Но нельзя было понять оценки докладчика, то есть, к чему был направлен анализ происходящего в мире: то ли радость по поводу несчастий в России, то ли к призыву о ее спасении. Докладчик вещал безадресно. Я покосился вправо-влево, но видел только черный стол, матовые экраны компьютеров. Иногда белые кисти рук возникали из темноты, пальцы на них свершали некие пианистические нажатия клавиш и опять растворялись в темноте.

Далее в докладе говорилось, что вскоре Голландия, Калифорния, да и вообще многие другие пространства затопятся растаявшими ледниками, а в Европе все выгорит от жары. Вскоре, в добавление ко всем этим погодным катаклизмам ("Божьим карам", - сказал я про себя), приплюсуется ещё и то, что тёплое течение Гольфстрим отвернётся от побережья, начнутся холода, всюду будет неурожай и только богоспасаемая Россия будет процветать. Как такое позволить? Обидно же, что грядущий новый потоп, новые провалы новых Атлантид обойдут Россию. Репетиция потопа прошла в Индийском океане, когда за минуту было уничтожено двести тысяч человек, разве это неповторимо?

- Хорошо ещё, - откомментировал эту трагедию докладчик, - что миру не пришлось кормить эту ораву. - Меня передёрнуло. Докладчик вещал далее: - Имеющие вскоре быть затопления прибрежий ожидаемы, хотя в них пока не верят, но неизбежны. Людям придётся потерять всё и стать голодными на уцелевшей суше. Их надо будет кормить за счет остальных. Это вызовет милосердие у малого числа, а у основной массы злобу.

Все это я слушал, но по-прежнему не мог понять позицию выступающего. За кого он? За нас, за Россию? Или тут так принято - говорить без позиции, объективно? Может быть. Послушаем еще.

- То есть землей обетованной ближайшего будущего будет именно Россия. И народ прежней обетованной земли её займет. Может, он после взятия Иерусалима для того и был рассеян, чтобы узнать, где можно спастись в грядущем? Грядущее наступило, он узнал. Племя торговцев и финансистов владеет миром. Иначе и быть не могло. Крестьянин кормит людей, машинист возит, врач лечит, учитель учит, воин защищает, шахтер добывает топливо, портной обшивает, повар стряпает, то есть любой труженик думает о других, только финансисты, торговцы, купцы думают о личной выгоде. Если они так думают два тысячелетия, до чего-то же они должны были додуматься.

Николай Иванович аккуратно положил передо мной полоску бумаги. На ней четко: "Вас попросят выступить. Два-три слова о России, о начале обретения ею места в мире, хорошо? О попытке улучшения демократии".

- У нас среди приглашенных, - тут же сказал из общей темноты председатель, - специалист по вопросам современного состояния России в мире. Сам он - выходец из низов, мнение его о настроении народной массы, полагаю, небезынтересно.

На экране предо мною крупно замигало: "Вам слово".

- Состояние? - Начав, я подумал, что надо же было как-то к ним обратиться: коллеги? господа? друзья? братья? Ничего не подходило. Ладно, обойдутся. - Состояние у России такое же, как и всегда, во все века - тяжелое.

- Но почему? - спросили из темноты.

- Россия - светильник, зажженный Богом перед лицом всего мира. Светильник же не скрывают, а ставят на высоком месте. И очень многим это не нравится. Он их освещает.

- Но это же хорошо, - усмехнулся кто-то, - на электричество не тратиться.

- Освещает не местность, - я решил быть спокойным, - а всю мерзость остального обезбоженного мира.

- Мм-да, - это, по голосу, председатель. - И почему же в ваших работах настойчиво проводится мысль о невозможности введения демократии в Россию?

- Жадны и циничны демократы, поэтому. Жадны, видимо, от природы, а циничны от безнаказанности. Демократия позволяет им воровать, она не будит совесть. Врать для демократов - всё равно что с горы катиться.

- А пример такого вранья можете привести?

- Говорят, что жизнь в России становится всё лучше, а на самом деле всё хуже и тревожнее. Частные интересы демократов не есть интересы общества. Может, в этом ключ. Они не любят Россию, смотрят на нее как на территорию проживания и наживы. Чтобы их не сковырнули, внедряют в людей желание им подражать. Ну и так далее. Простите, я совсем не понимаю ни вас, ни моей роли здесь, в этом, очень похожем на масонскую ложу, месте.

- Мм-да, - снова уронил председатель.

А что мне было терять? Если бы я неправду говорил. В конце концов, я же понимаю, что полностью в их руках. Ещё подумал: успеть бы написать послание своим, а как передать? А что я в нём напишу?

- Вопросы есть к докладчику?

- Ну уж, - я не мог не улыбнуться, - какой я докладчик? Автор двух реплик. Можно и третью: в России смертность уже давно и постоянно опережает рождаемость, развращение молодежи усиливается, пьянство, хулиганство, проституция, сиротство увеличиваются, и вот всё это называется демократией.

- То есть, по вашему мнению, надо свергать это правительство?

- А что толку?

- То есть?

- То есть лучше не будет.

- Но как же вы не учитываете регулятор общественных отношений - рынок? - Это из темноты какой-то новый, незнакомый голос.

- Какой рынок? Только что в докладе сказали, что демократия в рынке и не ночевала. Рынок в России позволяет сжирать конкурентов, травить людей некачественными продуктами, ширпотребом подпольных фабрик. Рынок - место действия жадности и корысти. Рынок - родильный дом хамства и подлости. Бедность в России растет, но тут есть и хорошее - бедность освобождает от страха. А что такое рынок для культуры? Выставки похабщины, издевательство над всем святым? Порнография кино и театра.

А что такое рынок для религии? - Я помолчал. - Думаю, что ничего нового я вам не сказал, и поэтому сердечно прошу прощения и возможности откланяться. С вашего позволения?

Я встал. Никто меня не удерживал. Дверь предо мной распахнулась. За дверью стояли Лора и Вика. Дверь за мной закрылась.

- О-о-ой! - громко и горестно воскликнул я, да так, что они испугались.

- Что, что с вами?

- Главный итог двадцатого века то, что Россия безсмертна. Вот это предложение забыл сказать. Может, раз в жизни дали серьезную трибуну, а я забыл. Вернуться уже неудобно. А?

- Да уж, - посочувствовали сестры. - Тут главное - не подумать, а вслух сказать: тут же везде аппаратура, запись. Россия безсмертна?

- Как иначе? Она - Дом Пресвятой Богородицы, подножие Престола Царя Небесного.

- Так как же тогда Судный день? Всё же провалится, всё же сгорит. Или я не так поняла, мне книжку старец давал про Страшный суд? - это спросила умная Лора.

- Да-да, суд-то Страшный будет же, так ведь же? - это добавила Вика.

- Куда денешься, будет. Но вот Россия как раз его и пройдёт.

- Тогда перед Судом вся сволота сюда и приползет.

- Правильно Лорка догадалась? - спросила Вика.

- А откуда сволота узнает про Суд? - резонно спросил я. - Ну, что, красны девицы, отпустят меня ваши хозяева?

- Даже на вездеходе, - сказали они.

На ходу я стал сдирать с себя пиджак, не стесняясь девушек, снял дорогие брюки, попросил свои прежние наряды. Мне вынесли всё мое, и куртку, и лыжи, и валенки.