Чертёнок промолчал.

- Не любят крестьяне воевать на чужом месте - думают, что всех своих бояр уже победили. Не успеем взять кремль, на помощь Барятинскому подойдут люди Урусова и Долгорукого, - я поднялся, скидывая на лавку полушубок. Сегодня сам поведу людей на приступ.

- Нельзя тебе, атаман, там быть.

- Слишком бережёте своего атамана - бабой сделали, а не атаманом! - я снял со стены саблю, подвесил, поднял с лавки два пистоля и сунул их за пояс.

- Неровён час, г...

- Что?! - резко спросил я.

- Ранят, - Чертёнок уставился в пол.

- Молчи - сами говорите, что вашего атамана ни пуля, ни сабля не возьмут! Мол, заговорённый он - может, если захочет, обернуться ясным соколом или серым волком! - я прошёл через горницу и ударил в дверь.

Она распахнулась, и в избу влетел холодный осенний ветер. Я сразу же увидел бегущего к избе казака.

- Батька, Барятинский опять подходит к Симбирску!

- Неймётся, значит, воеводе?! - заскрипел я зубами. - Сегодня я с ним покончу! Чертёнок, зови Ивана Ляха, Мишку Харитонова, Петра Еремеева - пусть людей собирают! Дадим бой воеводе!

* * *

Бой произошёл у речки Свияги, в двух верстах от Симбирска... Конница понеслась навстречу боярским всадникам с гиканьем и удалым свистом, загремели пистоли, но их тут же заглушил пушечный грохот.

- Вперёд, соколы - молодцы-удальцы! - весело кричал я, размахивая саблей и увлекая вперёд конницу. - Сегодня расправимся, наконец, с Барятинским! - шептал я себе под нос.

Сошлись и тут же перемешались в диком крике, в смертельных взмахах сабель, под ржание встающих на дыбы лошадей.

- Ух! - стрелец с красной, кровавой полосой на лице, отмеченной саблей, откинулся на спину коня.

Над головой прогремел выстрел. Кто-то громко закричал. Вокруг перекошенные ненавистью лица стрельцов - боярских людей. Эх, сабля - гуляй, милая! Сегодня твой пир - вкушай чужую кровь, неси смерть!

Мы быстро опрокинули и разметали дворянскую конницу. Впереди проглянул обоз Барятинского - вот она, удача и победа! И вдруг, впереди обоза выбежали ряды стрельцов. Их пищали окрасились дымками, грянул залп, и полетели с коней мои лихие казаки. Мой конь споткнулся, и я тоже начал падать. Конь тихо заржал, опрокидываясь на бок. Я успел соскочить и покатился по жидкой, взбитой копытами коней, орошённой кровью и дождём земле.

- Батька - сюда! - закричал Иван Лях.

Его крик утонул в новом оружейном залпе. Пороховой дым густым облаком покрыл поле, скрывая стрельцов и казаков. Битва стала нереальным сном, в котором всё слишком медленно и вяло. Не дым, а болото, сквозь которое продираешься с большим трудом.

Откуда-то вынырнул Лях и привёл с собой сменного коня. Я взлетел в седло.

- Где казаки? Собирай их и вперёд - ещё немного и они побегут! закричал я.

Прогремел ещё один залп.

- Батька, отступаем! Не пробиться нам к ним! - Иван покачивался в седле, его плечо было мокрым и красным.

Конь хрипел и мотал головой, разбрызгивая белую пену и косясь на седока обезумевшими глазами.

- Конница! - закричал кто-то из наших.

Дворянская конница неожиданно появилась слева и ударила нас.

- Вперёд! - закричал я в исступлении, но было поздно - царские войска теснили нас со всех сторон.

Всё, что мы смогли сделать, так это, огрызаясь, отойти с поля боя, сохранив порядок.

- Лазарка, скачи в острог за помощью - пусть пришлют людей и пушек! приказал я есаулу. - Надо кончать с Барятинским - или мы, или он!

К вечеру мы вновь сошлись с боярским войском, испытывая взаимную ненависть и жажду убивать друг друга...

Не подведи казаков необученные и необстрелянные мужички, одолели бы Барятинского.

...Я был в самой гуще схватки, когда почувствовал сильный удар в ногу пуля прошла сквозь икру. Я развернулся в седле и рубанул дородного дворянина по голове. Неудачно - сабля пошла вскользь и дворянин уже валился на меня, широко вытаращив глаза. Чертёнок вовремя всадил ему в спину пику.

- Молодец, Чертёнок!

- Я всегда рядом с тобой! - весело закричал молодой есаул, выхватывая из-за пояса заряженный пистоль.

Его взгляд упал на мою ногу - она стала мокрой от крови.

- Батька, ты ранен?! Надо отходить!

- Некуда отходить! - закричал я. Вперёд! Только вперёд! Уничтожим боярских холуёв! Соколы, за мной!

Оглушительно свистя и размахивая саблей, я направил коня в толпу дворян. Они испуганно шарахались от меня с криками:

- Разин! Разин!!!

Двое кинулись ко мне наперерез. Чертёнок чуть отстал, и я услышал, как прогремел его выстрел. Его стали теснить. Отчаянно матерясь, Чертёнок вертелся в седле, размахивая саблей. Одного храбреца-дворянина я срезал саблей, и чернобородая голова в золочёной мисюрке покатилась по земле, скаля зубы. В это время второй прыгнул на меня со спины и схватил за шею. Я выпал из седла. Он - за мной.

- Вот ты, вор и попался! - зашипел мне с ненавистью дворянин.

Он крепко прижимал меня к земле, придавив тяжёлыми доспехами.

Не было сил перевернуться или сбросить его. Чужие руки вцепились в мою шею и стали душить.

- Живым я тебя не выпущу, тать! - выдохнул он мне в ухо.

Я резко двинул головой назад и ударил его в лицо. Хватка дворянина ослабела, он стал ругаться, и я вывернулся из-под него, улучив удобный момент. Мы, сцепив зубы и тяжело сопя, молча катались по земле. Рана давала себя знать, и дворянин прижал меня к земле и вновь схватил за горло. В это время подоспели казаки и рубанули по нему шашками. Дворянин поник мне на грудь и ослабил хватку. Я отшвырнул его в сторону и стал осторожно подниматься:

- Что, пёс - моя взяла?!

Горевшие ненавистью глаза моего недавнего противника подёрнулись мертвенной пеленой, и он не успел ничего ответить. Мелькнула острая сабля Чертёнка, отделив голову от тела. Я огляделся - в вечерних сумерках мелькали серые силуэты сражающихся, кричали люди и раненые кони, неся смерть, звенели сабли, гремели пищали и пушки. Меня окружили казаки.

- Смотрите - атаман шатается! Он ранен.

- Я не ранен. Робята, подайте коня - разобьём Барятинского! - я покачнулся.

- Батька ранен! - закричал Чертёнок. - Хватайте его и уходим! Всё...

- Нет, не всё! - возразил я, но глаза закрыл кровавый туман и я потерял сознание...

Барятинский дал нам уйти к острогу, а сам, не теряя времени, ночью стал обозом недалеко от города, окружив свой стан обозными телегами и пушками. Я наблюдал с вала за его пушками, скрипя зубами от ненависти, не замечая, как меня сотрясает озноб. Повязка на ноге вновь пропиталась кровью. Повязка на голове съехала, обнажив рану на лбу холодному ветру. Пальцами я крепко сжал посох, на который теперь опирался.

- Шёл бы ты, батька в избу - нечего стоять на холоде! - раздался голос Чертёнка.

- Заткнись, иуда! - закричал я, повернувшись к нему с искажённым от ярости лицом. - Ты вывел меня из боя и погубил всё дело!

Чертёнок опустил голову:

- Прости, батька - ты был ранен, потерял сознание. Мужики побежали многие думали, что ты убит, - он вскинул голову и осторожно улыбнулся. - Ты жив, значит, дело наше продолжается, а сейчас это - самое главное!

Я положил руку на плечо верного есаула:

- Да, война продолжается, обидно только, Микифор, что не сладили мы с князем Барятинским, а ведь могли.

- Подвели мужики.

- Как там Иван Лях?

- Монахи достали пули из плеча, напоили отваром. Сейчас он спит.

- Раз спит, значит, будет жить. Вот что - пошли сегодня же людей к Харитонову, Осипову и Иванову, пусть идут с людьми под Симбирск. Одно у нас дело и всё сейчас здесь решается - или они нас, или мы их!

Теперь Симбирск был разделён надвое. Северная часть с выходом к Волге, посадом и острогом оставалась за нами, а южная и Малый город были в руках Милославского и Барятинского.

Всё решилось через день - 3 октября 1670 года.

* * *