– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает.

А я… как я чувствую? Да привычно уже плохо. Хрень какая-то у меня с этими капсулами. Все люди в них, понимаешь, лечатся, а я уже который раз из них хуже, чем был выбираюсь.

– Фигово, – отвечаю. – Не знаю, почему, но голова болит и всё тело ломит.

А сам вылезаю, значит, наружу. На всякий случай, медкапсула-то чужая. Вдруг она, например, на хуманов не настроена, потому мне и фигово.

Вышел, оделся, до пилотского кресла дополз, экраны тёмные.

– Санир, что там снаружи? И вообще, долго я в отключке-то был?

Искин включил изображение, а работает только правый боковой и половина переднего. Остальные, похоже, не выдержали нашей мягкой посадки.

– Ты провёл в капсуле четыре часа.

– У нас забортные анализы готовы? Как там снаружи? Да и в целом, что с нашим Икарусом?

– Транспорт, – говорит, – герметичен, все системы работают в штатном режиме.

Ну, это уже хорошо. Я боялся, что мы вообще, пока сядем, в решето превратимся. Посмотрел в монитор – тишина. Никого вокруг нет, одни здания стоят, но видно, что брошенные. Часть порушилась, причём, не из-за нашего падения, а раньше. Сквозь брусчатку уже трава вовсю растёт, а кое-где даже деревца.

А здания, те, которые целые, хороши. Чем-то центр Питера напоминают. Так же друг к дружке вплотную, некоторые со статуями, то на крышах, то на фасадах. Правда, от окон почти ничего не осталось, и осыпались многие. Но, похоже. Меня даже ностальгия по сердцу резанула. На какой-то момент подумал, что чем чёрт не шутит? Вдруг мы и в самом деле попали на Землю, лет через тысячу после моего времени. Но, правда, вспомнил, что вообще не на полноценной планете, а всего лишь на спутнике, и глупости всякие из головы выкинул.

Тут эльфийка подошла. И опять со стаканом. Она что, решила на себя взять функции стюардессы? Тогда ей срочно надо показать, где находятся аварийные выходы и спасательные жилеты под сиденьями.

– Тебе, – говорит, – надо принять этот напиток, чтобы прошла головная боль.

Я ей:

– Дорогая принцесса, – отвечаю. – Спасибо за заботу, но никто на тебя эту обязанность не накладывал. Я сам в силах позаботиться о себе и своём транспорте.

Правда, стакан взял, и одним глотком в себя опрокинул, потому что пить ужасно хотелось. Но потом увидел, что задел-таки девушку. Она губки надула, ушки свои повесила, даже потускнела как-то вся.

– Простите, – ворчит. – Я совершенно не имела намерения вам себя навязывать.

Вот напасть! Теперь она обиделась. Надо как-то ей галантно всё обсказать.

– Нет, – поясняю. – Никто к тебе претензий не имеет. Но ведь и обязательств таких на тебя никто не накладывал. Что ты здесь, прислуга что ли? Извини, но иметь в прислугах эльфийскую принцессу я не могу себе позволить.

Блин, хотел, как лучше, получилось… Она только сильнее обиделась.

– В таком случае, – говорит, – я не хочу быть вам обузой. Принцесса Тавадиэль, пятый лист ствола, благодарна вам.

И кланяется опять, как только она умеет. При этом, вот ведь, школа этикета, вроде и сказала спасибо, даже поклонилась, а я стою, как оплёванный. Блин! А ушастая продолжает:

– Не будет ли ваше милосердие так велико, чтобы разрешить мне забрать подаренный комбинезон. Извините, но не хотелось бы выходить на неизвестную планету без одежды.

Интересно, думаю, а если я скажу «нет»? Так и пойдёт по улицам булками сверкать и сиськами трясти? И понимаю – пойдёт. У этой гордости хватит. В крайнем случае, тут же, у Икаруса, сплетёт себе травяную юбку. Блин! Блин! Да за что же мне это? Нормально же летели!

А аграфка уже возле шлюза стоит, за застёжку держится.

– Забирай, конечно, – говорю. – И помни, здесь тебе рады, никто тебя не выгонял, поэтому ты в любой момент можешь вернуться.

Ну вот, на душе полегчало, хотя, последнюю фразу я сказал уже в закрывающийся шлюз.

Ушла. Я ещё минуту посидел, пока сердце унялось, и решил наружу идти. Не за нашей ушастой красавицей, уверен, она сама вернётся. Не знаю, почему, но чувствую. А я хотел наоборот, Икарус осмотреть, ну, и подлатать, что получится. Понятно же, что как бы Герасим ни хорохорился, повреждений у нас, как у лидера после ралли.

Скаф я надевать не стал, планета всё-таки кислородная, пошёл в одном комбезе. Опять же, будут какие поломки, может смогу сразу, как говорится, на коленке, починить. А битый он должен быть сильно.

В общем, так и оказалось. Верхний слой брони почти весь отлетел, но и хрен с ним. Понятное дело – проволока и сварка это вам не штатные защёлки. Кроме того, углы замяли, а в одном месте трюм наоборот, наружу вздулся. Я позже глянул – медкапсула в этом месте в стену била, вот и выгнула.

Побродил, я, потом побегал, попрыгал. Прикольно. Тяжесть хорошо, если в треть земной, а то и ещё меньше. Сначала неудобно было – идёшь, а ноги сами собой до пояса задираются, но буквально через несколько минут привык.

А прыгать как классно! Давление-то высокое, раза в полтора выше, чем дома. И притяжение слабое. Прыгаешь, и такое ощущение, что аж зависаешь в верхней точке. А через некоторое время я заметил, что и не устаю вовсе. Думаю, это тоже из-за давления и повышенного содержания кислорода. У меня даже голова прошла почти сразу, как внешним воздухом дышать начал.

Блин, мне нравится эта планета, хочу здесь жить. И климат отличный, по ощущениям, градусов двадцать пять, даже климат-контроль в комбезе не включал, и кислород. Вот много его, кислорода. Бежишь там, или прыгаешь, и вообще не устаёшь. Я так понимаю, потому что его в кровь больше поступает, в результате молочной кислоты в мышцах гораздо меньше откладывается. И гравитация здешняя мне нравится. Я камень ухватил, здоровенный такой песчаник, по прикидкам килограмм восемьдесят, не меньше. А я его запросто над головой поднял, и даже вперёд бросил. Вау!!! Круто чувствовать себя терминатором.

Побегал я, побаловался, и решил обзор восстановить. А то что такое – слева вообще ничего не видно. Надо камеру проверить.

Герыч, правда, меня сначала осадить пытался, мол, откуда я знаю, что это в камере дело. А я вот знаю. Уверен. Сначала и сам не понимал, почему, просто жила в голове убеждённость в своей правоте. А уже потом, когда на крышу запрыгнул, кстати, почти без разбега, понял. Если бы дело было в мониторе, то два сразу не могли бы накрыться. Только поодиночке. Ну, а раз они парой отключились, значит, камера виновата.

Я так искину и сказал. Он, похоже, внешнюю связь наладил, потому что на обшивке его отлично слышно было, и он меня тоже прекрасно понимал.

А камера оказалась в порядке. У неё просто от вибрации энерговод питания отошёл. Так что пять минут и обзор был налажен. Я вытянулся на крыше во весь рост, всё-таки хоть чуть сверху вокруг посмотреть, и сразу же заметил на широкой прямой улице, я её по привычке про себя Невским назвал, тучу пыли. Будто танковая колонна в мою сторону движется.

– Санир, – спрашиваю, – ты можешь у себя увеличение включить, посмотрим, кто там пылит в нашу сторону?

– Да, – отвечает, – конечно.

И тут уже и я увидел. Прямо, будто к монитору или камере напрямую подключился, точно такая же картинка. Спасибо искину. Не знаю, каким макаром он такой фокус провернул, но эффектно. Присмотрелся я, а к нам наша родная ушастенька несётся. Быстро так, словно на мопеде, километров пятьдесят в час. А за ней толпа людей. Причём, преследователи просто пешком идут, даже, вроде, неторопливым шагом, но всё равно почти не отстают.

Я только присмотревшись понял, что не отстают они потому, что из переулков другие вливаются, и вскоре колонна уже человек пятьдесят насчитывала. Подошли они ближе, принцесса наша уже на последнем издыхании, видимо, кислород кислородом, а нагрузку тоже дозировать надо. А вот те, кто за ней идут, это, скажу я вам, отдельная картина Иеронима Босха.

За принцессой двигалась колонна зомби. Классические такие, в обносках, многие вообще полуголые. Некоторые, я заметил, кто без руки, у кого даже часть ноги оторвана. Старые раны, уже без крови, но противные. Ужас, короче, прямо голливудский. Кожа у них обвисла, лица, у кого есть, серые, а у многих вообще вместо щёк кости проглядывают. Чтобы глаза все на месте были – это у них редкость. У половины одного не хватает, а пару я вообще с дырами в глазницах заметил.