Глава 32. Праздник Стихии Огня. Первый огонь

Время пролетело незаметно, наступил праздник Стихии Огня. Когда я была маленькой, то очень любила его. Он напоминал о событиях давно минувших дней, и был связан с одной легендой, о которой всегда вспоминали в этот праздник.

История гласила, что после прозвучавшего магического взрыва землю окутали тишина и мрак. Выжившие маги, практически лишенные сил, как и обычные люди, не могли отыскать своих павших товарищей, ибо даже своих рук не видели. Такой плотной и густой была опустившаяся на землю тьма. И долго бы блуждали в темноте люди, если б не маленькая искорка, которую смог зажечь Бальтазор Воржиаль. Используя последние магические силы, он поддерживал эту искру, и на её свет приходили воины, выжившие в том ужасном кровопролитии. К огоньку Воржиаля присоединялись искорки других магов, и когда их свет рассеял темноту, глазам древнего императора предстало поистине ужасающее зрелище. После взрыва выжила лишь десятая часть воинов. В той битве не было победителей или проигравших, остались те, кто выжил.

В честь этого события великий трубадур древности Высогор Ариетидский, сложил красивую балладу, назвав её «Песнь о Первом огне». Я помню, как Марта, укладывая меня спать, напевала припев из этого сказания.

Когда на землю пала тьма

И тишина звенит молчаньем,

Не разобрать где друг, где враг,

Витает в воздухе отчаянье,

Тогда, сбивая руки в кровь,

Последние собрав все силы,

Несмелый в небо огонёк

Послал маг огненной стихии.

Пусть свет той искры мрак рассеет,

Изгонит скорбь о милых сердцу,

Тех, кто огонь уж не увидит,

Кто стал навеки горстью пепла.

Гори, сияй, согрей надеждой

В войне израненные души,

Чтоб новый день стал самым светлым,

А жизнь грядущих — самой лучшей!

Уже, будучи адепткой академии, я узнала, что эта история основана на реальных событиях, которые не были столь поэтичными. Просто та искра была единственным, что смог создать Бальтазор Воржиаль, очень сильный маг между прочим, — но тогда на большее его магии не хватило. Каким-то непостижимым образом прозвучавший взрыв уничтожил практически всю магию, и в этот небольшой огонёк император Бальтазор вложил все свои силы.

Но было кое-что, о чём умолчала баллада. Магии лишились даже те одарённые, которые не сражались в битве. И причина этого исчезновения до сих пор остаётся загадкой.

По устоявшейся традиции, празднование начиналось вечером, когда на Лейцбург опускались сумерки, и тогда, до появления на небосводе первой звезды, зажигались огни.

Первый огонь загорался в императорском квартале на Дворцовой площади, за ним поочерёдно вспыхивали остальные. Рождённые огни словно свивали огненную нить, которая извивалась по императорскому кварталу и следовала оттуда в административный и храмовый.

Из них нить держала свой путь в военный, академический, торговый ремесленный и алхимический кварталы, забегала на Ярмарочную площадь и возвращалась в императорский квартал, замыкая круг на Дворцовой площади.

Огненная нить освещала каждую улицу, улочку, проулок и тупик, образуя огненное кольцо по всей столице, рассеивая тьму. Этот праздник был единственный, когда даже Ярмарочная площадь ночью светилась ярче, чем днём.

Кроме этого, в каждом квартале организовывалось факельное шествие. Артефакторы-пиротехники и маги-огневики устраивали огненные представления, а в Храмовом квартале, перед театром, всегда шло представление «Первый огонь».

В детстве я очень любила наблюдать, как рождалась эта огненная нить, и представляла, как же красиво с высоты птичьего полёта выглядит её путешествие по столице. Когда я жила в приюте, то постоянно залазила на крышу и следила за появлением огоньков. Конечно, в предместье они не были видны, зато их свет горел очень ярко. И это красивое зрелище также завораживало. Я наблюдала, как с каждой секундой Лейцбург становился светлее, будто светился изнутри и разгонял ночную темноту, раскрываясь огненным цветком.

И в этот раз я понимала, что торжество будет ярким и запоминающимся, а я попаду в его эпицентр — на императорский бал. Но радости, как в детстве, не испытывала. Вот и сейчас, я стояла перед зеркалом, одетая в бальное платье, и желала, чтобы время остановилось. «Замри, мгновение!», — хотелось мне воскликнуть. Ах, если бы оно могло слышать! Но нет, такая роскошь — остановить время — недоступна даже магам.

Я еще раз посмотрела на своё отражение. Вряд ли еще когда-либо я буду столь красивой. Бальное платье было истинным шедевром. Фасон платья оголял плечи, подчеркивал талию, опускаясь пышной юбкой. Зона декольте приковывала к себе взгляд, но оставляла место для фантазии. Как охарактеризовала сьерра Монти во время финальной примерки мой вырез на платье — золотая середина, скрывает, все, что приличия требуют скрыть, но при этом не оставляет места для притворного благочестия.

Основным материалом для платья послужил снежно-белый атласный шелк, если смотреть на него под определённым углом, можно увидеть, что ткань переливается голубым цветом. Точно без наших артефакторов не обошлось.

Под платье надевались два подъюбника. Сверху атласный шелк скрывало тонкое, как паутина, кружево молочного цвета. В подоле платья кружево создавало узоры на прорицательскую тематику, я различала очертания карт, раскрытых веером, и разбросанных рун. На лифе сверкали кружевные снежинки.

Я усмехнулась, вот таким незатейливым образом Ренан дал понять, какая магия главнее и кто является моим опекуном.

К платью полагались перчатки по локоть и легкая кружевная шаль.

Служанка только что закончила колдовать с моей прической. Она убрала от лица волосы, несколько прядей сплела в косы и скрепила их шпильками на затылке, оставив основную массу моей кудрявой копны струиться крупными локонами, опускаясь на пышную юбку.

Как только служанка вышла, раздался стук в дверь. В комнату вошел Ренан. Выглядел он потрясающе в белоснежной рубашке, черно-синих брюках и жилете в тон к ним. Вошедший маг окинул меня внимательным взглядом.

— Вы прекрасно выглядите, но вам не хватает украшений. Мне бы хотелось, чтобы вы надели свой кулон.

— Считаете, если я его надену, то по украшению меня могут узнать?

— Думаю, вас узнают и по внешнему сходству с вашей матерью, но на фамильную ценность я также делаю ставку. На бал стремится попасть каждый мало-мальски знатный аристократ, не говоря о высшем свете. Поэтому я надеюсь, что кулон покажется знакомым кому-нибудь из гостей.

Я достала украшение из шкатулки, Ренан застегнул замок. Я взглянула в зеркало.

— Теперь ваш образ завершён. Сине-фиолетовый флюорит удачно сочетается с бликами на вашем платье.

— И это тоже вы продумали. Голубой отлив на ткани — явная разработка артефакторов особого управления?

Мне также понравилось отражение в зеркале — моё с Ренаном. Мы выглядели гармонично.

— Да, верно. Знаете, будет забавно, если вы станете законодательницей новой моды.

— О да. Уже вижу, как наши знатные сьерры выстроились в рядок и слушают мои наставления. Возможно, даже просят, чтобы я говорила медленнее, ибо они записывают.

— И что же вы им скажете?

— Посоветую обратиться к вам, как к лучшему знатоку в данном щекотливом вопросе.

— Бросите меня на растерзание голодной до модных новинок толпе? Не ожидал от вас подобной жестокости, — Ренан улыбнулся.

— Как я успела понять, жизнь вообще несправедлива и полна неприятных неожиданностей, — я усмехнулась в ответ.

— И одна их них случится в ближайшее время, если мы не поторопимся. Самое время выходить, нас ожидает карета. Вы же не хотите опоздать на свой первый бал?

— Первый? Будут и другие? — внутри меня натянулась болезненная струна.

— Привыкайте, Каролина. Мы ведь решили помогать друг другу.

Я бросила на Ренана тяжелый взгляд. Мое молчание было красноречивее любых слов. Пусть знает, что я думаю о способе, который он использовал, дабы решить свою проблему с навязчивыми поклонницами. Но этот айсберг не проникся моим молчаливым укором, он считал, что все делает правильно.

Рука об руку мы спустились по лестнице и вышли из дома. Перед крыльцом стояла ожидающая нас карета.

Особняк Ренана находился в императорском квартале, поэтому поездка была недолгой. На Дворцовой площади уже скопилось множество карет и пеших людей. Все ожидали, чтобы Велианор Воржиаль зажег первый огонь. Я, пользуясь, случаем, рассматривала дворец императора.

Когда-то раньше, дворец окружал широкий ров. Сейчас от этого оборонительного сооружения ничего не осталось. Напоминанием о нём служили лишь розы, высаженные по кольцу былого рва. Забор, окружавший дворцовую территорию, был невысоким, не больше двух метров. На входе стояли всего два охранника. Глядя на вотчину императора, создавалось ощущение, что дворец вообще лишен первой линии обороны. Но я достаточно долго работаю в особом управлении, потому знаю, насколько призрачной кажется эта незащищенность. Спецы ледового царства постарались напичкать дворец самыми новыми средствами охраны. А сколько они выставили ловушек, активизирующихся в нужный момент, даже мне неизвестно.

Дворец не выглядел древним сооружением, хоть здание насчитывало около тысячи лет. Лишь на стыках каменных стен кое-где появился голубой мох. Вообще, Воржиали крайне редко перестраивали свою обитель, но если вдруг и устраивали перепланировку, то проходила она всегда молниеносно. Засыпая в одном здании, утром глаза можно было открыть уже в другом. У императора имелся личный штат служащих магов, ловко управляющихся со стихиями, и десяток толковых артефакторов. Самое удивительное, что командовал этой магической строительной бригадой обычный человек, но безумно талантливый архитектор и ладшафтник. Я не знала его имени, но помнила, как в детстве он несколько раз заходил в лавку к Вернерам — сдоба Найса и Марты славилась на весь Лейцбург.