- Всегда узнаёшь что-то новое, - Николай Иванович остановился, слегка повернул около цветка лампочку обогрева и освещения и поинтересовался: - Революция возможна сейчас в России?

- Нет. Революционеры банкирами стали. - Хотя… хотя в России всё возможно. Рецепты революции прежние и надёжные: три дня населению хлеба не давать, ворьё и шпану из тюрем выпустить, винные подвалы сами разграбят. Как Ленин учил - телеграфы и банки взять. Телеграф уже и необязательно, связи хватает, а банков, на радость шпане, стало побольше. Охранники тоже оживятся, и они не дураки гибнуть за буржуев. А для молодёжи, нашей и не нашей, очень сладостна музыка водопадов осколков стекла разбитых витрин. Из мелочей - электростанции и водопровод взорвать, газом побаловаться. Бомбы с удовольствием будут бросать бомжи. Запасов взрывчатки - тонны. Но думаю, пока будет тихо. Помойки сейчас сытные, в Москве собаки хлеба не едят.

Николай Иванович неопределенно посжимал и поразжимал пальцы правой руки.

- Вообще, Николай Иванович, при разговоре о России надо всё время держать в уме, что она не сравнима ни с кем и ни с чем, ей нет аналогий. Глупость наших правителей в том, что они насильно тащат Россию в мировое сообщество. Да, мы на одной планете, но мы другие. И единственные. Мы - даже не Византия, от хлеба и зрелищ не погибнем. На шее у нас всегда все сидели, всякие захребетники. Но где они? Вопят из ада, завидуя нищему Лазарю. - Я подумал вдруг: а зачем я всё это ему говорю, такому умному? И замолчал.

- Вы спросили, зачем вы здесь? - заговорил Николай Иванович. - Отвечаю. Хотя мы и разочарованы трудом сей когорты ученых, недовольны результатами их корпоративного труда, но решили ещё попробовать. Знания у них, не в пример зашоренным западным ученым, прочны и разнообразны, не бросать же на ветер такое национальное богатство. Не вам напоминать школы демагогов в античности, не вам сообщать, что система демократии была создана искусственно. Но вот, по прошествии веков, начала давать сбои, разболталась в пути. Вопрос: подлежит демократия ремонту или безполезно ею заниматься и надо изобретать что-то другое? - Николай Иванович сделал паузу. - Вот за это мы и хотели их посадить под вашим чутким руководством. Наша установка - всё-таки не торопиться со свержением демократии, а выработать рекомендации по ее укреплению, обеспечить ее жизнеспособность для начала лет на двести. Ведь уже было двести лет вместе. Возьмётесь?

- И это мне, написавшему ещё в девяносто первом о демократах статью "До чего, христопродавцы, вы Россию довели?".

- Кто это помнит? Кому она помогла? Не будьте наивны. Есть реальная Россия, ей надо помогать, вам для этого даются все возможности. Много ли в прошлые годы было воплощено в жизнь проектов ваших друзей? Вы жалели деревни - их сносили, кричали о сбережении леса - его вырубали, были против показа западных развратных фильмов - их крутили день и ночь. Что касается монархии, это, простите, такая утопия, что и обсуждению не подлежит. Ну и дадим вам конституционного монарха, жалко, что ли? Взят, взят ваш помазанник Божьей волей, молитесь, да и достаточно.

Мы вышли в просторный вестибюль, в который выходили коридоры.

- Слишком по-разному смотрим мы на будущее России, - только это я и смог ответить.

- Ничего, ничего, - успокоил Николай Иванович. - Переодевайтесь, и на заседание. Вас никто не торопит.

Появилась Лора и молча проводила меня до дверей номера. На окнах в нём были тяжёлые бордовые портьеры. Когда я отвёл их в сторону, то за окном со стороны улицы были ещё одни, уже чёрные.

Комната была овальной. Стол в центре, пользуясь выражением Николая Ивановича, с ней корреспондировался, то есть тоже был овальным. По стенам, скрытые полумраком, пейзажи разных широт и долгот, на столе перед каждым откинутая крышка компьютера, микрофон. Было это всё и предо мной. Я уже был переодетый и освеженный душем. Настойчиво пахло каким-то дезодорантом. Ни мне никого, ни меня никому Николай Иванович не представил. Он тут явно был "центровым".

- Докладывайте, - пригласил Николай Иванович мужчину, сидевшего напротив меня, но не назвал его. Мужчина, взглядывая на свой экранчик, говорил долго. По тому, как его слушали, я понял, что ничего нового для присутствующих он не сказал. Но слушали вежливо.

Доклад был общемировым, говорил о судьбах не просто народов, а цивилизаций. Я кое-что помечал для себя на листках бумаги, тоже предусмотренных, предусмотренной богатой авторучкой. В докладе, как я понял, рассматривались варианты гибели планеты Земля. Все государства как-то дружно, не от одного, так от другого, погибали, только вот Россия не лезла ни в какие рамки. Не получалось её сравнить ни с одной страной, она даже и не страной представлялась, а целым миром, своеобразной цивилизацией со своей религией, культурой, будто она и не земная была, а пришедшая извне. Её в докладе исследовали больше других. Докладчик сообщал:

- Надежды, что с крушением влияния компартии и с разрушением Союза Россия погибнет, не оправдались. Не было учтено, что Россия за века выживания привыкла к минимуму потребностей. Тогда было изобретено и внедрено в Россию через агентов влияния понимание, что все народы развиваются и идут по одному пути. И если ты не идёшь по этому пути, ты не цивилизован, ты дикарь, твоё место в обслуге золотого миллиарда.

Про золотой миллиард мне давно надоело слушать, но тут была такая уверенность, что это дело решенное, данное, и тех, кто ставит сие под сомнение, ждет судьба подчинённых доллару стран. Глобальный рынок создаст всеобщее счастье сокращенных народов. В рынке счастье. Вот что надо вдолбить в непонятливые лбы.

Свет так падал на стол, что лица заседающих были плохо видны. Из-за их спин на освещенную поверхность стола чьи-то, может, Лорины, может, Викины, обнаженные руки ставили чашки с чаем и кофе, приносили всякие печенья, сладости. Передо мной, хоть я и не просил, возникла розетка с желтым медом.

- Только не надо о демократии рынка, - безстрастно вещал докладчик, - оставим это для дураков. Кто когда видел, чтобы рынок управлялся демократически? - Никто не возразил. Докладчик поехал дальше: - Всего успешнее убивает Россию именно рынок и внедренная в неё финансовая банковская система. Вместе с тем правящие миром триста семейств недовольны темпами гибели России и требуют их ускорить. Почему? Россия - единственное препятствие на пути к мировому господству. Она - тот полюс, к которому интуитивно стремится погибающий мир. Переубедить Россию, и это надо признать, не удаётся, она упряма до непонятно какой степени, поэтому её решено уничтожить. Для начала…

- Затопить Москву? - подал я голос, вспомнив застолье в своём доме. Я всё не мог поверить, что всё происходит всерьёз, и с помощью возгласа хотел выяснить: спектакль это или сходка сумасшедших?

- Это одна из версий, рассматривается и она, - спокойно отреагировал докладчик и продолжал: - Уничтожить решено потому, что всегда легче по-

строить новое здание, нежели восстанавливать старое. Если бы Советский Союз не был уничтожен, Америка не имела бы столь блестящих успехов в бывших республиках. В мире уже нет евангельского Удерживающего, и Запад боится, что Он может появиться в России. Именно поэтому начинается спешка по ликвидации России. К ней тем более подстёгивают исчезающие запасы нефти. Это вранье, что у Америки нефти много, её всего лет на пять, а жить Америка хочет всегда, посему ей не нравится, что в России нефти много, что Господь и в этом был щедрее к России.

Конечно, докладчик говорил гораздо подробнее, нежели я запомнил, но суть уловил.

- Есть сценарий, по которому намечено стравить Индию с Пакистаном. За Пакистан, естественно, вступится Китай, а так как у всех ядерное оружие, то число едоков в мире уменьшится. Пока стравить не удаётся, но удаётся внедрять всё новые и новые военные американские базы в Средней Азии и у границ России. Уже не только запасы нефти на Ближнем Востоке контролируются, но и кладовые Каспия. Главная надежда Соединенных Штатов на то, что Китай захватит Россию, но при этом будет дружить с Америкой. Надежда эта напрасна, ибо Китай уже начал захват России ползучей миграцией, но Америке будущего захваченного пространства он и понюхать не даст. Он и Америку покрывает сетью своих агентов, покупая им билеты в одну сторону. Сибирь, на которую все облизываются и которая, при скором глобальном потеплении, превратится в цветущий земной рай, остаётся русской. Это препятствие Америка будет преодолевать, и она торопится, ибо Китай вот-вот станет ядерной сверхдержавой. Спешку стимулирует и Южная Америка, которая от своих карнавалов и футбола скоро перейдёт к игре мышцами на чужой, естественно северной, территории.