– А жаль. Я бы попрыгал. Раз, и уже возле свалки. Не пилить целые сутки.

– Тоха, похоже, работа аграфов плохо отразилась на твоём интеллекте. Прыжок возможен только между системами.

– Чё сразу обзываться? Я-то откуда знал?

– Держись!

Я машинально схватился за что попало, тут же пропало тяготение, Икарус сделал резкий вираж и понёсся вперёд.

– Герасим, ты что творишь?

– Сиди, не мешай. Сейчас уйдём.

На экране, прямо посередине появилась красная окружность. Она вертелась вокруг центра с бешеной скоростью. Несмотря на отсутствие силы тяжести, меня швыряло в кресле, раздался звон. Похоже, что-то незакреплённое билось о стенки. А может, мы во что-то врезались.

– Да что случилось?

– Открылась кротовая нора. Держись, – пояснил Герасим.

И в этот момент в нас ударило что-то тяжёлое. Икарус дёрнуло, несколько раз перевернуло с такой скоростью, будто он и не весил ничего. Потом снова закрутило, и вдруг всё замерло.

Невероятное ощущение. Представьте, что вас растянуло на миллиарды километров. Вот знаю я, что сижу в кресле, и изо всех сил цепляюсь за подлокотники. И в то же время я вижу себя прямо среди свалки. На меня летит какой-то обломок с торчащим стволом, за ним ещё. Впереди тоже такие же обломки, но я в этот момент сам нахожусь в совершенно другой системе. Я вижу, как Икарус выползает из норы. Причём, без всяких радаров.

И время. Это бред какой-то. Одновременно я понимаю, что проходит одно мгновение, не больше, но это мгновение растянулось лет на тысячу. Я жду и жду, когда же оно закончится.

А самое главное – внутри меня. Будто все клетки тела перемешали, разобрали как кусочки пазла, и теперь обратно складывают. Веками, блин! Одно хорошо, головная боль была отдельным кусочком, и её забыли вложить при сборке. Какое облегчение. Вот пройдут тысячелетия, я вылезу из дыры весь, и тогда уже башка болеть не будет.

Но сейчас я какой-то полупрозрачный стал. Наверное, потому, что по длине растянутый. Попробовал поднять руку, но на это нужно время, а его здесь нет. Одно мгновение. Я даже моргнуть не успеваю. Блин, не успеваю моргнуть за тысячи лет. Бред какой-то. Но вот такие в этой чёртовой норе ощущения.

И тут же всё прошло. Я прекрасно понимаю, что объективно по времени всё закончилось в тот же миг, когда началось, но субъективно-то… Блин… никому не пожелаю.

– Герыч, ты живой?

– Здравствуй, Антон. Меня зовут Санир. И да, ты прав. Теперь я живой.

– Стоп. Ни фига не понял. С этого места поподробнее.

– Меня зовут не Герыч, и даже не Герасим. Когда я был разумным, меня звали Санир с’Лант.

– Что значит «был разумным»? А сейчас ты какой?

Герыч, или как там его теперь зовут, рассмеялся.

– Ты прав. Но слово «разумный» означает ещё и существо, принадлежащее к одной из живущих в Содружестве рас.

– Да знаю я. Ты лучше объясни, что произошло.

– О! Это долгая история.

– Да ладно тебе. Давай, не трави душу.

– Меня звали Санир, и я преподавал квантовую математику.

– Подожди. Так ты человек что ли?

– Нет, сейчас у меня вообще нет тела.

– Что-то ты меня совсем запутал. Ты кто вообще? Что не искин, я уже понял. А кто?

– Когда-то я был сполотом.

– Кем-кем?

– Сполоты – одна из рас содружества миров. Гуманоидная раса.

– Так, понятно. И что случилось?

– Раакшасы после войны с архами завладели некоторыми технологиями. Точнее, получили их от архов, как союзники.

– Подожди. Архи, это пауки такие. Я в сети видел. И война была семьсот лет назад. Так раки, что, против наших были?

– Там сложно всё. Правительство раакшасов сотрудничало с захватчиками. Но после войны, на Траминском процессе, ракам удалось доказать, что они делали это под давлением, чтобы сохранить жизнь расы.

– Ага, знаем такое дело. Как у нас французы во время Великой Отечественной. Их, небось, тоже потом даже в список победителей включили?

– У Раакшасов всего одна планета, и после войны её закрыли в карантин.

– Это правильно.

– Может быть, но со временем карантин сам собой сошёл на нет, и раакшасы зажили, как и все остальные. Хотя в содружестве их не очень любят.

– Ну, а с тобой-то что было?

– А меня захватили пираты, продали раакшасам. А те, пользуясь технологиями архов, сделали из моего мозга био-искин.

– Обалдеть! Врагу не пожелаешь. А разве это можно?

– Нет, конечно.

– Тогда почему?

– У карантина оказалась и оборотная сторона. Пользуясь своей изоляцией, ракообразные творили, что хотели, не считаясь с законами содружества. Именно благодаря им пиратство получило настолько мощный толчок к развитию. Контрабанда, работорговля.

– Так мне сказали, нет работорговли?

– Всё правильно, нет. Уже лет сто, как никто не забирает в рабство граждан содружества. А вот с диких планет – запросто. Внушают ложные воспоминания, или стирают реальные, и всё, разумный считает себя обязанным своим якобы спасителям.

– А на самом деле…

– А на самом деле чаще всего никто никого не спасает.

– То есть и мне…

И тут я вспомнил. Не было никакого КАМАЗа! Меня утянули с улицы силовым лучом, и тут же поместили в капсулу. Вот тебе и благодетели…

– Что ж их не перебьют всех?

– Для этого нужно собрать доказательства. То есть, проникнуть на планету. А это сложно. Во-первых, Томут…

– Это что?

– Так называется планета. Так вот, там сложные условия для жизни других рас. Очень высокое давление, благодаря чему раакшасы обходятся без лёгких – они единственные в содружестве двоякодышащие – жабры плюс капиллярное всасывание кислорода. Опять же, внешние различия не позволяют находиться на планете скрыто. Только прямые инспекции.

– Ну да. А инспекторы всегда видят лишь то, что им хотят показать. Это я знаю. В общем, с раками разобрались. А с тобой-то что?

– Я вспомнил.

– Что именно?

– Всё. Понимаешь, при создании искина из памяти разумного стирается личность. Благодаря твоему отношению я и так пытался имитировать разумную деятельность, а после перехода я и в самом деле вспомнил всю свою прошлую жизнь.

– Кстати, а куда мы перешли?

– Понятия не имею. Сейчас попробую свериться с базами, которые в меня загрузили при создании искина. А ты пока займись пробоиной в трюме.

– Какой ещё пробоиной?

– Перед падением в нору в нас что-то врезалось. В трюме инородное тело и дыра в твой рост. Отправь дроидов заделать.

Ага, легко сказать «отправь». Нейросети-то нет. Так они меня и послушают.

Я встал, надел лёгкий скафандр, и через внутренний шлюз прошёл в трюм. Ноги, кстати, почти слушались, хоть и было ощущение, что они не совсем мои. Дроиды уже суетились возле пробоины, накладывая бронелисты, и мастеря какие-то заплатки из сложенных в углу обломков. Всё-таки хорошо быть запасливым. Я пару минут посмотрел на их слаженную работу. Не знаю почему, но мне казалось, что иногда они тихонько матерятся про себя. Когда там, гайка приржавела или шлиц на саморезе сточился. Я глянул на трюм. Дыра потихоньку уменьшается, в углу валяются припасённые мной обломки, которые сейчас отлично пошли в дело.

А посреди трюма стоит очень хорошо знакомая мне конструкция. Та самая, переданная лично мной аграфам, медкапсула. Стоит, уткнувшись углом в противоположную стенку, практически поперёк прохода, как ни в чём не бывало, будто и не отдавал никуда. Вот такое вот дурацкое дежа-вю.

Я дважды обошёл её по кругу, перепрыгивая упёртый в переборку край, и хорошенько разглядел. Жаль, номер не помню, но сомнения нет – именно та. Я со злостью пнул аппарат в бок.

Вот блин! Думал, избавился. А с другой стороны, есть в этом и что-то положительное. Можно будет снова продать капсулу длинноухим и опять получить денежки. А если они будут мне её регулярно подбрасывать, то мы с ними наладим неплохой бизнес. Вот только к ракам я возвращаться больше не собираюсь. Как-то резко у меня к ним после рассказа отношение поменялось. Боюсь, даже пиво теперь буду пить исключительно с сухариками.