– Ах ты, маленькая сучка, – взвизгнула Джози, – ты же могла сломать ему кость!

Шторм уперла руки в бока и резко ответила: – Я могла нанести ему худшее увечье, чем перелом кости. Я могла ударить его повыше и надолго вывести из строя. Почему бы тебе не поблагодарить меня за небольшую услугу, оказанную тебе?

Пока Джози глотала ртом воздух, не зная, что ответить, Шторм повернулась в сторону Уэйда и заорала на него:

– Ну что стоишь? Давай пошевеливайся, выбирай лошадь для своей подруги и убирайтесь оба!

Несмотря на боль, пронзившую его голень, в глазах Уэйда играли озорные огоньки. Он, прихрамывая, ковылял вслед за Шторм. Джози, в свою очередь, радовалась, что сама легко отделалась сегодня.

Уэйд не отрывал взгляда от округлых форм Шторм, изящно колыхавшихся при ходьбе. Он шел сзади в трех шагах от нее и чувствовал нарастающее желание. Оно уже пламенело внутри него. Он бросил взгляд вниз на свои брюки и заметил, что возбуждение его видно невооруженным взглядом, еще немножко и лопнут пуговицы у него на ширинке. Он сунул руки в карманы и оттопырил их как раз в тот момент, когда Шторм остановилась у стойла в двух шагах от того места, где Кейн содержал своего любимого коня.

Поглаживая по носу кобылу с нежно-карими глазами, Шторм сказала:

– Думаю, что Мисси вполне подойдет Джози. Она очень спокойная, уравновешенная лошадка.

Когда Шторм повернулась, чтобы уйти, Уэйд остановил ее, положив ладонь на ее руку.

– Ты действительно собиралась нанести мне то увечье, о котором говорила? – спросил он, понизив голос.

Обескураженная его мягким тоном и жгучим взглядом пылающих страстью серых глаз, она ответила с легкой улыбкой:

– Ты это вполне заслужил, мне так и надо было сделать.

Уэйд поднял руку и нежно провел пальцем по щеке Шторм.

– А что, если бы однажды ты сама захотела стать моей женщиной? Не пожалела бы ты тогда о том, что я не способен дать тебе райское наслаждение?

У Шторм перехватило дыхание. Неужели Уэйд намекал на то, что у них могло быть все же общее будущее. Она подняла на него взгляд, полный надежды, но тут же похолодела. В его глазах искрилась откровенная насмешка. Он просто потешался над ней, играл на ее чувствах.

Радуясь тому, что полусумрак конюшни скрыл от постороннего взгляда выражение обиды и униженности на ее лице, Шторм спрятала свою душевную боль, криво усмехнулась и промолвила:

– Я очень сомневаюсь, что такое когда-нибудь произойдет. Объедки со стола Джози Сейлз вряд ли вызовут у меня хоть какой-то интерес.

И она зашагала прочь. До нее донесся сердитый, подавленный вздох Уэйда, который послужил ей хоть каким-то утешением.

На улице в тени деревьев стояла Джози с хмурым, недовольным выражением лица. Шторм проигнорировала мрачный взгляд, устремленный на нее исподлобья, и постаралась скрыть усмешку, которая невольно кривила ее губы, когда она представляла себе, как Джози, сидя верхом на ретивой кобыле, будет пытаться сдерживать ее норов. Джози была далеко не наездница, она чуть держалась в седле, и поэтому было интересно, как она сумеет удержаться верхом, когда лошади перейдут на резвый галоп.

Шторм притворилась, что возится со своим седлом, поправляет стремена, а сама в это время спрашивала себя, где это запропастился Джеб. Ей было бесполезно даже пытаться заговаривать с Джози в обычной дружеской манере. Женщина была рассержена и не желала терпеть острый язычок Шторм.

Поэтому девушка даже вздрогнула от неожиданности, когда позади нее раздался голос Джози, в котором слышалось негодование:

– Шторм, ты давно уже не маленькая девочка. Неужели ты думаешь, что без лифчика твоя грудь будет выглядеть привлекательней?

Вздох раздражения вырвался из груди Шторм, и она резко повернулась на голос, чтобы стать лицом к лицу с женщиной, которую так не любила. Яркие лучи солнца беспощадно высвечивали все признаки старения на худощавом лице Джози – сеть морщинок вокруг губ и в уголках глаз, в зеленой глубине которых таился страх. Шторм начала, наконец, ясно понимать всю ситуацию: Джози скоро стукнет тридцать пять лет, и молодая двадцатидвухлетняя женщина представляла для нее несомненную угрозу.

Однако, сколько Шторм помнила себя, Джози никогда не упускала случая уколоть ее словом. Поэтому Шторм подавила в себе чувство жалости и, бросив презрительный взгляд на обвислую грудь Джози, заметила:

– Я ношу лифчик с тринадцати лет. Возможно, ты забыла то обстоятельство, что я очень рано сформировалась и созрела. Кстати, именно с тех пор ты и начала всячески третировать меня.

Джози задохнулась от злости, и тут же рядом с ними кто-то приглушенно кашлянул. Когда это Уэйд успел подойти к ним? Он, конечно, знал, что косвенно поводом для их стычки был он сам. И черт бы побрал этого самодовольного наглеца, ему, должно быть, доставляла удовольствие их ссора.

Но когда она взглянула через плечо на Уэйда, она увидела лишь выражение досады на его красивом лице.

– Ты опять нападаешь на Джози? – резко спросил он. – Я думал, ты уже достаточно взрослый человек, чтобы держать себя в руках, Шторм.

Шторм вся ощетинилась в ответ на такой несправедливый упрек.

– Не я начала первая, – возразила она с обидой в голосе. – Это Джози…

Но ее протест замер на губах, когда Джози вдруг тронула Уэйда за рукав и сказала сладким голосом:

– Не кричи на ребенка, Уэйд. Ты же ее знаешь. И потом, – она капризно надула губы, – я просто умираю от жары. Давай же, наконец, отправимся на прогулку и предадимся более приятным занятиям.

Шторм отвернулась в сторону, видя голодный взгляд Джози, брошенный на Уэйда. Взяв поводья в одну руку, а другой ухватившись за переднюю луку седла, Шторм села верхом на Бьюти. Прежде чем Уэйд и Джози сели на своих коней, она уже пришпорила кобылу и пустила ее во весь опор через равнину к реке. Она даже не повернула головы на обращенный к ней встревоженный окрик Уэйда.

Ветер бил ей в лицо, по которому неудержимым потоком текли горючие слезы. Она не могла забыть тот интимный взгляд, который Джози бросила на Уэйда.

Но через минуту она услышала за спиной топот копыт нагоняющей ее лошади. Ей не надо было оборачиваться, она и так знала, что за ней скачет вороной жеребец.

Уэйд догнал ее и скакал рядом некоторое время, пока пологий холм не скрыл их из поля зрения Джози. Тогда он схватил повод Бьюти и остановил лошадь. Шторм искоса взглянула на него и побледнела, видя, что его глаза горят бешенством.

– Ты что, дура? – процедил он сквозь зубы, с трудом беря себя в руки. – Сколько раз я тебе говорил, что нельзя скакать во весь опор на лошади по полю, изрытому норами сусликов? Это просто чудо, что Бьюти не попала ногой в одну из ямок, и вы обе не сломали себе шеи!

– Я следила за дорогой, – Шторм утерла ладонью слезы, размазав их по щекам. – А твой Ренегейд? Разве он не мог тоже попасть ногой в нору, вырытую сусликом?

Уэйд не обратил внимания на ее строптивый ответ, волна нежности поднялась в нем, когда он увидел ее заплаканное лицо.

– Может быть, тебе полегчает, если ты скажешь мне, что тебе наговорила Джози? – спросил он мягко.

Негодование и досада снова охватили Шторм, Он обращается с ней, как с ребенком! Где у тебя болит, деточка? Как это ты так сильно ушиблась, моя крошка? Лучше бы он предложил поцеловать ее, чтобы ей полегчало!

Глядя прямо перед собой с замкнутым каменным выражением лица, Шторм проговорила:

– Ничего существенного. Ты же меня знаешь, как выразилась Джози.

Уэйд помолчал секунду и снова спросил:

– Ты действительно хочешь сегодня прогуляться в одиночестве?

Шторм кивнула.

– Да, я действительно этого хочу.

– Ну тогда поезжай. Я был не прав, навязывая тебе наше общество.

Он выпустил из рук поводья Бьюти, и Шторм молча тронула лошадь каблуками, пуская ее легким галопом. Уэйд некоторое время глядел ей вслед, затем он с трудом прерывисто вздохнул, завернул своего жеребца и поскакал назад к Джози, которая только что поднялась на вершину холма.