Настроения и так не было, а пока Мэгги ждала Кристофера, испортилось окончательно – он не пришел. Мэгги натянула сорочку, причесалась, умылась холодной водой, а он все не шел. Может быть, Кристофер ненавидит ее так, что даже не доверяет себе, опасаясь убить? Хотя, если убьет, его права на землю будут под сомнением.

Мэгги погасила лампу и легла. Сколько времени пролежала без сна, неизвестно. Может быть, несколько минут, а может быть, и больше часа. Печальные мысли гнали сон прочь. Как жить дальше с мужем, который презирает ее, а с каждой вспышкой естественной страсти презирает еще больше? Как общаться с любимым, который никогда ее не любил и никогда не полюбит? Постоянно ощущать, что она не достойна его внимания. Почему Мэгги была такой глупой и полюбила Кристофера?

И на этот раз ее ангел-хранитель спал.

В конце концов, усталая и несчастная, Мэгги встала, набросила халат и, прихватив лампу, вышла во двор, где еще недавно так вдохновенно танцевала. Под деревьями стояли скамейки. Она выбрала самую дальнюю от дома и села, погасив лампу. Прохладный легкий ветерок был еще чуть влажным, хотя тучи давно ушли. Ярко светила луна, звезды усыпали небо от горизонта до горизонта.

Мэгги поджала под себя ноги, только сейчас осознав, что вышла босиком. Даже за миллион лет она не научится вести себя, как леди. Кристофер прав, она родилась в грязи, грязью и останется. Неудивительно, что он боится испачкаться рядом с ней.

– Мэгги?

Она вздрогнула, услышав голос Тода. Неужели человека нельзя оставить в покое, чтобы тот мог поплакать и пожалеть себя в одиночестве?

– Я был в кухне и увидел, как ты вышла. Тебе плохо?

– Со мной все в порядке. – И подумала: «ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ».

– Мы, конечно, тебя сегодня измучили. С моей стороны было эгоизмом просить танцевать. Ты от усталости не можешь уснуть?

– Со мной все в порядке, – настаивала Мэгги. УХОДИ ЖЕ.

Без приглашения Тод сел рядом. Он все еще был в костюме, который надел к ужину, и, судя по запаху, свежевыбрит. Зачем мужчине бриться так поздно ночью?

– Что это? – его палец коснулся щеки Мэгги. Удивленная, она отстранилась. – Ты плачешь?

Она не сознавала, что плачет, но так и было.

– Этот ублюдок плохо обращается с тобой?

– Тод!

– Извини, я не хотел в присутствии дамы выражаться так грубо, но очень зол оттого, что этот иностранец оскорбляет тебя!

– Он не оскорбляет!

– Тогда почему ты плачешь? Я видел, как он злился. Ревнует? Какие его слова так тебя расстроили?

– Он ничего не сказал. – По крайней мере, сегодня. Раньше он много чего говорил, но только сейчас Мэгги поняла смысл этих слов. Она встала.

– Мэгги, не уходи, я не хотел напугать тебя.

– Глупости, ты не напугал…

– Тогда сядь.

Мэгги послушно села – не хотелось снова тщетно пытаться уснуть. Ей показалось, что Тод придвинулся ближе.

– Мэгги, мне больно говорить это, а тебе, наверно, еще больнее слушать, но, кажется, Кристофер Тэлбот женился только из-за твоей земли.

Мэгги усмехнулась, но слова Тода болью отозвались в сердце.

– Тод, не твоя забота, почему мы с Кристофером поженились.

– Это становится моей заботой. Я знаком с тобой только один день, но чувствую… что необычайно привязался к тебе.

Мэгги с трудом удержалась от смеха. Что это – наивность? Романтичность? Или еще один охотник за землей?

– Тод…

– Нет, Мэгги, послушай. Любой мужчина, заставляющий жену плакать, – плохой человек. Ты заслуживаешь лучшей жизни.

– Почему ты думаешь, что я плачу из-за Кристофера?

– Я же вижу, как он обращается с тобой. Ах, Мэгги, тебе необходимы тепло, забота, страсть.

Осторожно прикоснувшись пальцами к подбородку, он повернул ее лицо к себе. Мэгги поняла, что сейчас Тод поцелует, но не попыталась уклониться. Интересно, как целуются другие мужчины? Может быть, она из тех женщин, у которых в присутствии мужчин поднимается температура? Может быть, Кристофер для нее не единственный?

Тод поцеловал нежно и осторожно, но, видя, что она не возражает, стал более требовательным. Крепко прижал Мэгги к себе, языком разжал ее губы и скользнул в рот. Мэгги терпела. Едва не задохнулась, но терпела.

Когда Тод разжал руки, у Мэгги возникло непреодолимое желание умыться, стереть с губ его поцелуй. Но это слишком жестоко по отношению к молодому мужчине. Ничего отвратительного или невыносимого в поцелуе не было, за тем лишь исключением – это не Кристофер. Поцелуй Тода был каким-то слюнявым и неуклюжим, поцелуи Кристофера – божественными.

– Тод… ты очень привлекательный мужчина, ты мне нравишься, но я замужем и не имею права дружить с тобой. Если ты решил, что мне нужен мужчина… Это не так.

– Ты позволишь Тэлботу всю жизнь унижать тебя?

– Да… нет. Конечно, нет! Ни один мужчина не может сделать мою жизнь жалкой! – пылко возразила Мэгги. – Я – не слабая женщина, неумеющая жить самостоятельно, без чужой подсказки.

– Но ты не любишь мужа.

Лицо Тода выражало нежность и сочувствие. Ну почему она не полюбила вот такого, знающего, что нужно женщине, как с нею обращаться?

– Нет, я люблю Кристофера… Не знаю… Да, очень люблю, – уже более уверенно повторила Мэгги.

Тода это не убедило. Он наклонился для второго поцелуя, но Мэгги чуть отвернулась, и поцелуй пришелся в щеку.

– Я думаю, ты не знаешь своего сердца, моя прекрасная, грустная Мэгги. Я здесь, рядом, позови, как только пожелаешь. Если бы ты вышла замуж за меня, у тебя никогда не было бы повода грустить.

– Спокойной ночи, Тод.

Тод долго смотрел ей вслед. С его внешностью и обаянием соблазнить женщину не составляло большого труда. Обольщение – одно из немногого, чем он владел в совершенстве. Но Мэгги Монтойя – крепкий орешек, добиться ее нелегко, однако она стоит потраченных усилий. Да, эта женщина стоит больше, чем ее земля и хитрые планы отца.

На следующее утро Кристофера разбудил осторожный стук в дверь.

– Кто?

– Миссис Джонсон, экономка. Завтрак готов. Мистер Харли хочет рано поехать на пастбище и предлагает вам отправиться вместе с ним.

– Отлично. Я встаю.

В комнате еще было темно, за окном чернело небо. После бессонной ночи веки казались налитыми свинцом. Почему-то на ранчо «Дель-Рио» Кристофер не чувствовал себя таким бодрым, как у Слейтеров. Он посмотрелся в зеркало и вздрогнул – вид такой же плохой, как и самочувствие. Плечо и бок занемели, на лице красные рубцы от подушки. Щетина покрыла щеки и подбородок.

– Чертов трус, – пробормотал он, обращаясь к отражению в зеркале. – Глупый трус.

Намыливая лицо для бритья, размышлял о событиях предыдущего вечера. Он обидел Мэгги? До сих пор Кристофер даже не предполагал, как трудно бывает контролировать жену. Он всегда с презрением относился к слабым и глупым мужчинам, жены которых брали бразды правления в свои руки, а они ходили, прикусив язык. И вот теперь у него жена, которая не только не следует его курсу, но и атакует с флангов.

Кристофер сбрил щетину, вымыл бритву и тяжело вздохнул. Нужно было активно противостоять Мэгги, но он оказался трусом. Сколько раз находил в себе мужество в боях, лицом к лицу со смертью, а вот выдержки на такое безобидное существо, как женщина, было не больше, чем у трусливого кролика.

А может быть, это мудрость взяла верх над гневом? Весь вчерашний день он наблюдал за Мэгги и Тодом. Маленькая ведьма намеренно провоцировала мужа своей вопиющей «дружелюбностью» к сыну хозяина. А потом стала танцевать. Господи, как она танцует!

Танец ни в коей мере не был пошлым. Мэгги талантлива, грациозна, музыкальна. Но весь танец – сплошной соблазн, особенно для того, кто к ней уже неравнодушен. Мэгги, конечно, могла считать, что играет с молодым Харли в невинную игру, но Кристофер не видел невинности в похотливом взгляде мужчины. Тод хотел ее и добьется своего, если она не очень будет возражать.

Наблюдая за танцем, Кристофер чуть не потерял над собой контроль. Гнев, страсть и ревность объединились; если бы он пошел к ней ночью, одному Богу известно, что могло бы произойти. Самообладание разбилось в пух и прах, он был динамитом, фитиль которого уже горел.