Однако, жизнь не бывает ровной исходя из определения чёрных и белых полос. А может сработал закон неоконченных дел, но в город вернулась старшая леди Дан и была крайне неприятно удивлена узнав, что Ксения жива, здорова и счастлива с её сыном.

Время в гостях для вдовы Дан текло медленно и неуютно. Комнату ей дочь с зятем выделили угловую, мотивируя тишиной и светлостью оной. Пришлось ненавязчиво намекнуть, что матери уместнее помещение потеплей. Новая комната не особо понравилась, но пришлось терпеть. Видимо, сама виновата, что дочери вкус не привила. Мебель огромная, тяжёлая, перина сто лет не взбиваемая, подушки всё-таки пришлось вытребовать себе нормальные. Тяжело скитаться на старости лет, но ведь дочь, не чужая, не бросить без материнского слова. Помогала, как могла прислугу приструнить, а то разболталась вся, на шею так и норовят бездельники сесть. Нелька дура безмозглая своих людей приучила к оплате, когда они обязаны работать на неё, за то, что живут спокойно на землях её мужа. Да видно с муженьком прогадала. Где болтался всё время, пока она гостила, незнамо где! А ведь приличным казался, когда сватался. Один раз и повидала зятя при встрече. Поучить бы его, видно мать с отцом баловали, ума мало вложили.

Хотела леди Дан ещё погостить, не возвращаться обратно по раскисшей дороге, да сердце за сына изнылось, как он там, не учудил ли чего по молодости, да по глупости. Вовремя она дрянь извела, не должен был успеть сыночек, прикипеть к мерзавке. Хитрая стервь, как ловко обдурила наивного, своих земель не отдала, за чужими приехала. Небось, ещё ведьмачила, вот и старшенького сгубила, паскуда.

Злость подгоняла почётного возраста даму в дорогу и, несмотря на то, что у дочери ещё многое поправить надо было бы, пришлось ехать обратно. Семья Дикта может и передумать, отдать свою Астрид за кого другого. Отчего жизнь так несправедлива, даёт богатство либо дурням, либо совершенно не заслуживающим его людям. Богатейшие серебреные рудники разрабатываются спустя рукава. Им, видите ли, много не надо, пусть потомкам остаётся. Старые хрычи. Не зря им судьба долго не благоволила, ребёнка не давала, лишь к закату жизни порадовала дочкой. Так и тут оплошали, вырастить толком не могли. Не девица, а оленёнок безмозглый. Глазищами хлопает, в ручках платочек мнёт. Намучается она с этой мямлей, пока уму разуму научит, но Ингвару Астрид не может не понравиться. Увидит, не оттолкнёт, враз забудет свою чернавку.

Мысли о размере приданого, наводили на разумность предварительного составления плана по их трате. Имеет ли смысл отстраивать сожжённое имение? Наверное, нет, хватит, насиделась в глухомани. Пора бы каменный особняк в городе иметь. Трёхэтажный, с садом и маленьким коровником. Свежее молоко даже в городе нужно. Неплохо было бы на источники съездить, что-то кости о себе стали чаще напоминать, до этого придётся гардероб обновить. Пока Астрид не забеременеет, будет у неё под присмотром жить, а после можно в деревню отправить. Там спокойно и тихо, для вынашивания ребёночка очень полезно. Ингвар весь в работу уйдёт, он ответственный, а невестку хорошо бы сразу на второго внука раскрутить. Делать ей всё одно нечего, пусть сидит в деревне, рожает. Пока есть бабушка, воспитает всех, лишь бы здоровье не подвело.

Вторая женщина, прожившая рядом всю свою жизнь с леди Дан, сидела молча и тоже очень надеялась на замаячившие на горизонте серебряные рудники. Её, как и соседку, терзали мысли о вселенской несправедливости. Где это видано, за сопливую девицу давать огромнейшее приданое. Ладно бы страшна была, или спесива, или глупа…, впрочем, ум как раз под сомнением. В младенчестве, можно сказать, где-то умудрилась увидеть молоденького Ингвара и запомнила же его, зассыха, влюбилась, видите ли, столько лет ждала его. Куда Дикты смотрят, дочери так потакать. Ведь знали, что парень вернулся женатым, а они выжидают. Грех на душу заставили взять. Наперсница вздыхала, но особо чужестранку жалко не было, за себя тревожно, а за других переживать сердца не хватит.

Так и ехали обе женщины, в окружении небольшого отряда, подсчитывая каждую медяшку, не забывая ронять скупые фразы об экономии, старшему воину. В пути многое раздражало, часто застревали они посреди дороги, кони оказались избалованнее людей, то одно им нужно, то другое. Продвигались намного медленнее, чем хотелось бы, но изо дня в день, город становился ближе. Радостное настроение заполняло леди, основой его была предстоящая ей миссия пристроения сына к серебряному руднику. Долг матери будет выполнен и перед ребёнком, и перед родом.

Останавливаться в гостином доме у погруженной в мечты дамы не было даже в мыслях. Чернавка оплатила аренду дома на год и впоследствии эта расточительница, собиралась выкупить дом. В любом случае, есть, где остановиться. Оставалось надеяться, что сын проживает в городе, не забывая, конечно, о возложенных на него обязанностях. Приняв величественно-печальное выражение, леди Дан старшая постучалась и, не давая воину сына сказать ни слова, вплыла в гостиную.

— Сынок! — оставляя следы на чужом ковре, женщина окидывала взглядом обстановку.

В гостиной за столом разбирали бумаги Хассе и Мартин. Они, по мнению женщины, вылупились на неё как олухи, не проявляя должной учтивости и уважения.

— Что сидите, приветствуйте хозяйку, — зло бросила им поучение. Распустил сын своих людей. Они, конечно, воевали, товарищи, «спина к спине», «рука помощи», но всё это в прошлом. Раньше бывало, мужичьё дальше сеней не пускали, а эти наглецы в гостиной сидят. Говорила она в своё время мужу, нечего поощрять всякого, кто меч держать в руках умеет, так нет же, женщина, видите ли, ничего умного сказать не может, а вот оно как, скоро в спальнях хозяйских неучи поселятся. Вовремя она приехала. Очень вовремя. Не зря сердце материнское чуяло, что торопиться нужно, порядок наводить.

Мысли старой Данихи, новыми не были, поэтому многого времени не потребовали. Хассе с Мартином ещё вставали, а у неё уже срывались следующие слова.

— Совсем совесть потеряли сидеть в господских помещениях?! Небось, бумагу пользуете хозяйскую! А ну кыш отсюда!

Не знающие, как себя вести, что делать, мужчины неловко вышли из-за стола и собрались выйти на кухню.

— Мама? Что вы здесь делаешь? — с невыразимым удивлением Ингвар вышел из спальни, заслышав голос матери, и поспешил убедиться, что ему не кажется. Ксения же спАла с лица. Предела наглости, похоже, у свекрови нет.

— Сынок, что же ты не обнимешь меня, неужели не рад, — достав платочек, женщина протягивала руки обнять, заодно приголубить и утешить сына. Немного насторожил цветущий вид мальчика, всё-таки она предполагала, что он будет дольше оплакивать привезёнку, но так-то лучше.

— Почему вы здесь? Что-нибудь случилось у Нели?

— Что у неё может случиться? — поморщилась женщина, поворачиваясь боком, чтобы сыну было удобнее снимать шубу с неё. — Как была клушей, так и осталась. Муж бегает от неё невесть где, она дома одна сидит. Не в меня пошла девка, ни красоты, ни характера.

Пройдя к столу, женщина устало присела. Удивительное дело, целый день сидела в повозке, отсидела весь зад, а в доме, тут же потянуло присесть.

— Ну как, накормишь маму с дороги-то? Да и помыться мне не плохо бы. Баньки, небось, при доме нет?

— У нас не совсем ба…

— Не удивляюсь, знаю, кто дом выбирал. Ты уж сынок прости меня, нехорошо плохое вспоминать, но разве ж хорошая хозяйка позарилась бы на дом с такими огромными окнами, да без баньки? К тому же людской не вижу, твои воины у тебя под носом сидят, разве это дело? Дом не казарма.

— Мама…

— Не волнуйся, сынок, я помогу.

Женщина оглянулась и, не увидев больше никого, заметила.

— Прислугу разболтал. Не зайдёт лишний раз не узнает, что нужно хозяевам.

Пока Ингвар объяснялся с матерью, или пытался вставить хоть слово, Ксения сидела и, обхватив голову руками, не знала, как поступить. Единственное желание вышвырнуть эту женщину вон, не давало мыслить разумно. И, тем не менее, поступить, как хотелось она не могла и самое ужасное, она понимала, что Ингвар не выставит мать на улицу. Это капкан, в который угодили они оба. Если бы не сгорело имение, но и в том случае, её было бы затруднительно выжить. Может зря она примеряла сложившуюся ситуацию на себя в качестве свекрови и представляла, смог бы Александр или Алёшка выгнать её из дому, если бы она не поладила бы с невесткой. Измучив себя моральной стороной, Ксения поднялась, оправила на себе платье и вышла в гостиную. Пока она спускалась, свекровь её не видела, но вот она подошла к мужу.