Вячеслав Воробьев

Легко ли быть Миротворцем?

Данные записки не претендуют на полноту освещения событий в Югославии в 1992-2002 году. Автор связан требованиями принципа беспристрастности Миротворца и обязательствами сохранения служебной тайны. Поэтому, он сознательно избегает политических оценок и приводит минимум иллюстрирующих фактов, т.к. они могут быть использованы для разжигания национальной розни. Главная тема записок - сама профессия Миротворца, портреты людей, которые находятся в самом эпицентре кровавых политических событий и рассказ о том, с чем приходится им сталкиваться при осуществлении своей миссии.

Так случается порой, что судьба вдруг совершает неожиданный зигзаг и в корне меняет стиль и темп твоей жизни, твои представления о мире, да и тебя самого. Такое "землетрясение" в моей милицейской работе произошло летом 1992 года.

Начало 90-х годов. ГКЧП, "похороны" СССР, траурное шествие по стране экономического кризиса, появление в обиходе и прочувствование на собственной шкуре новых для нас явлений - безработицы, приватизации, инфляции... И пока еще где-то там, впереди - возрождение в политических муках новой Российской государственности.

В этот, казалось бы, совершенно неподходящий момент Российское правительство принимает решение об участии в миротворческих миссиях Организации Объединенных Наций в горячих точках планеты и о предоставлении для этих целей своих воинского и полицейского контингентов. Большинство развитых стран мира занимались миротворческой деятельностью с момента создания ООН, а вот Россия, к сожалению, припозднилась на 45 лет. Но уж лучше позже, чем никогда...

Первой согласованной с ООН горячей точкой для проверки российских миротворцев стали Балканы, а точнее, республика бывшей Югославии - Хорватия, которую с осени 1991 года захлестнула гражданская война.

... Июль 1992 года. Майорские погоны. Ежедневная рутинная работа в должности заместителя командира отдельного батальона патрульно-постовой службы милиции. Каждый четвертый день столь "любимое" почти круглосуточное "дежурство по городу" с многократной проверкой патрульных нарядов на маршрутах и постах. Постоянные выезды на ЧП (грабежи, разбои, массовые драки, т.д.), иногда с погонями "как в кино". Чувство усталости и предвкушение скорого отпуска.

И вдруг, неожиданный вызов в УВД с предложением поехать в миротворческую миссию ООН на Балканы в качестве полицейского наблюдателя представителя России. Требования просты - свободное владение английским языком, умение хорошо водить машину, не менее 5 лет опыта практической правоохранительной деятельности, хорошее здоровье и главное - желание послужить миру. На обдумывание - один день.

Наверное, ни одно из важных жизненных решений не давалось мне столь тяжело, как согласие поехать в эту миссию. Было над чем призадуматься. Ведь ехать приходилось практически на войну, о логике и динамике которой не было ни малейшего понятия. Дома оставались двое малолетних дочерей, которых никак не хотелось подвергать риску стать сиротами, родители были против, некоторые коллеги многозначительно крутили пальцем у виска....

И все же я решился. Видимо есть во мне что-то от авантюриста, искателя приключений. Мир посмотреть, себя показать. И главное: хотелось проверить себя - способен ли? Деньги? Тоже немаловажный вопрос. В миссии обещали платить командировочные валютой, и верилось, что что-то удастся сэкономить и привезти домой для пополнения семейного бюджета.

И вот Москва, Главное управление кадров МВД России. В небольшой комнате несколько таких же, как и я, смущенно-потерянных офицеров милиции - майоров и капитанов. Один из Орла, один из Тамбова, один из Рязани, один из Калуги, один из Краснодара. В то время сотрудников со свободным владением английским языком в Российской милиции было очень немного. И еще 7 долгих лет я буду единственным представителем Калининградской милиции в российском контингенте международной полиции ООН. Но тогда я этого еще не знал. А в тот день у всех нас, будущих коллег и членов миротворческого братства, тревожил один и тот же вопрос: к чему нам готовиться и что с нами будет там, на балканской гражданской войне.

Но прежде, чем мы туда попали, пришлось изрядно попотеть в Москве, сдавая в министерстве экзамен по английскому языку, проходя полное медицинское обследование, отрабатывая около 400 психологических тестов и оформляя кучу необходимых для работы в миссии ООН документов.

И вот - надрывный гул взлетающего курсом на Вену самолета, и очертания Москвы медленно тают за пеленой провожающих нас в неизвестность облаков. На душе тревожно и зябко, думается о доме, родных и близких.

Рядом в кресле сидит капитан внутренней службы из Орла Сергей Шипилов, с которым мы станем друзьями на долгие годы, с которым рука об руку пройдем сквозь огонь и пламя четырех миссий, проведя вместе на Балканах в общей сложности более 5 лет. Через 7 лет Сергей станет первым командиром российского полицейского контингента в Косово, я - его заместителем, а по возвращении из Косово Сергей сам возглавит подразделение МВД по подготовке российских миротворцев. Все это будет потом, а пока он под мерную песню двигателей задумался о чем-то своем, наверное, тоже о доме.

Ни красавица Вена, ни дальнейшие пересадки на еще один самолет, а потом на автобус, следующий в столицу Хорватии Загреб как-то не запомнились. Наверное, потому, что было много дорожной суматохи по поводу багажа, который кроме наших личных вещей и снаряжения включал еще пищевые термоса и тяжеленные бронежилеты для ребят из первой группы, заехавшей в миссию за три месяца до нас.

После прохождения в штабе международной полиции ООН в Загребе двухдневного входного инструктажа мы получили свои первые назначения. Мы с Сергеем были распределены на станцию международной полиции в Костайницу, в то самое местечко, где несколькими месяцами ранее бесследно пропали двое российских корреспондентов "Комсомольской правды". Позже мы видели их валяющуюся на обочине в траве сожженную машину. Каких-либо следов самих наших земляков в период нашей службы в Костайнице отыскать не удалось. Через пару лет в средствах массовой информации прошла сообщение, что они оба были расстреляны сербами. Но насколько оно было правдивым, каковы настоящие обстоятельства их исчезновения, так и осталось тайной. Ни тел, ни места захоронения также найдено не было.

Следует сказать, что все территории, где размещались полевые станции международной полиции ООН, формально принадлежали Хорватии, но находились под контролем сербов. Годом ранее, во время отделения Хорватии от Югославии, сербская часть населения Хорватии не поддержала этого политического хода руководителей хорватской республики и взялась за оружие. Хорватская администрация из мест компактного проживания сербов была изгнана и на "освобожденных от хорватов" хорватских территориях была провозглашена независимая республика - Сербская Краина, занимавшая приблизительно третью часть Хорватии.

Естественно, хорваты не склонны были смириться с подобной ситуацией, тем более что под контроль сербов перешли важные в стратегическом и экономическом отношении территории. Кроме того, в Сербской Краине осталось проживать много этнических хорватов, не пожелавших бросить на произвол судьбы свои дома, которые строили их деды и прадеды и где выросли несколько поколений детей.

Таким образом возникла ситуация вооруженного противостояния хорватов и сербов с регулярными минометно-артиллерийскими перестрелками на линии разграничения. К тому же, обе стороны активно использовали диверсионные группы, как для уничтожения военных объектов в тылу противника, так и для третирования мирного населения. Для прекращения этих акций и недопущения широкомасштабных военных действий на линиях разграничения были размещены войска ООН, а во внутренние территории Сербской Краины были введены подразделения международной полиции ООН. Войска ООН были вооружены по полному штатному расписанию. Подразделения полиции ООН не были вооружены вообще: ни оружия, ни дубинок, ни наручников. Для самозащиты - только кулаки.