Змий крыла развернул. Устремился ввысь.
Грозно насопилось - потемнело небо. И полыхнуло зеленым пламенем, таким беспощадным, что каждая былинка, каждый цветок, каждый ком земли пахотной высветились и навеки отпечатались в сознании зрящих. Солнце сделалось малиновым. Оборка неба - оранжевой. Бугристые тяжи облаков свились в клубок чернильного цвета.
Все туже, все туже.
Втягивали они в себя выси небесные, дали земные.
И вот уже не вздохнуть...
Но вдруг клубок этот раскрылся, как раскрывается кулак сеятеля.
И проросло в небе небесное дерево. Корни его прянули вниз, вживились в сердца зрящих, объединили их в сад. И выдохнули они духоту из своей груди.
И аспирант ленинградский выдохнул.
- Алена, я тебя очень люблю, - сказал. - А земля твоя - чудо.
Когда небо снова заголубело и Змий вернулся на свой бугор, старый человек там лежал уже неживой, но с лицом счастливым и светлым.
Знал Змий, что последние слова его были обращены к девочке, румяной и ясноглазой.
Знал Змий, что она-то его простила давно, еще в пору детства.