В самом центре двора Жак увидел величественную фигуру одетую в рясу. При виде этого монаха Жак испуганно вздрогнул: это был о. Григорий, настоятель монастыря доминиканцев, а следовательно, начальник Жака. Но мрачный дворянин не дал Жаку времени предаваться своему удивлению. Он быстро увлек его в подъезд и провел в мрачную комнату, драпированную темными материями. Здесь он велел ему подождать, а сам исчез за портьерой, скрывавшей дверь в соседнюю комнату.

Эта комната по своему убранству находилась в полном несоответствии с мрачностью первой, так как была отделана со всей роскошью в светлых тонах.

На кушетке лежала, мечтая, прекрасная женщина. Это была Анна Лотарингская, герцогиня Монпансье.

При входе мрачного дворянина она подняла голову и спросила, как бы пробуждаясь от радужного сна:

-А! Это вы, граф Эрих?

Эрих де Кревкер поклонился с большим почтением, хотя в его манере и лежал сильный оттенок неуловимого грубого презрения.

Анна знаком предложила Кревкеру сесть, но тот молча отклонил приглашение и остался стоять.

-Откуда вы, Эрих? - спросила Анна.

-Из кабачка Маликана, герцогиня.

-А! Что же там по-прежнему поносят гугенотов?

-По-прежнему.

-И наваррского короля?

-Более чем когда-либо.

-А короля Генриха III?

-О, этот-то окончательно скомпрометирован, герцогиня! Монахи и солдаты рвутся пойти приступом на Лувр.

-Расскажите мне об этом подробнее, Эрих,- сказала герцогиня, лицо которой повеселело.

Тогда граф Эрих де Кревкер рассказал герцогине о монашке, перенесшем тяжелые издевательства в Сен-Клу.

-И вы говорите, что монах взбешен до крайности?

-Он так взбешен, что я счел за благо привести его к вам, зная, что вы собираете вокруг себя всех людей, имеющих серьезные счеты с королем. А этот монах мне показался вообще очень полезным: в нем много страстности и горячности.

-Где он?

-В соседней комнате.

Анна осторожно соскочила с кушетки, подошла на цыпочках к портьере и заглянула в соседнюю комнату. Когда она вернулась, ее взор сверкал дикой радостью.

-Благодарю вас, Эрих,- сказала она,- этот монах -действительно ценное приобретение! Он может послужить в наших руках отличным оружием! При взгляде на него у меня сразу родился целый план! - и с этими словами герцогиня позвонила, приказала позвать к себе двух пажей и долго и обстоятельно о чем-то беседовала с ними.

А монах все ждал и ждал. Но он не скучал - ему было о чем подумать. Кто же такой был этот мрачный дворянин, заинтересовавшийся им, скромным монахом? Наверное, он был важной шишкой, так как даже сам о. Григорий очень почтительно поклонился ему, а ведь о. Григорий был немаловажной особой!

Прошло более часа, пока вернулся этот таинственный незнакомец. За ним пришли двое молодых людей - два пажа, разодетых в нарядные костюмы.

-Вот ваши товарищи,- сказал Жаку мрачный дворянин, указывая на пажей.

-Мои... товарищи? - удивленно переспросил Жак.

-Ну да. Они угостят вас обедом и развлекут, чтобы заставить забыть бедствия в Сен-Клу.

Один из пажей подошел к монаху, взял его под руку и спросил:

-Как тебя зовут?

-Жак.

-Сколько тебе лет?

-Двадцать.

-Мне столько же,- подхватил другой паж.- Меня зовут Амедей, а моего товарища - Серафин. Ну, а теперь идем с нами в столовую. Там мы поедим и на славу выпьем вина! - и молодые люди увлекли за собою монаха.

Вид роскошно накрытого стола ослепил бедного монаха.

-Да где же я? - воскликнул он, озираясь на пышное убранство роскошной комнаты и богато сервированного стола.

-В свое время узнаешь,- ответил Серафин. Бедный монашек подумал, что стал жертвой волшебного сна, но сон был прекрасен, а монах крайне голоден - ведь в кабачке Маликана он питал лишь свою ненависть, но не желудок. Поэтому, не стараясь долее разбираться в странности своего положения, он энергично взялся за еду, обильно поливая ее вином. Последнее оказалось очень старым и крепким, пустой желудок делал свое дело, и вскоре монах почувствовал, что его голова приятно кружится. К тому же оба собутыльника были заразительно веселы, удивительно любезны и крайне мило шутили и острили, так что всем существом монаха овладело чувство бесконечного блаженства. Лишь по временам это блаженное состояние прорезывали приступы меланхолии. Ведь сон - не вечен, скоро рассеется, а тогда опять придется зажить скучной, убогой жизнью мелкого монаха.

-Ах, что за мерзкое ремесло быть монахом! - с горечью воскликнул он.

-Ручаюсь, что ты предпочел бы стать пажом! - подхватил Серафин.

-О, еще бы!

-Ну, так ведь это зависит лишь от тебя!

-Что такое?

-Хочешь быть одетым, как мы? Ну, так выпей сначала! - и Серафин поднес к устам монаха полный кубок вина.

Жак опорожнил его единым духом.

Затем начались какие-то странные вещи: с Жака сняли монашескую рясу, облачили его в нарядный костюм пажа и подвели к большому зеркалу; там отразилась фигура молодого дворянина.

-Как? Разве я не монах? - теряясь, спросил Жак.

-Да ты им никогда и не был! - в один голос ответили Амедей и Серафин.

Жак схватился за голову и замер в полном недоумении. Что-нибудь одно - или его монашество, или теперешнее состояние было сном. Жак сильно ущипнул себя и почувствовал боль. Значит, он не спит? Значит, он и в самом деле дворянин?

VIII

Снова уселись за стол, снова начали пить и петь. Жак ни в чем не отставал от приятелей и только время от времени хватался за голову.

-Что с тобою? - спросил его Серафин.

-Ах, я не могу отделаться от своего ужасного сна!

-Какого сна? - спросил Амедей. Жак посмотрел на обоих приятелей блуждающим, хмельным взглядом и ответил с бледной, пьяной улыбкой:

-Представьте себе, ведь мне снилось...- что я монах!

-Вот глупый сон! - в один голос воскликнули пажи. Жак встал, подошел к зеркалу и стал снова осматривать себя со всех сторон. Пажи переглянулись с улыбкой, и один из них позвонил.

-Что вы делаете? - спросил Жак, язык которого почти не повиновался.

-Я приказываю начать танцы.

-Танцы? Какие... т-т-танцы?

-Ну вот еще! Разве ты забыл, что мы всегда заканчиваем свое пиршество танцами?

-Всегда? Ну, п-п-пусть!..