Он попытался рвануть к себе одеяло, сминая и сбрасывая на пол свои же дары. Пьян он был скотски. Лариса, без труда увернулась от его жадных и неуклюжих рук, успев подхватить с прикроватной тумбочки широкий, махровый, купальный халат. Франческо барахтался в её постели, путался в одеяле, среди цветов конфет и денег, будучи уже не в силах даже подняться.

Без спешки, Лариса покинула номер. Наглость человека слишком разозлила её. Она испугалась, что может сорваться и совершить что-то такое, о чём очень скоро сама же и пожалеет. Такой печальный опыт у Ларисы уже был. И ещё она возмутилась. Фабричная девчонка никак не ожидала столь хамского поступка от юноши из богатой, семьи. Он же вёл себя просто как обыкновенный «боров»! Много денег, много наглости и никакого уважения к кому бы то ни было! И пьян! Пьян, как свинья. Грохнулся мордой в кровать и даже встать не смог. Да, да, именно «боров». Серж тогда очень верно обозвал эту породу двуногих.

Кипя от сдерживаемого возмущения, Лариса широкими шагами расхаживала по гостиничному коридору, не догадываясь даже, что выглядит сейчас невероятно скандально.

Разумеется, если судить здраво, в одежде её не было ничего непристойного. Длинный, до самого пола, плотно запахнутый, почти дважды обёрнутой вокруг её тела халат из пёстрой, махровой ткани «одевал» девушку плотнее самого скромного из её платьев или костюмов. Но в ночном коридоре фешенебельной гостиницы наряд её был неуместен и потому сразу привлёк к Ларисе внимание окружающих. К счастью, в столь позднее время их оказалось немного. Уже первый, встретившийся ей коридорный, поспешил сообщить об увиденном горничной и дежурному администратору.

Всё закончилось бы тихо и незаметно. Лариса была слишком взволнована, и мысль о том, как Франческо, пусть и, будучи постояльцем гостиницы, смог войти в чужой номер среди ночи, пока что её не настигла. Иное дело администратор. Он сразу почуял неладное и, отложив расследование на потом, поспешил, с профессиональным тактом, успокоить кипящую от возмущения клиентку, не дожидаясь, когда та начнёт задавать «неудобные» вопросы.

Шум утром поднял Франческо. Он, видите ли, не досчитался сколько-то там бумажек. Выслушивая его обвинения, Лариса разозлилась всерьёз. Ничего, кроме халата из своего номера она не брала. Остаток ночи — провела в ближайшем из свободных номеров. Там её устроила, с разрешения администратора, горничная. Теперь же эта пьяная свинья смеет обвинять её в воровстве! Не дослушав обвинения и до половины, она взорвалась: «Да пошёл ты! Скотина неумытая! Ты ввалился ко мне в спальню, осыпал деньгами и конфетами и полез ко мне в постель! Я была вынуждена покинуть свой номер, вынуждена ночью беспокоить нормальных людей, имевших полное право отдыхать. Почему я должна знать, куда делись твои деньги, если я даже не знаю, сколько их было?! Я их не брала! Обращайся хоть в суд к господу Богу! Я и там повторю тоже самое! Да ещё и добавлю во всеуслышанье о цели твоего ночного визита! Да, да, да! Я не желаю спать с тобой! Это не числится в списке моих служебных обязанностей! Мне плевать на твои похотливые желания! Плевать! Ясно? Свинья ты непотребная!»

Оглушённый её криком, Франческо то краснел, то бледнел, порываясь вставить слово, но Лариса умела ругаться и прервать себя не позволила. Когда же взбешённый парень замахнулся на неё, намереваясь ударить, — резко замолчала, подобралась, как зверь перед прыжком. Вдруг заробев, парень опустил руку, попятился и, отвернувшись, побрёл прочь, бормоча в пол голоса: «Вот психопатка!» «Сам псих» — не осталась в долгу Лариса.

Она не преувеличила. Действительно, как иначе можно назвать человека, затеявшего скандал утром, в фойе престижной гостиницы, возле лифта, на глазах изнывающих от безделья и в ожидании сенсации репортёров? Неужели парень настолько обнаглел от вседозволенности, что забыл о возможных последствиях?

И последствия не заставили себя ждать. Газету, состоящую из одних фотографий, с короткими подписями — комментариями к ним, Ларисе принесли два часа спустя, прямо на съёмочную площадку. Между дублями, артисты и рабочие при площадке передавали друг другу разрозненный, пёстрый листы, смакуя подробности. Ажиотаж объяснялся просто: фильма ещё нет, а скандал вокруг него уже наличествует. Прекрасное предзнаменование! К концу рабочего дня на площадку принесли ещё одну газету. Вечернюю. В ней фотографии перемежались большими кусками текста, освещавшего не только и не столько утреннее событие, столько так сказать «предысторию» превращения никому не известной беглянки с режимной планеты конфедерации, подружки контрабандиста, в, возможно, популярную и известную киноактрису. Одна из этих фотографий заставила девушку вздрогнуть, но тревога оказалась напрасной. Присмотревшись, Лариса увидела, что изображён на ней всё-таки не контрабандист Жерар Босх, а загримированный под него Франческо. Осторожный бродяга сумел нигде не оставить следов и Лариса, немало знавшая об этом человеке, искренне порадовалась такой ловкости и предусмотрительности. А приключения продолжались.

Во-первых, вечером до гостиницы она доехала на такси под охраной Вильгельма. Его защита оказалась девушке весьма кстати. Сама бы она, просто не пробилась через толпу репортёров, заполнивших узкую щель между дверьми киностудии и дверцами заранее заказанной машины. Арунский отработал ситуацию с блеском и профессионализмом настоящей звезды. На ходу парируя ответом вопрос очередного искателя интервью, он ловким движением оттирал его в сторону и, продвинувшись на шаг, отвечал следующему. При этом мужчина успевал улыбаться и ловить в наивыгоднейшем для себя ракурсе, яркие вспышки направленных на него и Ларису объективов. Ситуация повторилась и при переходе из такси в гостиницу. В самой гостинице Ларису тоже ждали журналисты. Работать с ними девушке пришлось уже самой. Четыре беседы с четырьмя репортёрами по очереди, заняли весь вечер. Журналисты расспрашивали её обо всём подряд: об отношениях с коллегами, о взглядах на моду, на известных людей, на… на всё, чем могут заинтересоваться любители светских и полу светских сплетен — главные читатели жёлтой прессы. Между безобидными вопросами, разумеется, проскакивали и «неудобные», касавшиеся главным образом, прошлого интервьюируемой. Но Ларису и это не смущало. Интервью такого вида были ей не в новинку, подходящий вариант «своей» биографии она выучила накрепко и потому ни разу не сбилась.

Утром к машине такси через толпу репортёров Лору провели охранники отеля, у дверей студии встретила местная охрана. С единственным в это утро журналистом она беседовала в одном из кабинетов. На обычное интервью эта беседа совсем не походила. Журналист говорил, девушка слушала. Предположение о том, что даже из глупейшего скандала создатели фильма попытаются извлечь выгоду, оказалось верным. Инструкциижурналиста-профессионала пришлись на редкость ко времени.

Репортёр еженедельного журнального сборника «Всё о кино», представившийся просто Карлом. Он досконально разобрал все её недавние интервью, все вчерашние ответы-реплики Вильгельма, все статьи, предшествовавшие им. Вывод, его, впрочем, были скорее положительным. Вопреки своей неопытности, восемнадцатилетняя девушка сумела ускользнуть от всех, расставленных по её душу ловушек. Оставалось лишь немного подкорректировать некоторые мелочи.

— По распоряжению руководства, с этого дня и до выхода фильма на экраны — я твой консультант по связям с прессой, — уточнил мужчина свой последний, слишком уж расплывчатый для его слушательницы, вывод. — Распространятся тебе обо мне, конечно, не следует. Работать будем здесь, в этом кабинете. Каждый вечер, перед тем как вернуться в гостиницу, ты будешь заходить в это помещение, и получать мои инструкции на вечер. По утрам, пока я не просмотрю прессу, и не проинструктирую тебя, никаких интервью! Об этом позаботится охрана отеля. Тебе всё понятно?

— Всё.

— Теперь второй вопрос: Арунский. Он, конечно, поступил очень благородно, прикрыв тебя вчера, но больше такого повторятся не должно. С сегодняшнего дня на съёмочной площадке тебя опекает женщина: Анна Болерн. С этой минуты, любую прогулку вне гостиницы ты должна согласовывать с ней. Даже, если тебе вздумается посетить вечером ресторан, ты можешь сделать это только с её согласия и в её сопровождении. Это распоряжение свыше, — добавил он с внушительным почтением, когда на лице его собеседницы отразилось недовольство. — Ты всё поняла.

— Всё, — ответила Лариса, привычно сминая взбунтовавшееся было самолюбие, и, подумав мгновение, добавила. — Работа есть работа.

Работа есть работа. Сентенцию эту подтверждало всё. И охлаждение Вильгельма, и неожиданная приветливость первой актрисы фильма Анны Болерн, и поведение Франческо. Ещё вчера юноша покинул свой номер в гостинице. На съёмочной площадке он появлялся только ко времени съёмки «его» кадров и, покончив с работой, мгновенно исчезал.

Съёмки закончились в срок. Фильм тут же вышел на экранах дорогих кинотеатров, и пошёл в продажу на кассетах для индивидуального просмотра. Через месяц — другой, он появится в большом прокате и, никак не меньше чем через пол года, уже как фон для рекламных роликов, пройдёт по всем телеканалам по очереди.

Небрежно раскинувшись на смятой постели, медленно проговаривая вслух каждое слово, Лариса читала статью за статьёй, отзыв за отзывом. На столике возле кровати стояли чашки с шоколадом и из-под шоколада. Тут же, в раскрытой, полу пустой коробке лежаликрошечные пирожные ассорти, похожие на прихотливые кружевные цветы с нежным кремом. Отросшие волосы девушки разметались по подушке, радужным ореолом окружая самодовольное, счастливое личико. Ёе декламацию прервал негромкий стук в дверь. Лора приподняла голову, спросила: «Кто там?» «Позвольте войти, синьорина» — услышала она голос горничной.