Хотя, надо полагать, избавиться от гостя здешние хозяева очень даже непрочь…

Вдруг – разрывом – пришла недавняя память. Черное небо – и огромный край планеты Иверна. Ледяной гигант. Темная бездонная сфера, почти целиком закрытая белыми клочьями аммиачных облаков; они рвались, закручивались, и можно было лишь гадать, с какой невероятной скоростью они там несутся… Впрочем, в планетолете ему было не до пейзажей. Машина прямо стонала от безумных маневров, которые он выделывал. И… да, в последние секунды стало по-настоящему страшно. Перед тем, как «чайка» врезалась в ледяную гору…

Острая инфильтрация. А что оставалась делать? Планируя эту операцию, Борислав прекрасно понимал, что идет на риск. Он поставил хозяев «Януса» перед жестким выбором: или спасти планетолет, тем самым втащив к себе под купол незваного гостя, или… Или – не спасать. И в последнем случае никаких вариантов уже не было. КОМКОНу-2 просто пришлось бы послать сюда кого-то другого.

Вызовы с Лангмюра он игнорировал намеренно: пусть наши друзья считают поведение планетолетчика странным, пусть поищут объяснений, посомневаются… В форсированных ситуациях логический туман всегда на руку активной стороне. Простейший принцип.

Ну, и что теперь будет?

Понятно, что будет. Его постараются изолировать. Долечить – и выдворить отсюда как можно скорее.

Борислав улыбнулся сам себе.

Знают ли снаружи, что он уже очнулся?

Наверняка да.

Значит, гости будут скоро.

Ну что ж, господа. Добро пожаловать. Посмотрим, как вы играете такие партии.

Он прикрыл глаза и стал ждать.

Мягкий шелест герметичной перепонки раздался меньше чем через минуту.

Борислав поднял голову.

Человек в легком синем рабочем костюме – такие частенько носят сотрудники внепланетных станций, от лаборантов до академиков. В очках. Конечно, очки – в наше время скорее причуда, гораздо проще сделать коррекцию зрения, но не будем слишком строги… Возраст – вероятно, лет двадцать пять, тридцать. И по общему облику – типичный ученый. Ну что, будем знакомиться?..

– Меня зовут Рэй, – сказал вошедший. – Вы находитесь на научной станции на поверхности Лангмюра. Не знаю, помните ли вы…

– Помню, – сказал Борислав. – Отлично все помню. Скажите, Рэй, кто у вас тут главный?

Рэй замялся.

– На это не так просто ответить. У нас группа. Единого лидера нет.

Борислав изобразил на лице досаду.

– Рэй… Да, кстати: меня зовут Борислав. (Рэй кивнул.) Рэй, вы, наверное, заметили, что мой планетолет довольно странно двигался. Или вам рассказал кто-нибудь, неважно… (Рэй опять кивнул.) Так вот, это имело причину…

Борислав замолк. Рэй ждал.

Борислав откинул голову на подушку. Рэй двинулся помочь ему, но передумал.

– Я не знаю, – сказал Борислав. – В это трудно поверить, вот почему я колеблюсь… Даже сейчас… Сегодня, на подлете к Иверне, я видел нечто совершенно невероятное. Я даже подумал было, что это галлюцинация. Но нет – если не предполагать, что у меня одновременно испортились все приборы… Я видел это ясно, и знал, что… что не смогу такое даже вообразить. И все-таки оно было, понимаете?..

– Что? – тихо спросил Рэй.

Борислав медленно помотал головой.

– Это я скажу только руководителю всего вашего проекта. Лично. Устройте мне встречу с ним. Это не может быть очень сложно.

Рэй наморщил лоб.

– Боюсь, что это не получится…

– Я настаиваю. Вы, конечно, можете выдворить меня отсюда и без такого разговора. Но тогда я буду делать с информацией все, что сочту нужным. Если это все-таки была галлюцинация… или если я просто помешался… ну тогда – хорошо. А если нет? Вам это не понравится.

Рэй замялся. Борислав с любопытством ждал, как он поведет себя в ответ на такой напор.

– …Я вас понял, Борислав. Сожалею, что вы вынуждены так волноваться. Руководителям проекта – доложу. Ждите.

Дверная мембрана схлопнулась.

Борислав сел в кровати и покачал головой. Приходилось признать, что Рэй молодец: на агрессивность собеседника он ответил достойно. Ну, посмотрим, с чем вернется…

Рэй вернулся уже минут через восемь. Двигался он быстрее, чем в первый раз, и выглядел решительнее.

– Борислав, извините. Главный руководитель здешней лаборатории, профессор Робийяр, сейчас в эксперименте. Встретиться с ним невозможно, разве что вы готовы ждать неделю. С вами может побеседовать его заместитель, профессор Сумароков. Устроит?

Борислав сделал вид, что задумался.

– Да. Устроит. Он прямо сюда придет?

Рэй пожал плечами.

– Видимо, так проще…

Борислав помедлил. Положение пациента на больничной койке – для сложного разговора не самое выигрышное. Но в данном случае на это, пожалуй, наплевать.

– Хорошо. Я его жду.

…Все-таки он заснул – и, проснувшись, увидел белый отсек, посреди которого находился полноватый лысоватый человек с усами щеточкой и намечающимися брылями. Человек этот тряс Борислава за плечо. Взгляд у него был пронзительный, движения резкие – типичный холерик. Несомненно, это и был Антон Павлович Сумароков, современный гиперфизик номер два, получивший от коллег прозвище «шаровая молния».

Убедившись, что Борислав больше не спит, Сумароков уселся на табуретку.

– Мне сообщили, что вы хотите меня видеть. Я вас слушаю. Но хочу предупредить, что у меня мало времени.

Борислав сел и потер затылок. Вдруг заболела голова. Гипнотренинг снимает такую боль почти мгновенно, но сейчас с этим придется погодить…

– Я знал, что вы придете, – сказал он.

– Рад за вас. Может быть, представитесь?

– Пожалуй… Меня зовут Борислав Дружинин. Мои прежние места работы сейчас значения не имеют, а в данный момент я агент КОМКОНа-2 с чрезвычайными полномочиями. И в рамках этих полномочий у меня к вам есть вопросы, Антон Павлович.

Сумароков закинул ногу на ногу.

– Вот как… Слушаю.

– Собственно говоря, вопрос у меня один. Кто уничтожил «Нейтрон»? Только, пожалуйста, не ссылайтесь на фальшивые отчеты. В этот корабль стреляли. Рентгеновским лазером. И я хочу увидеть тех, кто это сделал. По крайней мере, узнать, кто они. Гуманоиды, негуманоиды, разумные муравьи, разумная плазма, разумное антивещество… Я хочу знать, с кем вы установили контакт. Потому что теперь я не сомневаюсь, что «Янус» существует именно для этого.

Сумароков склонил голову набок. Как собака, когда прислушивается, подумал Борислав.

– Интересная постановка вопроса. А если я вам ничего не скажу? И просто принудительно эвакуирую обратно на Радугу?

– Я не смогу этому никак помешать. Хочу только сказать, что сигнал тревоги по нуль-связи я отправил шесть часов назад. Это означает, что спецгруппа КОМКОНа уже на Радуге. И ждет моего отчета. – Он сел поудобнее. – Видите ли, когда я отправлялся, мы договорились о трех видах сигналов, взяв за основу старые земные морские коды. Три буквы «S» там означали вражескую подводную лодку, три буквы «Q» – вспомогательный крейсер, и три буквы «R» – линкор. Разная степень угрозы. Можете догадаться, какой код я отправил? И как, по-вашему, будет реагировать КОМКОН – оба КОМКОНа, – узнав, что вы обнаружили чужую агрессивную цивилизацию – и скрыли контакт с ней? Я – ваш последний шанс решить проблему миром. Советую над этим подумать. Если я вернусь с сообщением, что вы готовы к диалогу – меня еще послушают… Или, может, вы собрались уйти? В это ваше параллельное пространство? Или в параллельное время? Насовсем? Что-то я сомневаюсь. Ну, если вы решили это делать, то делайте, пока я не могу помешать. Но если все-таки нет – то не творите глупостей, пожалуйста. Даже если у вас есть кто-то во Всемирном совете – да, я и такого не исключаю – но не уверен, что он вас поддержит…

Сумароков молчал, цепко уставясь Бориславу в глаза. Думал. Прикидывал что-то.

Борислав почувствовал себя увереннее.

– На всякий случай: если я отсюда не вернусь… Не морщитесь. Я не предполагаю, что лично вы способны на убийство, но ведь при крайних обстоятельствах люди иногда идут на крайние меры… Так вот, в этом случае система Радуги будет закрыта и подвергнута карантину. Все полеты в нее и из нее будут приостановлены, все нуль-порталы – заблокированы под любым предлогом. И сюда прибудет авральная команда. Но до такого ведь не дойдет?..