— Историю ту замяли благодаря деньгам Лориного тогдашнего дружка. Убитых обвинили в похищении. Действия Ларисы определили как законную самооборону. Да вы сами посмотрите на эту дикую кошку! Разве её можно украсть?

Теперь, к удивлению Франческо и Ларисы, новость вызвала доброжелательный интерес:

— Похищение?

— Застрелила четырёх мужчин?

— Дружок откупил? А кто он?

— Какой-то контрабандист, — буркнул раздосадованный Франческо в ответ на последний вопрос и поспешил уточнить. — Лора до сих пор по нему сохнет. Он, видите ли, вытащил её из какой-то дыры и осыпал драгоценностями!

— Насчёт дыры и драгоценностей верно подмечено, — Лариса уже не могла отмалчиваться. — И вытащил, и осыпал, а, когда наши отношения закончились, не пришёл в суд с кипой чеков и требованием компенсировать ему затраты. Как это сделала та старуха — миллионерша из вчерашней светской хроники при расставании с любовником.

— И счета из ресторана твой друг тебе, наверно, не посылал? — поддержал её Вильгельм.

— Естественно, — в тон ему ответила Лариса, глядя Франческо в глаза, да так, что юношу передёрнуло.

— Да, — подлил масла в огонь Вильгельм, одарив, при этом, зрителей скандала ободряющей усмешкой. Мол, погодите, то ли ещё будет! — У богатых — свои причуды. Не удивительно, что нормальные девчонки шарахаются от них, как от чумы. Подарки во временное пользование мало кому нравятся… — развить мысль дальше он не успел.

— Верно сказано. А теперь — за работу, — поставил в перебранке точку режиссер. — Сцена номер…

И опять один пустяк тянул за собой другой. Лариса же шла по пустякам, как по ступенькам к грани, за которой её ждало… Что?

Ужинала она опять в том же недорогом кафе, вместе с Вильгельмом. Арунского заинтересовало то давнее похищение. Ларисе неприятно было вспоминать, о том, как её, оглушив ударом по голове и, обмотав клейким скотчем, везли в тёмном, душном багажнике в неизвестность. О том же, как она освободилась от пут, вспоминать не хотелось вообще. Но рассказывать пришлось, пусть и с явной неохотой, но с такими интригующими подробностями, что за ними полностью терялось главное. Человеку не нужно знать, что его милая собеседница на самом деле — мутант, двуликая, боевая машина. И уж тем более не следовало рассказывать постороннему о тогдашнем Ларисином покровителе — Жераре Босхе — Трампе. Хотя бы из одной благодарности к этому человеку.

Франческо буквально «отловил» девушку в фойе гостиницы, когда она, сжимая ключ от номера, направлялась к лифту:

— Лариса, нам надо поговорить.

Разговаривать, да ещё и с Франческо, девушка не хотела.

— О чём?

— По очень важному делу, — не отставал парень.

— В лифте что ли?

— Нет, не в лифте. В номере.

— Извини, — отказ прозвучал сколь вежливо, столь и категорично, однако, Франческо привык считаться только со своим мнением и потому настаивал:

— Это сугубо деловой разговор.

— Не имеет значения.

— Тогда в ресторане?

На такое предложение Лариса ответила не в пример длиннее:

— Дважды извини. Я не настолько много зарабатываю, чтобы содержать сына миллиардера.

Слова собеседницы и её прямой взгляд заставили Франческо покраснеть от злости. Самым разумным в такой ситуации, было просто взять и уйти. Насильно мил не будешь. Но в сознании юноши уход равнялся поражению и Франческо продолжал настаивать:

— Лора, у меня к тебе чисто деловое предложение от имени фирмы. Понимаешь? От имени фирмы!

Слово «Фирма» обуздало упрямство девушки:

— Хорошо, если тебя устроит кресло в холле…

— Разговор слишком серьёзный!

— В таком случае, я уже сказала: извини, — она шагнула к лифту.

— Лора, — юноша схватил её за руку, но девушка жёстко отстранила навязчивого собеседника:

— Если тебе недостаточно слова, я буду вынуждена позвать охрану отеля.

Наконец, Франческо, понял, что сейчас большего ему уже не добиться и поспешил сбавить тон:

— Согласен, пусть будет фойе.

— Лариса, — начал разговор юноша, лишь только очутился в объятиях кожаного кресла. — Как я уже сказал, у меня к тебе сугубо деловое предложение.

— Я слушаю.

— Попытайся правильно понять меня, — продолжал юноша, даже не заметив короткой фразы собеседницы. — Дело это очень серьёзное.

На этот раз вместо ответа Лариса только коротко кивнула.

— Суть его такова: в настоящий момент есть возможность приобрести пакет акций фирмы «Габини энд компани». И не просто пакет акций, а пакет акций сто пятидесятилетней давности.

— Не понимаю в чём разница.

Эта реплика собеседницы обрадовала Франческо и он поспешил пояснить сказанное:

— Не удивительно! Дело — то вот в чём. Акции фирма выпускает ежегодно. Это наиболее выгодный способ привлечения капиталов населения в большой бизнес. Но дивиденд на такую акцию колеблется в зависимости от дохода конкретного филиала и не превышает в лучшем случае трёх процентов годовых. Через пятьдесят лет, если филиал не разваливается, и деятельность его стабилизируется, на акцию устанавливается стабильный дивиденд в размере пяти процентов от её стоимости. Каждые последующие десять лет выплаты увеличиваются на один процент. Таким образом, ежегодные выплаты на сто пятидесятилетнюю акцию составляют стабильные пятнадцать процентов от её первоначальной номинальной стоимости. Я понятно излагаю свои мысли?

— Да.

— Ну и как?

— Что: как?

— Ты будешь покупать акции?

— Я?

— Лариса, ты не слушаешь меня! Старые акции почти никогда не продаются. Владеть ими выгоднее, чем перепродавать, но сейчас есть возможность приобрести такие акции. А, поскольку ты работаешь на фирму, то вполне естественно, если тебе, при покупке, будет оказано некоторое предпочтение перед остальными покупателями.

— Перед какими остальными?

— Перед теми, кто в фирме не работает.

— Понятно.

— Так ты хочешь купить акции? Я бы мог замолвить за тебя словечко…

— А сколько они стоят?

— Пакет — миллион.

— Нет, не буду. У меня нет миллиона.

— Скоро он у тебя будет. Смотри: можно договориться, чтобы оплата происходила в несколько этапов. Например, сейчас ты вносишь первый платёж в размере ста тысяч. Через три месяца, после окончания съёмок фильма, — платишь ещё триста. Тогда эти деньги у тебя будут. Итого, ты выплатила четыреста тысяч. Эти акции твои. Ты берёшь их, относишь в банк, где тебе, под них, дают ссуду на десять лет на триста тысяч кредитов под десять процентов годовых. Эти деньги ты тоже отдаёшь за акции. Заметь, ты выплатила семьсот тысяч и у тебя есть свободные акции на триста тысяч. Ты опять несёшь их в банк и опять на тех же условиях получаешь кредит, но уже на двести тысяч. Повторив эту операцию ещё два раза, ты за неделю выплатишь недостающие тебе шестьсот тысяч кредитов. Итого, у тебя миллион!

— И долг на шестьсот тысяч плюс проценты.

— Ерунда. Ссуды ты взяла под десять процентов. Дивиденды по акциям с миллиона — пятнадцать процентов. Чистая прибыль — пять процентов в год или пятьдесят тысяч. Их ты пустишь на оплату долга…

— Нет, что-то тут не так. Если я взяла в долг шестьсот тысяч на десять лет, то ежегодно я должна буду выплачивать шестьдесят тысяч за долг и шестьдесят тысяч — проценты по нему. Это — сто двадцать тысяч. Дивиденды же, по твоим словам, составляют сто пятьдесят тысяч?

— Да! У тебя ещё остаётся ежегодно тридцать тысяч!

— Это так, но есть ещё налоги. И, даже если они не превышают тридцати тысяч на миллион, мне надо будет на что-то жить эти десять лет?

— Будешь жить на свой заработок. Тебе неплохо платят!

— А если я не буду работать? Контракт заключён на строго определённый срок.

— Это твоя вина. Тебе предлагали долговременный контракт. Почему ты отказалась? Впрочем, ещё можно всё исправить. Ты не спеши с ответом, подумай. Если надумаешь, позвони, я зайду к тебе, и мы ещё раз всё обговорим…

Последние слова Франческо Лариса слышала, как во сне. Миллионное состояние, твёрдый доход через десять лет, — было от чего смутиться. Но, десять лет! Десять лет, она будет связана финансовыми обязательствами, и не сможет произвольно потратить ни сантима. А как же Вик? Что будет с ним за эти десять лет?

— Не надо, — медленно и раздельно произнесла она, глядя в пространство расширившимися от волнения глазами.

— Что: не надо? — переспросил её парень.

— Я не буду покупать эти акции. Извини.

— Почему?

— У меня нет денег.

— Лариса, ты что? Абсолютно меня не слушала?!

— Прости, Франческо. Я выслушала тебя и очень внимательно, однако твоё предложение неприемлемо для меня. На мои деньги у меня уже есть мои же планы. И менять их я не собираюсь. Не надо настаивать. Это бесполезно. Я благодарна вам за предложение, но принять его не могу. Кажется, так принято говорить в высшем обществе?

— Лариса, пойми, такой шанс…

— Я поняла. Такой шанс выпадает только один раз в жизни. Но я повторяю: нет. И не надо хватать меня за руки. На нас и так уже все обращают внимание.

* * * * *

Франческо ввалился в её номер ночью. Пьяный, с охапкой цветов и какими-то коробками. Врубив на полную мощность освещение, он буквально швырнул цветы в, подскочившую от неожиданности и кутающуюся в одеяло, девушку. Розы, гвоздики, левкои, хризантемы и другие цветы, первоначально собранные в изящные букеты, сейчас, превратившись в обыкновенную охапку, рассыпались по тонкой, измятой ткани постельного белья.

— Вот! — с возмущением и обидой крикнул Франческо. — Гора цветов, море духов, груды сладостей! — Коробки и коробочки посыпались из его рук на кровать, разваливаясь и обнажая содержимое. Одна из коробок упала на пол. Смятые пирожные вывалились на ковёр, измазав его разноцветным кремом. По одеялу и простыни рассыпались шоколадные конфеты, зефир, сверкающие сахарными блёстками цукаты…

— Вот! Вот! Вот! А это…

Из очередной коробки посыпались сиреневые бумажки.

— Вот! Смотри! Вот! Миллион! Миллион!!! Я хочу тебя! Я! Габини! Не этот шут, Арунский! Я!!! Смотри, целый миллион! Ты ведь этого хотела? Этого! И я тоже хочу! Девочка, деточка, лапочка…