- У вас, конечно, дипломатический паспорт, - сказал Ивану уважительно один из экспертов. - Однако, у нашей таможни семь пятниц на неделе и вообще...

Он не договорил, что "вообще", но Иван его понял. Сокрушенно вздохнул, развел руками: "Сынишка так мечтал, что я привезу автомобиль. Но по нынешним порядкам, если я машину отправлю домой, то по родной столице будем в ней разъезжать буквально без штанов".

- Вашу машину можно хорошо здесь продать, - успокоил его амторговец.

- Нет, я ее Сергею, известинцу оставляю.

Тот понимающе кивнул.

Сергей устроил для друга прощальный ужин у себя дома в самый канун отъезда. Он хотел заказать отдельный кабинет в ресторане "Уолдорф Астория", но Иван запротестовал: "Ей Богу, Серега, устал я от всей этой кутерьмы. И потом, хочу в этот последний вечер побыть без чересчур веселой толпы жующих и хмелящихся".

И вот их было четверо - Сильвия, Элис, Сергей и Иван. Еда, обычная американская еда - салаты, стейки с картофельным пюре, кукурузой, цветной капустой, яблочный пирог - была доставлена из ресторана "Хулиган", который располагался на первом этаже дома Сергея и где его знали все - владелец, шеф-повар, официанты. Вишневого цвета посуда, вишневого цвета бокалы, вишневого цвета свечи.

- Красиво! - как-то ровно, безрадостно произнесла Сильвия при взгляде на стол.

- Серж с Украины, - заметила Элис, появляясь из кухни с бутылками вина, которые там открывал хозяин. - Как и Ваня. У них вишня самая любимая ягода.

- Во Франции ее тоже любят, - Сильвия сняла шубку из серебристой лисы, подошла к трюмо, стала приводить в порядок прическу. "Хороша! - ставя бутылки на стол, Элис исподволь разглядывала француженку. - Каждый раз ее вижу и каждый раз открываю новые грани Иванова алмаза. Вот, вот - профиль Жозефины! Бесподобно... Что же теперь с ней будет? Ведь она его, по-моему, любит. Серж говорит - однолюбка. Ну поедет в Россию как туристка, в лучшем случае, на месяц, а дальше? У Ивана жена, сын. - Элис вдруг беспокойно обернулась, нашла взглядом Сергея, тревожно улыбнулась. - На ее месте я бы... умерла".

Иван подошел к окну, прислонился лбом к стеклу.

- Well, ladies and gentlemen, что в переводе на советский русский будет - товарищи! Давайте дружно скажем - "нет"! - унынию и печали, Сергей сказал это голосом предельно веселым. Да, мы завтра проводим домой нашего дорогого друга Ивана. Но жизнь продолжается. И мы еще не раз и не два обнимем его в Москве, в Париже, в Нью-Йорке. - Говоря это, он разлил по бокалам только появившееся в продаже на Восточном побережье калифорнийское шардоне. - Семь футов тебе под килем, Иван, и счастливого попутного ветра! Сегодня он особенно нужен каждому из нас, кто возвращается в Москву.

Звон сдвинутых бокалов был настолько мелодичным, что Элис заметила: "Хрусталь поет песню удачи!"

- А винцо отменное! - Сергей первый поставил на стол осушенный бокал, поднес к губам салфетку и тут Сильвия поперхнулась, разразилась рыданиями и, уронив недопитый бокал на ковер столовой, бросилась прочь, в спальню. За ней хотел было последовать вконец потерянный Иван, но Элис его удержала:

- Лучше я, поверьте, я знаю.

Когда она вошла в спальню, Сильвия лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, обхватив голову руками. Элис поразил не столько ее вид, сколько плач - тонкий, жалобный, протяжный. Она присела рядом, стала гладить волосы, руки Сильвии.

- Милая, родная, ну разве можно так убиваться, - говорила она и бесконечная жалость к этой девушке, в сущности еще ребенку, вдруг охватила ее. Она понимала, что Сильвия сама выбрала в любовники женатого человека, что наверное она не думала поначалу, что флирт забавы и скуки ради перерастет в столь глубокое, столь могучее чувство. Ах, ну разве любовь подвластна разуму, разве она поддается планированию - сегодня встреча, завтра поцелуй , послезавтра близость и семья? Потому любовь и трагедия так часто, увы - слишком часто, оборачиваются синонимами. А у Сильвии и Ивана не только различно семейное положение. Различны государства, их социальные системы. И это уже трагедия вдвойне. Как и у меня с Сержем. Он, правда, не женат, вдовец, но все остальное - то же. Тооо жеее! - Она, стараясь утешить Сильвию, сама зарыдала. Заглянувший в дверную щелку Сергей, увидев, что обе женщины, обнявшись, плачут, отпрянул от двери.

- Пусть пока успокоятся, - на минуту растерявшись произнес он. Решительно подошел к бару, взял бутылку "Московской". - Давай-ка хряпнем по стакану нашей. - Проговорил он это тихо. Иван молчал. Выпили, не чокаясь. Минут через пять дамы вышли в столовую. Пудра прикрыла следы слез.

- Женщины поплакали, это же так естественно, - деланно рассмеялась Элис. Натянуто улыбнулась Сильвия.

- Ванечка, мне можно водки? - попросила она.

- И я, и мне тоже, - топнула ножкой Элис, но туфелька ее утонула в пушистом ворсе ковра. Они выпили разом, не дожидаясь мужчин. Потянулись друг к другу через стол и поцеловались.

- Еще! - потребовала Элис. - Мы тебе, Ванечка, желаем счастья. Счастье - это любовь. Сильвию ты любишь, значит, даже на самом краю света она будет в твоем сердце. А ты - в ее. Вот за это я хочу выпить эту рюмку до последней капельки! Vive l' amur!

И вдруг словно кто-то невидимый вложил в пасмурные, охваченные холодом отчаяния и растерянности души четверых по маленькому нежному солнышку. И все четверо одновременно почувствовали этот свет и это тепло. И улыбки стали не вымученными, и голоса естественно добрыми, создающими атмосферу понимания друг друга с полуслова.

- А я знала, что ты должен уехать за месяц до того сигнала, о котором я тебе рассказала, - Сильвия смотрела на Ивана тихо, ласково. - Я обычно на картах не гадаю. Но как-то вечером, когда я была совсем одна, против своей воли даже бросила на тебя карты. Да, Ванечка, я тут же увидела: дальняя тебе дорога. И скоро.

- Ты по-настоящему умеешь гадать? - заинтересовалась Элис. - Может, ты мне поможешь узнать, что на уме у моего Сержика, а?

Сергей загадочно улыбался, Иван смотрел на Сильвию напряженно, даже опасливо.

- Настолько может, что ты не захочешь ее всерьез просить об этом, сказал он, целуя руку Сильвии.

Около полуночи Иван и Сильвия стали прощаться.

- До завтра, дружище. Буду у тебя за три часа до посадки. - Сергей задержал Ивана в гостиной, пока женщины шушукались у выходной двери. - По моей линии уже дал цидулку в центр, что ты объективно помогал мне в работе. - Иван поморщился. - Ты зря так реагируешь. Сам знаешь, что дома творится. Головы летят и виноватых, и правых. И не знаешь, чьих летит более.

- Я вот сейчас, здесь, сидя за столом, придумала, что мне делать, Сильвия озорно сверкнула глазами, наклонилась к уху Элис. - Напишу письмо усатому диктатору, пусть он пошлет Ванечку директором русской школы в Париж.

- А что, идея превосходная! - Элис задорно тряхнула кудрями. - И я под этим письмом свою подпись могу поставить. Поможет!..

День выдался ненастный. С раннего утра моросил мелкий, частый дождь, к полудню превратившийся в ливень. Провожать директора приехали почти все преподаватели школы, Рут Клайнбух и Рэдьярд Клифф. "Видите, Нью-Йорк опечален вашим отъездом, - сказала Рут, передавая Ивану увесистый пакет. Здесь свежие отчеты о только что закончившейся конференции преподавателей средних школ штата". "Боюсь, он напишет в своей газете, - Рэдьярд мягко ткнул пальцем в живот Сергея, - что очередной анти-русской акцией Американской Администрации явилась организация внеочередного дождя в день отъезда директора советской школы. Между прочим, Иван, мы с Рут и еще человек двадцать из системы просвещения собираемся нагрянуть в Москву с ознакомительным визитом. Как думаешь, дадут нам визы?" "Развернем красный ковер!" - воскликнул Иван. "И тут красный!" - деланно скуксился Рэдьярд.

Сергей, пользуясь своими знакомствами, прошел до самой каюты.

- Со всеми обнимался, а Сильвии только скромно ручку пожал, - он легонько усмехнулся, вздохнул. - Эх, Ваня, Ваня, да беглого взгляда на вас достаточно, чтобы понять характер ваших отношений.