Но сперва нам дядю Агигульфа проводить в дорогу надо было. Дядя Агигульф хоть и знал, что дело срочное и быстро нужно отправляться, вдруг с дедушкой Рагнарисом разговоры завел. Стал его расспрашивать про гепидов, что да как. Дедушка ему рассказывать начал и увлекся. Всю историю народов готского, гепидского и герульского рассказал, от выхода со Скандзы до Аттилы-батюшки. Ибо после Аттилы-батюшки настал конец истории и началось прозябание. Так дедушка Рагнарис говорит.

На самом деле дядя Агигульф про гепидов и без дедушки хорошо знал, а про герулов ему и вовсе без надобности было; он время тянул - хотелось ему непременно присутствовать, когда Гизарна с козлами в дорогу собираться будет. Они с Валамиром заранее договорились, что не отбудут прежде Гизарны.

Валамир в это время от двора Гизарны ни на шаг не отходил, следил. Наш-то козел еще с утра доставлен был. Потом рабыня-замарашка от Валамира прибежала, дяде Агигульфу на ухо зашептала. Доложила, что хродомеров козел на подворье доставлен к Гизарне. На дядю Агигульфа эта замарашка умильно смотрела; брат мой Гизульф на девку эту глядел свысока и оценивающе, но она на него и не поглядела. Она на дядю Агигульфа таращилась. Дяде Агигульфу же до замарашки дела не было; другие думы дядю Агигульфа одолевали.

Чтобы не пропустить момент, когда Гизарна поедет в путь-дорогу, дядя Агигульф с Валамиром всю ночь у Валамира караулили (тот близко к Гизарне живет), глаз не смыкали - любопытно им было. Как светать начало, стал Гизарна коня седлать и козлов выводить.

Мы с Гизульфом тоже не хотели прозевать, как Гизарна с козлами поедет, поэтому с валамирова подворья глаз не спускали. Я заснул было, но тут Гизульф меня разбудил: началось, мол!

Аргасп и Теодагаст, видать, ту же думку имели. Гизарна про то, конечно, догадывался и хотел уехать скрытно, но не тут-то было. Выследили Гизарну. Только со двора выехал, козлов на веревке ведет, как навстречу с молодецким уханьем Аргасп с Теодагастом выскочили - подловили-таки Гизарну!

С самого тинга Гизарна крепился, ходил чернее тучи, однако ж тут не выдержал. За меч было взялся, но опамятовался: в капище едет, нельзя ему ссоры затевать. Губу закусил. Тут за спинами Аргаспа с Теодагастом телега заскрипела. В телегу дядя Агигульф запрягся и ржет вместо коня. Конь Гизарны попятился. Гизарна на дядю Агигульфа глаза вылупил. Пока этим занят был, не заметил, что со своего двора Валамир прокрадывался, жерди, ремнями в козлы связанные, нес.

Нам с Гизульфом любопытно - что еще богатыри наши затеяли?

Дядя Агигульф Гизарне говорит: зачем, мол, тебе верхом ехать? Бери, мол, телегу, запрягай козлов. Будешь, как Вотан, на козлах кататься. И к козлам подскакивает, за рога их хватает. Спрашивает: который у тебя Скрежещущий-Зубами, а какой - Скрипящий-Зубами?

Гизарне самому впору зубами скрежетать. Так и убил бы дядю Агигульфа, но сдерживается. Нельзя ему убивать, в капище едет. Вот кабы из капища ехал - тогда можно.

Гизарна спешился и, коня в поводу держа, к шутникам направился - к Аргаспу с Теодагастом и дяде Агигульфу с телегой его. Желваки на лице так и ходят. Пока кроткие речи сквозь зубы цедил, не заметил, как сзади к коню Валамир подобрался. Конь вдруг заржал, вырываться стал. Гизарна обернулся - новая напасть: Валамир под брюхо коню нырнуть норовит и в руках что-то держит.

Гизарна все так же кротко спросил, что это сукин сын и внук сучий под брюхом благородного животного делает? Не кобылицей ли себя возомнил? Так его благородный конь не всякую кобылицу семенем своим почтить изволяет. Посему пускай Валамир убирается и на своем подворье у петухов милости просит, коли так уж приспичило ему.

Тут Валамир рожу дерзкую выпростал из-под брюха коня гизарнова и со смирением притворным вопросил, отчего у благородного Слейпнира, коня вотанова, всего четыре ноги, а не восемь, как поют про то в песнях? Негоже Вотану на четвероногом коне разъезжать, коли положено на восьминогом. И он, Валамир, смиреннейше хочет ошибку сию исправить и лишние ноги коню спроворил, ночь не спал - трудился. Не откажи принять дар сей, великий Вотан!

И жердины протянул с умильным видом.

Гизарна аж затрясся. Видно было, что с радостью бы жердинами этими огрел. Но нельзя ему, чист должен быть, дабы перед Вотаном предстать. Ах, кабы из капища возвращался!..

Аргасп, Теодагаст и дядя Агигульф ржали почище десятка восьминогих Слейпниров, все село перебудили, собаки лаять начали.

Озверел тут Гизарна. В седло вскочил, коня развернул, Валамира пинком отшвырнул и с места было взял. Да не тут-то было. Козлы в веревках запутались и упали, поволочились было за конем, Гизарна коня насилу остановил.

Козлы в пыли бились, орали, не распутаться им было. Богатыри тоже по пыли катались - ржали. Аргасп так зашелся, что на плетень повалился и завалил плетень. И на нас с Гизульфом упал - мы с братом моим за этим плетнем прятались. Дядя Агигульф на телеге сидел и ногами по телеге колотил от радости, а Валамир жердины к телеге пристраивал - запрягал.

А Гизарна сидел в седле, поводья бросил, голову понурил и плакал. Конь его шел неспешным шагом, козлов по пыли приволакивал, вставать им не давал.

Так проводили Гизарну.

Обычай таков: когда воин в капище с таким делом едет, как от нас Гизарна ехал, положено его со смехом и шутками провожать. От этого и Вотану радость, ибо Вотан (дедушка говорит) сам большой озорник. Потеха это воинская, потому ее скрытно проводят, чтобы бабы не набежали и дела не испортили.

Потому у нашего дяди Агигульфа с Гизарной вражды не будет.

Наш Бог Единый все же лучше Вотана. Без всяких козлов что хочешь тебе сделает, только упросить его надо, подход иметь. Так Одвульф говорит. Он поэтому и хочет быть святым.

Мы с братом договорились отцу нашему Тарасмунду не рассказывать, что ходили с дядей Агигульфом провожать Гизарну в капище. Наш отец боится Бога Единого. А мы с Гизульфом не боимся, мы будущие воины. Годья же говорит: это у нас по молодости и по неразумию.

Дядя Агигульф с Валамиром на другой день отъехали. Долго наставляли их. Рагнарис и Хродомер маялись - лучше бы им с гепидскими старейшинами разговаривать, не сказали бы молодые сгоряча лишнего. Вечером того дня, как Гизарна уехал, дедушка Рагнарис всех нас из дома прочь изгнал и с дядей Агигульфом перед богами уединился. А что там происходило, то нам неведомо. Дядя Агигульф сказал нам с Гизульфом только, что дедушка голову мертвую спрашивал, не гепидская ли она.