…

– Так вот… Иммиграция нам звонит и говорит, что эта самая Петренко до сих пор пределы Японии не покинула.

– Такое вот начало было, да?

– Да. Мы ее, конечно, разыскали быстро: она и не думала прятаться, просто жила у этого Катаямы…

– Как женщина? – не удержался и съязвил я.

– Разумеется. Вы же ее видели! – не в бровь, а в глаз выстрелила рассудительная Аюми.

– Видел-видел… – Я не стал признаваться проницательной капитанше, что продолжаю видеть эту Ирину именно в этот самый момент.

– И Катаяме завидуете?

– А то… – каламбурно вздохнул я.

– Да, его именно Ато и зовут, – бесстрастным эхом отреагировала на мою хохму Мураками. – Вот. Скандала не было. Он за нее заплатил по суду положенный штраф, она уехала к себе на Сахалин, а ваш этот самый Ато зачастил туда же. По десять – двенадцать раз в год туда плавал.

– У него автомобильный бизнес. Чего в этом странного? – Я скромно попытался защитить от агрессивных нападок противоположного пола неведомого мне торговца подержанными «тачками».

– Ничего странного… – согласилась со мной Мураками. – Тем более вы же ее видели…

– И? – Я кивнул вперед, где за лобовым стеклом сплошная тьма стала постепенно разбавляться радужным молоком большого города. – Саппоро вон уже…

– Так вот, у них этот… Как это обычно принято называть, «роман», что ли?…

– Роман – можно. Или повесть. У кого как, Мураками-сан, – улыбнулся я. – На худой, извините опять же за каламбур, конец, может быть и скромный рассказ, в духе, скажем, Антона Чехова… Большой, кстати, был специалист по, как вы их называете, «женщинам»!…

– Чехов – отличный писатель! – Она достойно выдержала удар, – Значит, будет «роман»…

– И что их роман?

– Закрутилось все, завертелось, и два года назад он ее снова по гостевой визе выписал…

– На три месяца опять?

– Формально – да. Наша иммиграция больше не разрешает. У нас же с ними до сих пор мирного договора нет…

– Я в курсе, Мураками-сан. – Мне ужасно захотелось обращаться к ней не с официальным «сан», а с детским и дружески теплым «чан», потому что, несмотря на то, что брюки на ней были не в пример Ирининым широченными, а ноги под ними – короткими и кривыми, она мне начинала определенно нравиться: не как «женщина», конечно, но как рассудительный и проницательный партнер.

– Короче, они расписались и стали мужем и женой.

– Где расписались? В нашем ЗАГСе?

– Нет, у вас в Саппоро, в российском генконсульстве.

– Что, сюда специально прилетали?

– Не прилетали, а так же, как она сегодня, приплывали. Точно так же, как туристы, с машиной…

– Проверим, – пробормотал я.

– Да мы уже давно проверили… – хмыкнула умненькая Аюми. – Консульство по телефону подтвердило. Осталось только получить бумаги. Вернее, копии бумаг.

– Зачем? – Затем, Минамото-сан, зачем я здесь…

– А зачем вы здесь? – Я решил вернуть ее к началу нашего разговора, поскольку впереди замаячил наш съезд со скоростной в центр Саппоро, где Мураками-чан ждал уютный номер в не менее престижном, чем мой казенный «краун», «Гранд-отеле».

– Затем, что Ато Катаяма пропал, – рубанула она.

– Как – пропал? – с наигранным безразличием поинтересовался я.

– Его нет нигде.

– Нигде?

– Ни дома, ни на работе.

– Иммиграцию беспокоили?

– Конечно. Ни через один из погранпунктов Японии он не проходил.

– Родственники?

– Родственники есть. И в Ниигате, и в Токио, и еще много где. Он сам вообще-то из Аомори…

– И что они?

– Ни у кого из них его нет. Всех обзвонили. – Она сокрушенно покачала своей бесформенной головой.

– Когда поиски начали? Сегодня?

– Официально сегодня, разумеется, после сигнала из Отару. Но до этого были и другие сигналы – от соседей, родни опять же…

– Что за сигналы?

– Они где-то уже больше года скандалят постоянно.

– Родственники?

– Нет, Ирина с Ато.

– Раз сигналы от соседей, значит, скандалят громко?

– Да, женщина эта – сильная и дерзкая, в отличие от наших женщин терпеть несправедливость или даже насилие со стороны мужчины она не будет.