— Дело в нас. Во мне, Марри и Лире. — ответила Ирриа.

— Мы вас слушаем.

— Нас схватили, посадили в колонию без всяких объяснений, не сказали даже в чем обвиняют наших родителей. Как это понимать? Я считаю, что это нарушение прав, наших прав. В законе нигде не написано, что детей следует держать в колониях. Я не говорю о тех, кто совершил правонарушения. Мы не нарушили никаких законов. Нас никто не судил, а уже который день я, моя сестра и брат сидим ни за что в колонии, когда у нас есть все, что нам надо. Я требую, чтобы нас освободили. Меня, Марри и Лира.

— Но вы не можете жить одни. — проговорила судья.

— Почему не можем? Мы не такие маленькие, чтобы мы не смогли прожить без взрослых несколько дней. Кроме того, в законе четко сказано, что дети, родители которых арестованы, должны направляться в интернат или под опеку родственникив. А нас отправили в колонию.

— Но что же делать, если в городе нет интерната, а у вас нет родственников?

— Это вовсе не означает, что нас надо посылать в колонию. У нас есть свой дом, есть средства к существованию. Мы можем жить сами. В конце концов, за нами может кто-то присмотреть. А получается так, что будто бы мы преступники. Я даже не смогла встретиться со своими друзьями. А это уже самое настоящее нарушение прав граждан.

Все вокруг были озадачены этим неожиданным выступлением молодого щенка, как некоторые думали об Ирриа.

— Она права. — услышала Ирриа знакомый голос. Из зала к ней вышла начальница колонии. — Я Вирра, начальник колонии, в которой были Ирриа и Марри. И я подтверждаю слова Ирриа, что содержание ее, ее сестры и брата в колониях незаконно. Не спорю, что кто-то скажет, что поведение Ирриа ненормально. Но оно не настолько ненормально, чтобы считать это серьезным проступком и посылать ее в колонию. Более того, в колонии Ирриа и Марри проявили себя как вполне самостоятельные личности и я как педагог могу утверждать, что они вполне могут жить некоторое время самостоятельно, без посторонней опеки.

— В таком случае надо найти того, кто смог бы присмотреть за детьми, пока они будут находиться одни. А решение вопроса о том, где им быть после, должно быть отложено до разбирательства всего дела.

— Если дети не будут против, я могла бы за ними присмотреть. — сказала начальница колонии. — Тем более, что их дом находится не так далеко от колонии.

Ирриа взглянула на нее и согласилась.

— А как Лир и Марри?

— Мы согласны. — сказал Лир.

— Остается решить вопрос с финансами. — сказала судья.

— В этом вопроса нет. — прорычала Ирриа. — У меня, Марри и Лира есть счета в банке и у нас достаточно средств, чтобы содержать себя и еще хоть десятерых.

— Можно узнать, откуда эти средства? — спросила судья.

— Это секретный счет в центральном банке Реала. — сказала Ирриа.

— Ясно. В таком случае, Ирриа, Марри и Лир остаются жить в своем доме под присмотром Вирры до рассмотрения этого вопроса позже.

Послышался одобрительный гул. Рамиры были вполне удовлетворены тем, что дети, не совершавшие преступлений, оставались жить в своем доме, а не в колонии.

«Ран.» — сказала Джесси. — «Я думаю, что Ррига должна быть в форме оборотня. Мне не нравится это нападение на конвой. Оно может повториться.»

«Хорошо, Джесси. Я поговорю с ней. Думаю, она согласится.»

Пятерых арестованных рамиров увели, а Ирриа, Марри и Лир покинули зал вместе со всеми присутствовавшими. Вокруг было немало репортеров, которые задавали вопросы Ирриа после ее выступления в суде, но она не стала отвечать, а вместе с Марри, Лиром и Виррой отправились на машине домой.

— Я и не ожидала, что ты выступишь с такой речью. — проговорила Вирра, когда машина выехала на пустую улицу.

— А я не ожидала, что вы окажетесь на нашей стороне. — ответила Ирриа. — И еще больше не ожидала, что вы вызоветесь быть нашим опекуном.

— Я поняла, что ты должна быть дома, а не в колонии. И, скажу честно, ты понравилась мне. В тот момент, когда ты просила прощения у Ррафи. Я не ожидала подобного и испугалась, когда мне сказали, будто ты решила его добить.

— Я зря на него набросилась. — сказала Ирриа. Она смотрела на дорогу и замолчала.

— Ты так переживаешь, что твои родители оказались.. — Ирриа не дала договорить Вирре.

— Они не преступники! — зарычала она. — И я это знаю!

— Хорошо, Ирриа. Они не преступники. Но их обвинили в пресуплениях.

— Да. Но они не виновны.

— Не будем говорить об этом. — сказала Вирра.

— Не будем. — ответила Ирриа. — Я знаю, что вы не верите мне.

— Почему не верю?

— Вы не верите в мои слова. Вы считаете, что я уверена в том, в чем нельзя быть уверенным до конца. Вы думаете, что я не знаю о делах своих родителей. Разве не так?

— Ты всегда говоришь так прямо?

— А как мне говорить? Крутить и обманывать? Нет, я не всегда говорю прямо. Я даже очень многого не говорю. Но, когда я вижу явную несправедливость, я не могу просто молчать. Я не могу объяснить свою уверенность. Но уже очень многого не вернуть.

— Если они невиновны, то их выпустят. — ответила Вирра.

— Очень легко обвинить кого-то, но очень тяжело потом доказывать невиновность.

— В этом ты не права.

— Хорошо, если так. — ответила Джесси. — Мне надо выйти здесь. — Машина ехала недалеко от дома Ллари и Джесси решила зайти к нему.

— Зачем? — спросила Вирра, притормаживая машину.

— Здесь недалеко живет мой друг. Я хочу зайти к нему.

— А мы можем к нему зайти?

— Нет. Я пойду одна. — Ирриа выскочила из машины находу и, пробежав по улице, свернула к дому, где жил Ллари.

Дома у него никого не было. Ирриа некоторое время ждала, но ей никто не открыл. Она чувствовала, что в квартире никого нет и побежала по улице к своему дому.

Вирра, Марри и Лир уже были там и после некоторого разговора Вирра уехала. И уже после этого Джесси и Магда рассказали Лиру о происшедшей трагедии. Для него, как и для всех остальных друзей, это было тяжелым ударом. И именно это имела в виду Ирриа, когда говорила Вирре, что многого не вернуть.

Утром следующего дня они отправились в школу, и Ирриа вновь была огорчена. Ллари не было в классе. Она не дождалась конца занятий и ушла из школы.

Джесси пошла к реке, по той дороге, по которой она ходила с Ллари. Она прошла до водопада, где встретила знакомого фотографа.

— Теперь ты одна? — спросил у нее рамир.

— Вы не видели Ллари? — спросила Джесси.

— А ты разве не знаешь, что он уехал?

— Куда?

— Я не знаю. Говорят, куда-то к родственникам, в другой город.

— Вы не знаете в какой?

— Нет, спроси у его отца. Вы же, наверно, знакомы?

— Да. Я спрошу. — ответила Ирриа и побежала по дороге к дому Ллари. Там никого не было и Ирриа понеслась дальше, теперь уже в полицейский участок, где работал отец Ллари.

Его не было на месте. Он был где-то на улицах города, и Ирриа стала расспрашивать о том, где он мог быть.

— Зачем тебе Рраиру? — спросил один из полицейских.

— Мне нужен его сын, Ллари. — ответила Ирриа. — Его не было в школе.

Ирриа уже знала, что Ллари уехал, но решила узнать это от других еще раз.

— А ты не Ирриа? — спросил кто-то.

— Да, я Ирриа. — ответила Джесси.

— Ну и попала же ты в историю. — проговорил Рамир. — Нет твоего Ллари.

— Как это нет?! — взвыла Ирриа. Ее шерсть встала дыбом и она чуть не набросилась на того, кто ей это сказал. — Как это нет?! — снова зарычала она, подходя к рамиру.

— Он уехал. — сказал кто-то. Словно камень свалился с нее и Ирриа несколько успокоилась.

— Куда?

— Так мы тебе и сказали. — проговорил кто-то. — Рраиру никому этого не говорил.

— Почему?

— Из-за тебя. — услышала она голос Рраиру. Ирриа мгновенно обернулась.

— Где он?! — взвыла она.

— А ты почему не в школе? — спросил рамир не отвечая. — Или ты думаешь, что раз тебя выпустили, то можно и прогуливать?

— Я знаю, что делаю. — прорычала Ирриа.