– Зачем Келлогу было первым долгом говорить вам, что Эми взяла с собой собаку?

– Хотел убедить меня, что Эми сама вернулась домой и уехала опять.

– Есть какое-нибудь свидетельство на этот счет?

– Слово Руперта.

– Больше никто ее не видел?

– По моим сведениям, никто.

Додд проверил свои записи.

– Посмотрим. Она вернулась из Мехико в воскресенье, четырнадцатого сентября, и уехала в тот же вечер, ни с кем не простившись и не виденная никем, кроме Руперта. Правильно?

– Так.

– У вас есть какое-нибудь предположение – почему?

– Почему она не позвонила мне и не показалась? Конечно, у меня есть соображение Она домой не возвращалась. Может быть, вообще не покидала Мехико.

– Будем откровенны, мистер Брандон, вы уверены, что ваша сестра умерла?

Джилл посмотрел на снимки, улыбавшиеся со стола Додда: "Я умерла? Не глупи, Джилли. Я в Нью-Йорке. Я веселюсь". Он ответил сквозь стиснутые зубы:

– Да, я верю в то, что он убил ее.

– С какой целью?

– Деньги.

Додд негромко вздохнул:

– Если не деньги, то любовь. Возможно, оба они дошли до точки, оба ищут безопасности.

– Он обладает всеми полномочиями, – пояснил Джилл. – Ему даже незачем дожидаться доказательств о ее смерти, чтобы унаследовать деньги.

– Ваша сестра оставила завещание?

– Да. Руперт получает половину ее имущества.

– А кому другая половина?

– Она завещана мне.

Додд промолчал. Но его густые черные брови поднялись по лбу и опустились, как бы следя за мелькнувшей мыслью: "Любопытно, мистер Брандон. Я знаю – а вы не знаете, что я знаю, – вот уже некоторое время вы живете не по средствам, выхватывая куски из состояния, чтобы подкормить весьма недокормленные инвестиции". Вслух Додд сказал:

– В том случае, если ваша сестра скончалась, вам было бы выгодно доказать это как можно быстрее.

– На что вы намекаете?

– В том случае, если миссис Келлог просто отсутствует, полномочия ее мужа остаются в силе. У него полный контроль над ее имуществом, и сколько достанется вам или кому-нибудь еще, целиком на его усмотрении. Допустим, сестра умерла. Для вас выгодно сохранить ее имущество нетронутым, – значит, надо как можно скорей добыть свидетельство о ее смерти. С точки зрения мужа, чем дольше откладывать и тянуть, тем лучше будет для него.

– Мне неприятно думать о таких вещах.

"Ты уже подумал о них, парень. Не пробуй надуть меня".

– Полно, мистер Брандон, мы же просто забавляемся, высказывая всякие предположения. Кстати, ваша сестра должна была вполне доверять Руперту, иначе она ни за что не дала бы ему таких полномочий.

– Может быть. Но он мог применить какие-нибудь настойчивые меры, чтобы получить их.

– Вы говорили, будто у него небольшое, но процветающее дело?

– Говорил.

– И он живет скромно?

– Но нет гарантий, что он намерен и дальше жить скромно, – ответил Джилл. – Эта его спокойная внешность может скрывать достаточно фантастические и дикие идеи.

– Вы верите, что он уволил Герду Ландквист по экономической необходимости?

– Только если у него были какие-то необычные расходы.

– Например, долги игрока?

– Например, другая женщина.

– С вашей стороны, это чистая спекуляция, не так ли, мистер Брандон. Или нечистая, по обстоятельствам дела.

– Можете называть это спекуляцией. Я называю обыкновенной арифметикой. Дважды два ведет к мисс Бартон, его секретарше. – Джилл зарыл сигарету в переполненной пепельнице, рекламирующей лавку Пицца Луиджи на Мезон-стрит. – У меня две секретарши, но, могу вас уверить, ни у одной нет ключа от черного входа, и ни одна не ходит за моей собакой, ни одна не забегает после церкви, чтобы навести порядок в доме.

– Проверка мисс Бартон не составит особого труда.

– Только, пожалуйста, осторожней. Если она что-нибудь заподозрит, то сразу насплетничает Руперту, а он поймет, что я вас нанял. Он ничего не должен знать. Основа нашей тактики – сюрприз.

– Моей тактики, если не возражаете, мистер Брандон.

– Ладно, вашей. Покуда он не будет пойман. И – наказан.

Додд откинулся на своем вертящемся стуле и сплел пальцы. Теперь он видел: Брандон больше хочет наказать Руперта, чем найти сестру. Он слегка вздрогнул. Было три часа солнечного теплого дня. Но чудилось, что это полночь суровой зимы.

Додд встал, затворил окно и почти сразу распахнул его настежь. Ему не понравилось сидеть взаперти с Джиллом Брандоном. Он спросил:

– Скажите, вы разговаривали с зятем после того утра, когда он отдал вам письмо?

– Нет.

– Вы не делились с ним подозрениями?

– Нет.

– Это могло бы очистить воздух.

– Я не собираюсь давать ему преимущество, чтобы он подкупил моих сторонников.

– Вы уверены, у вас есть сторонники?

– Уверен. Никто не станет лгать, как лжет он, если нет чего-то, что надо скрыть.

– Хорошо, – прервал его Додд. – На минуту оставим Руперта в покое. Как вы считаете, где видели миссис Келлог последний раз?

– В госпитале. Она попала туда в шоке после смерти Уильмы. Кажется, он называется Американско-Британское общество.

– А как называется отель, где останавливались они обе?

– Собирались остановиться в отеле "Виндзор". Но не знаю, остановились или нет. У миссис Виат был очень переменчивый нрав: по любому пустяку могла рассердиться и тут же переехать в другое место. Но можно биться об заклад: где бы они ни остановились, выбирала миссис Виат. Сестра так и не научилась отстаивать свои права.

Додд записал: "Отель "Виндзор", 3 сентября. Американо-Британский госпиталь, 7 сентября". Потом собрал фотографии Эми, положил их назад в плотный конверт и пометил его: "Э.Келлог".

– Пошлю парочку моему другу в Мехико.

– Зачем?

– Он может согласиться за плату расследовать, как началась беда. В деле нужен объективный отчет, – вы так нетерпимы ко всему, что говорит ваш зять.

– Он кто, ваш друг?

– Полицейский в отставке из Лос-Анджелеса по имени Фоулер. Он хорошо работает и дорого стоит.

– Как дорого?

– Не берусь назвать точную сумму.

Джилл вытащил из кармана конверт без марки и протянул его Додду.

– Тут пятьсот наличными. Этого пока достаточно?

– В зависимости...

– В зависимости от чего?

– От того, сколько понадобится моему другу, чтобы дать взятку.

– Денежную взятку? Кому он должен будет дать взятку?

– В Мехико, – сухо сказал Додд, – практически всем.

По четвергам Пат Бартон посещала танцевальные вечера в Академии Кента. Чтобы не заходить домой после работы, она просто брала в контору свое танцевальное снаряжение – пару прозрачных туфель из пластиката на трехвершковых каблуках и флакон одеколона с сильным запахом, потому что в Академии не выветривался прогорклый воздух школьного гимнастического зала. Словом, одеколон был если не необходимостью, то благом, чего нельзя было сказать о башмачках Золушки. Они препятствовали успехам мисс Бартон. После одиннадцати месяцев ("Научим танцевать с первого урока") у нее все еще серьезно не ладилось с мамбой, а сверхпрограммные колебания тела в ее танго приводили инструктора в отчаянье:

– Мисс Бартон, сберегите ваши извивы для ча-ча-ча. Удерживайте равновесие.

– Дома я отлично делаю это босиком.

– С каких это пор мы учим танцевать танго босиком дома?

В общем-то, это не так уж было важно, потому что никто не приглашал мисс Бартон на мамбу или танго. Ее редкие ухажеры предпочитали менее сложные и менее энергичные развлечения. Все-таки она исправно посещала еженедельный класс. Как и для многих других, для нее тут была площадка скорее социальных, нежели инструктивных встреч.

Мисс Бартон опоздала к началу. Один из ее обычных партнеров, пожилой адвокат в отставке, вдовец по фамилии Якобсон, помахал ей рукой из стремительной румбы, и мисс Бартон ответила тем же, подумав про себя: "В один из ближайших дней он шлепнется и умрет прямо на полу. Надеюсь, танцуя не со мной".