Он решительно отбросил свою человеческую сущность, мысленно впустив в свое сознание бушующий в глубине души кровавый поток. Невыносимая жажда бурной рекой растеклась по его телу, наполняя каждую частичку необычайной силой.

Все вокруг, как будто, замедлилось. Казалось, что время потекло мучительно медленно для всех, кроме самого охотника, на чьих губах показалась жуткая ухмылка. Вернувшие его к жизни духи даровали ему свою силу. Теперь же Тенро следовало заплатить за нее кровью и неважно чьей. Охотник медленно согнул колени, принимая низкую стойку и отводя один из мечей чуть назад. Стоило полностью приготовиться к бою, как от его обманчивой медлительности не осталось и следа.

Сорвавшись с места, Тенро налетел на противников подобно резкому порыву холодного зимнего ветра, принеся с собой настоящий град холодной стали. Сияющее серебром лезвие танцевало вместе с черным клинком. Они с шелестом вспарывали ночь, сея смерть и боль и орошая скрытую туманом землю черной кровью. Если ониксовый меч колол, то его серебристый собрат рубил, если один клинок обрушивался сверху, другой выныривал снизу. Они словно жили собственными жизнями, но были едины в одном — стремлении забирать чужие.

Охотник пронзил чью-то впалую грудь одним из клинков, закрывшись начавшим дымиться телом от новой атаки, словно щитом и пустив в ход второй меч. Под ударами ониксового лезвия пали два измененных волка, и оружие радостно затрепетало в руках хозяина, обрадованное новой жертвой. Меч будто впитывал черную кровь и саму ложную жизнь измененных и бездна, таящаяся в глубине клинка, жадно бурлила, поглощая ее ледяные капли. Серебристый же меч вел себя иначе, безжалостно выжигая саму суть созданий тумана и не оставляя на своей сверкающей глади ни следа от их плоти и крови.

Когда меч прожег пронзенное тело измененного, и то безвольно рухнуло к ногам охотника, мужчина наступил на него, запрыгнул на забор и, сразу же оттолкнувшись от скрипнувших под его весом досок, оказался за пределами кольца противников.

Но он и не думал отступать. Несколько раз крутанув клинки, охотник бросился в новую атаку. Мощным ударом он перерубил ближайшему противнику ключицу, рывком высвободив лезвие и сразу же отскочив, избегая удара. Стоило ногам охотника коснуться земли, как он подался вперед, поднырнув под когтистой лапой и распоров чей-то раздутый живот. Невыносимая вонь сразу же ударила в ноздри, но Тенро не было до нее никакого дела. Срубив оскаленную голову еще одному измененному, охотник развернулся вокруг и два поющих лезвия заставили созданий тумана отпрянуть.

Неспешно Тенро «перетек» из одной стойки в другую, на этот раз, замерев в высокой — черный клинок обращен к противникам, тогда как острие другого, немного заведенного за опорную ногу, устремлено к земле. Именно он и начал движение первым. Вынырнув из-за тела охотника смертоносным жалом, отточенное лезвие серебристой молнией взмыло вверх рассекая прыгнувшего на Тенро измененного. Разрубленное тело еще не успело упасть, как черный клинок жадно впился в новую жертву, поглотил ее жизнь и, с сожалением роняя ледяные капли, устремился к следующей цели.

Казалось, что созданиям тумана нет конца. Теперь они бросались на мужчину с одной лишь целью — разорвать на куски. Нападавших было так много, что в их серой, яркоглазой массе, Тенро не мог разобрать — пришли ли они откуда-то или же его жаждут разорвать на части измененные жители этой деревни. От мысли, что из-за него могли пострадать невинные, охотник сильнее стиснул зубы. Он понимал, что его жалость и чувство вины ничем не помогут тем, кто пал жертвой тумана. Все что он мог сделать — отомстить за них и добраться до того, кто стоит за всем этим. Отчего-то Тенро был уверен, что измененные и туман не могли взяться из ниоткуда. Кто-то привел их сюда, натравив на его след. Кто-то, кто может ими управлять. Память охотника услужливо подбросила ему призрачный силуэт стройной девушки, будто одетой в туман. Ее дымчатое тело содрогалось под ударами меча в руках Тенро, а пугающие глаза буквально впились в его лицо, пока они падали вниз. В туман. Он поглотил их, растворил в себе.

Тогда возрожденная духами наэрка умерла окончательно, а Тенро нет. Он воскрес. Вернулся из тьмы и пустоты, что звала его к себе, обещая покой и забвение, с трудом прошел мимо шепчущих духов, навязывающих ему свою ложь, и устремился к далекому голосу, что отчаянно звал его по имени, откуда-то сверху…

Некстати отвлекшись на воспоминание, охотник едва не погиб от когтей измененных — боль впилась в плечо раскаленными иглами и алой полосой обожгла бедро, напоследок неприятно уколов в спину. Получив толчок сзади, Тенро продолжил движение вперед, широким взмахом расчистив перед собой путь. Сделав несколько шагов, он вновь обрел равновесие и с утроенной злобой бросился на измененных. Запах собственной крови защекотал ноздри мужчины, словно напоминая ему, кто он такой.

— Я не такой, как вы! — бросил Тенро в серые, обращенные к нему лица. — И никогда не стану таким! Я не сдамся! — Эти слова всколыхнули в душе мужчины множество эмоций и воспоминаний.

Вздрогнувшие в руках охотника мечи замелькали с удивительной скоростью, превратившись в две размытые полосы — настолько черную, что выделялась даже во мраке ночи и нестерпимо яркую, словно луч чистейшего света.

Неистовый напор Тенро заставил измененных отступить, но туман, мгновенно поднявшийся выше, снова вынудил их атаковать. Лишенные своей воли марионетки бросились на охотника. Когти терзали его плоть, но Тенро лишь рычал, словно раненный зверь и не останавливался ни на мгновение.

Туман поднимался все выше, обволакивая тело охотника, взбираясь по нему сотнями паучьих лапок и подбираясь к голове. Он все сильнее и сильнее стискивал мужчину в своих объятиях, лишая силы и желания жить. Покрытый с ног до головы, как чужой кровью, так и своей, он вдруг начал слышать позабытые голоса, что звали его к себе. Они шептали, будто все вокруг ложь, обещали силу, воплощение желаний и отсутствие боли. Голоса были столь сладостны, что мужчина едва не поверил им, но чистый голос донесся до него сквозь незримые, созданные туманом преграды:

— Тенро! Быстрее!

Вздрогнув, охотник распахнул глаза и увидел прямо перед собой клыки измененного. Они были уже готовы сомкнуться на его горле, но голова твари вдруг дернулась и взорвалась черными брызгами. Пробивший ее насквозь арбалетный болт ударил Тенро в плечо, и новый приступ боли мгновенно отрезвил мужчину.

— Ты же убьешь его! — Сидящая позади воровки Хэли, вцепилась ей в плечи.

— Лучше уж я, чем эти твари, — прошипела Элисса, бросив разряженный арбалет в метнувшегося к ней измененного. У воровки еще оставался один арбалетный болт, но времени для того, чтобы перезаряжать оружие не было. — Но! Но! — Элисса ударила пятками в бока серой в яблоках лошади, позаимствованной у кого-то из посетителей постоялого двора и та, словно только этого и ждала, рванулась прочь, подальше от тумана и его созданий.

Сейчас Элисса даже не думала о том, что статуэтка осталась у охотника. Воровку всегда больше интересовала сохранность собственной шкуры, к которой она за годы жизни уже порядком привыкла и не желала портить ни за что на свете. Обернувшись в последний раз, Элисса увидела метавшуюся среди скрюченных тел фигуру Тенро и, мысленно пожелав странному мужчине удачи, выпустила поводья приготовленного для него жеребца, бросив свою лошадь в галоп.

— Он за нами! — вдруг радостно воскликнула сидящая позади воровки Хэли, чьи руки обхватывали Элиссу за тонкую талию. — Он пробивается к коню!

— Мы не остановимся, чтобы подождать его. Догонит! — стараясь перекричать вой ветра крикнула Элисса.

Какая-то частичка ее души дрогнула и воровка почувствовала странную радость и облегчение от того, что Тенро все еще жив. Но девушка поспешно отмахнулась от чувств. Не желая, чтобы Хэли заметила ее улыбку или слезы. Ведь это все ветер, это он виноват.

* * * Тенро видел, как скачут прочь Элисса и Хэли. Видел он и жеребца, что девушки оставили для него и на которого сейчас набросились измененные. Животное поднялось на дыбы, пробив череп одного из нападавших тяжелым копытом и лягнув второго так, что тот с треском сломал забор и скрылся в густом кустарнике. Но создания тумана были проворнее — прежде чем жеребец успел убежать, они набросились на него, повалив на землю.