Она посмотрела на него, дожидаясь ответа, улыбнулась, кивком выражая нетерпение, но он не сделал ни малейшего движения.

-- Как хочешь, -- настаивала она, -- а я все-таки для начала принесу печенье и сыр.

-- Я ничего не хочу, -- отрезал он.

Она беспокойно заерзала на стуле, неотрывно глядя но него своими большими глазами.

-- Но ты же должен поужинать. Во всяком случае я что-нибудь приготовлю. Я с удовольствием это сделаю. Можно сделать баранью отбивную. Или свиную. Что бы ты хотел? У нас все есть в морозилке.

-- Выброси все это из головы, -- сказал он.

-- Но, дорогой, ты должен поесть. Я все равно что-нибудь приготовлю, а там как хочешь, можешь и на есть.

Она поднялась и положила шитье на стол возле лампы.

-- Сядь, -- сказал он, -- Присядь на минутку. Только с этой минуты ею овладело беспокойство.

-- Ну же, -- говорил он. -- Садись.

Она медленно опустилась на стул, не спуская с него встревоженного взгляда. Он допил второй стакан и теперь, хмурясь, рассматривал его дно.

-- Послушай, -- сказал он, -- мне нужно тебе кое-что сказать.

-- Что такое, дорогой? Что-то случилось? Он сделался совершенно недвижим и так низко опустил голову, что свет от лампы падал на верхнюю часть его лица, а подбородок и рот оставались в тени. Она увидела, как у пего задергалось левое веко.

-- Для тебя это, боюсь, будет потрясением, -- заговорил он. -- Но я много об этом думал и решил, что лучше уж разом все выложить. Надеюсь, ты не слишком строго будешь меня судить.

И он ей все рассказал. Это не заняло у пего много времени -- самое большее, четыре-пять минут, и она слушала его очень спокойно, глядя на него с ужасом, который возрастал по мере того, как он с каждым словом все более отдалялся от нее.

-- Ну вот и все, -- произнес он. -- Понимаю, что я не вовремя тебе обо всем этом рассказал, но у меня просто нет другого выхода. Конечно же, я дам тебе деньги и прослежу за тем, чтобы о тебе позаботились. Но не нужно из-за всего этого поднимать шум. Надеюсь, ты не станешь этого делать. Будет не очень-то хорошо, если об этом узнают на службе.

Поначалу она не хотела ничему верить и решила, что все это -- выдумка. Ей пришло в голову, что он, может, вообще ничего не говорил и что она себе все это вообразила. Наверно, ей лучше заняться своими делами и вести себя так, будто она ничего не слышала, а потом, когда она придет в себя, ей, быть может, нетрудно будет убедиться в том, что ничего вообще не произошло.

-- Пойду приготовлю ужин, -- выдавила она из себя, и на сей раз он ее не удерживал.

Она не чувствовала под собой ног, когда шла по комнате. Она вообще ничего не чувствовала -- ее лишь слегка подташнивало и мутило. Она все делала механически -- спустилась в погреб, нащупала выключатель, открыла морозилку, взяла то, что попалось ей под руку. Она взглянула на то, что оказалось в руках. То, что она держала, было завернуто в бумагу, поэтому она сняла бумагу и взглянула еще раз.

Баранья нога.

Ну что ж, пусть у них на ужин будет баранья нога. Она понесла ее наверх, взявшись за один конец обеими руками, и, проходя через гостиную, увидела, что он стоит к ней спиной у окна, и остановилась.

-- Ради Бога, -- сказал он, услышав ее шаги, но при этом не обернулся, -- не надо для меня ничего готовить.

В эту самую минуту Мэри Мэлони просто подошла к нему сзади, не задумываясь высоко подняла замороженную баранью ногу и с силой ударила его по затылку.

Результат был такой же, как если бы она ударила его железной дубинкой.

Она отступила на шаг, помедлила, и ей показалось забавным то, что он секунды четыре, быть может пять, стоял и едва заметно покачивался. Потом он рухнул на ковер.

При падении он задел небольшой столик, тот перевернулся, и грохот заставил ее выйти из оцепенения. Холодея, она медленно приходила в себя и в изумлении из-под полуопущенных ресниц смотрела на распростертое тело, по-прежнему крепко сжимая в обеих руках кусок мяса.

Ну что ж, сказала она про себя. Итак, я убила его. Неожиданно мозг ее заработал четко и ясно, и это ее еще больше изумило. Она начала очень быстро соображать. Будучи женой сыщика, она отлично знала, какое ее ждет наказание. С этим все ясно. Впрочем, ей все равно. Пусть это произойдет. Но, с другой стороны, как же ребенок? Что говорится в законе о тех, кто ждет ребенка? Они что, их обоих убивают -- мать и ребенка? Или же ждут, когда наступит десятый месяц? Как они поступают в таких случаях?

Этого Мэри Мэлони не знала. А испытывать судьбу она никак не собиралась.

Она отнесла мясо на кухню, положила его па противень, включила плиту я сунула в духовку. Потом вымыли руки и быстро поднялась в спальню. Сев перед зеркалом, она припудрила лицо и подкрасила губы. Попыталась улыбнуться. Улыбка вышла какая-то странная. Она сделала еще одну попытку.

-- Привет, Сэм, -- весело сказала она громким голосом. И голос звучал как-то странно. -- Я бы хотела купить картошки, Сэм. Да, и еще, пожалуй, баночку горошка.

Так лучше. И улыбка и голос на этот раз получились лучше. Она повторила те же слова еще несколько раз. Потом спустилась вниз, надела пальто, вышла в заднюю дверь и, пройдя через сад, оказалась на улице.

Еще не было и шести часов, и в бакалейной лавке горел свет.

-- Привет, Сэм, -- весело сказала она, обращаясь к мужчине, стоявшему за прилавком.

-- А, добрый вечер, миссис Мэлони. Что пожелаете?

-- Я бы хотела купить картошки, Сэм. Да, и еще, пожалуй, баночку горошка.

Продавец повернулся и достал с полки горошек.

--- Патрик устал и не хочет никуда идти ужинать, -- сказала она. -- По четвергам мы обычно ужинаем не дома, а у меня как раз в доме не оказалось овощей.

-- Тогда как насчет мяса, миссис Мэлони?

-- Нет, спасибо, мясо у меня есть. Я достала из морозилки отличную баранью ногу.

-- Ага!

-- Обычно я ничего не готовлю из замороженного мяса, Сэм, но сегодня попробую. Думаешь, что-нибудь получится?

-- Лично я, -- сказал бакалейщик, -- не вижу разницы, замороженное оно или нет. Эта картошка вас устроит?

-- Да, вполне. Выберите две картофелины.

-- Что-нибудь еще? -- Бакалейщик склонил голову набок, добродушно глядя на нее, -- Как насчет десерта? Что вы даете ему на десерт?

-- А что бы вы предложили, Сэм?