Вижу, заколебался. И вроде, уже и стартовать готов, но потом:

– Ты же снаружи. Тебя снесёт.

– Не бди, – объясняю, – вперёдсмотрящий. При местных параметрах я ещё килограммов пятьдесят на закорках нести могу. Так что давай помалу, а я за броню держаться буду.

И тут на крыло выползают сразу четыре зомби. И ко мне, даже не вставая. С на крышу упал, руками за что попало схватился, ору:

– Поехали!

Вот никогда не думал, что скажу эту историческую фразу в такой обстановке. Такие слова обычно произносят торжественно, при первом запуске, ну или спьяну на карусели. А тут… Со всех сторон дохлое мясо лезет, я в позе морской звезды на крыше Икаруса…

Но стартовали помалу. Герыч молодец, выше двадцати метров не поднимался, больше полтинника не набирал. А я лежу, в ушах ветер свистит, комбез под потоком воздуха хлопает, и ноги то и дело соскользнуть норовят. Ботинками-то не зацепишься. Магнитные ведь только подошвы, а я носками упёрся.

Долетели мы до стены, и я заметил, что она совсем новая. Явно позже города построена. Высотой метров пятнадцать, в три кирпича. Основательно так.

А за стеной Герасим вдруг замер на месте, только маневровые по сторонам гудят. Я ему:

– Что такое?

– В данный момент, – отвечает. – На нас нацелены восемь тяжёлых кинетических орудий.

Ну ни фига себе!

– Где? Какие?

– Прямо по курсу, – поясняет. – Батарея пушек неизвестной мне марки. Судя по калибру, даже одного попадания в двигатель достаточно, чтобы сбить нас на грунт.

– Зашибись. А рвануть куда-нибудь мы можем?

И тут же сам себе чуть язык не прикусил за тупость. Рвануть-то, может, и можем. Но я-то на броне! Меня же тут же встречным потоком снесёт. И хорошо, если жив после такого останусь. А искин продолжает:

– К нам подъехали три хумана в неизвестной мне форме. Знаками предлагают спуститься.

Ну что делать? Надо спускаться, раз просят.

– Давай вниз, – говорю. – Только осторожно, не задави никого.

В общем, рожи у них были, когда я с крыши спрыгивал, те ещё. Никогда, видать, раньше не видели, как люди верхом на внутрисистемных транспортах катаются. Спрыгиваю, подхожу к главному и киваю молча.

Главного, его в армии сразу видно – у кого больше всех всяких лычек, нашивок и прочих висюлек, тот и главнюк. Но в этот раз я, похоже, облажался. Потому что подходит ко мне совершенно другой мужик, и говорит:

– Лейтенант санитарного патруля Даг Вейт. Отойдите от транспортного средства и предоставьте его для досмотра и постановки в карантин.

Да так безапелляционно. Я даже не сразу понял, что он не на общем разговаривает, а на каком-то другом языке. Однако, понял я всё как родной. Видать, это наречие у меня тоже в базе было. Но что-то надо отвечать, а он меня, честно говоря, вообще врасплох застал. Да ещё и пушки эти целятся.

– Лейтенант, – спрашиваю. – А что здесь вообще происходит? Мы летели, никого не трогали. За что нас остановили-то?

В общем, начал как с гаишником, дуру включать. А что, вдруг прокатит.

– Вы появились из заражённой зоны. Все пересекающие периметр подлежат задержанию и последующему карантину. Неужели не знали?

– Да я здоров, – говорю. – Неужели и так не видно, что я не зомби?

– То есть вы шпион релитов, пересекающий нашу границу через карантинную зону?

– Блин, – кричу. – Да какие релиты? Я вообще впервые такое название слышу. Ну да, забрались мы в город, не спорю. Погоняли зомби и выбрались. И всё!

И тут на тебе. Явление эльфийки народу. Выходит из шлюза моя ушастая. И если бы я ещё один как-то и имел шанс договориться, то с ней, понятное дело, такой паровоз не полетит. Какой же уважающий себя, но не уважаемый другими, типа офицер откажется подобную красоту задержать. Блин…

– Антон, что они хотят?

И снова держится, как принцесса на приёме. Даже если не знать, кто она такая, подсознательно чувство дистанции появляется. Но я-то понимаю, что кроме дистанции у офицера может и классовая ненависть взыграть.

– Задержать нас хотят, – говорю. – А Икарус отнять.

– А что это за язык?

Ну вот откуда я знаю? Понимаю, и слава богу. Так и объяснил. А она посмотрела, одному улыбнулась, второму, а потом подходит ко мне, берёт под руку и тихонько на ухо:

– Может, это поможет договориться?

Я смотрю, а в руке у неё какая-то блестящая игрушка, на вентилятор похожая. И видно, что старинная, по краям окислилась чуть, кое-где трещины. Взял я её, смотрю, а лопасти соединены, и вместе вокруг центра крутятся. Повернул пару раз, ничего не произошло, только блестяшки по краям лопастей заиграли.

Подошёл я тогда к лейтенанту, в сторону его отозвал, и спрашиваю:

– Скажите, лейтенант, вам же взятку предлагать бессмысленно, верно? Это противозаконно.

Он кивает, но взгляд уже заинтересованный. Ага, думаю. Гайцы, они во всех мирах одинаковые. И как-бы случайно пропеллер в пальцах вокруг центра так одним движением – вж-ж-ж. Закрутился, разноцветные стразы по краям мелькают. А я продолжаю, как ни в чём не бывало:

– А если вы, – спрашиваю, – артефакт какой из города найдёте, вам что, премию дадут?

Тот кивает, а улыбка уже шире плеч.

Ну, протягиваю я ему игрушку, говорю:

– Ну вот, считайте, что как раз артефакт вы и нашли. И закон не нарушаем.

Тот вертушку сразу в карман, на подчинённых поглядел с какой-то жалостью, и говорит:

– Чтобы через минуту вас тут не было.

Что сказать? Не было нас уже через десять секунд. Ровно столько мне понадобилось, чтобы в кресло сесть. А как стартовали, я спросил у ушастой:

– Что это за штуковина была?

– А, – отвечает. – Это? Это я нашла в том же разбитом магазине, где и ведро с тяпкой валялись.

– А вдруг это что-то ценное?

– Вряд ли, – говорит.

А по лицу я вижу, что еле сдерживается, чтобы не засмеяться.

– У нас подобные игрушки использовали для усмирения буйнопомешанных. Они замыкаются на одном действии и крутят эту вертушку безостановочно. И тогда с ними можно что угодно делать.

Вот откуда она всё это знает? Ну не во дворце же у неё психи по коридорам ходили? Или во дворце? Хотел я просить, откуда такой ценный опыт, но передумал. Мало ли, вдруг обидится. А то, кто его знает, может там дедушка какой на почве государственных забот помешался, или дядя. Ну его. Я и без этой информации проживу. Вместо этого повернулся я к голосовому модулю и спросил:

– Ну что, как же ты смог такой важный параграф инструкции обойти? Или всё, теперь тебе плевать на все правила?

Искин помолчал пару секунд, и поясняет:

– Есть аварийная инструкция. Она предписывает отказаться от действий, которые могут причинить вред гражданам империи Аграф.

– И что?

Ну не понял я. Вот как из этого может следовать, что нужно летать с пилотом на крыше?

– А то, – поясняет мне Герасим, – что отказ от старта мог привести к нападению зомби на гражданку империи.

– Ну ты молоток, – говорю. – Такое крючкотворство придумал. И ведь не упрекнёшь.

Но тот меня, похоже, не понял.

– Я гораздо сложнее и разностороннее, чем любой молоток.

Обиделся, похоже. Придётся пояснить семантику.

– Не дуйся, – утешаю. – Молоток – это похвала. Производное от слова «молодец».

Ну, вроде, успокоил. И сам расслабился. И тут желудок момент поймал, напомнил, что я с утра не жрамши. Зарычал сильней, чем маневровый двигатель.

Тавадиэль сразу на камбуз кинулась. Кричит по дороге:

– Ой, я совсем забыла, что ты голодный.

Нормально, да? Видать, пока я там корячился, крылья к Икарусу пришпандоривал, она картриджи для синтезатора опустошала. Ничего так у меня попутчица, с голоду не помрёт.

Но даже обидеться всерьёз не успел, потому что уже через минуту меня позвали за стол. Ну, думаю, хоть кашки эльфийской с синтетическими фруктами похлебаю. Оказалось, нет. Стоит моя ушастенька у стола с гордым видом, а на тарелке здоровенный кусок мяса дымится. Вот прямо как две моих ладони. А по краям ещё и жареной картошкой обложен. Красота!