– Хотели на родину вернуться? – полюбопытствовал Сергей Иванович.

– Рассматривали такой вариант. Но получилось наоборот. В родных местах народ без земли и без работы. Сами помните, как это было в Рамони?

– Я в это время служил. Увы, своими глазами не видел, а по рассказам слышал много чего, – поддержал Югина Мосин.

– Вот и пришлось нашим отцам земляков выручать. Деньги на проезд до Глостера занимать, работой обеспечивать, с жильем помогать. Сразу около пятидесяти семей, вместе с нашими отцами, уехало. Потом, уже самостоятельно, еще до двухсот семей перебрались. Живем рядом, работаем вместе, русский район. Когда мы на родину собрались, нам столько подарков для родни люди передали!

– Приятно было земляков навещать?

– Не то слово, сплошной праздник. Отрывать летом людей от работы стыдно, особенно после двух тяжелых лет. Но до новостей живых, наши земляки охочи. Думаем еще людей пригласить к нам на работу. В прошлом и позапрошлом годах в Воронежской губернии был страшный голод, надеюсь, народ поедет.

– Да, в Воронежской и Тамбовской губерниях был неурожай. Поволжье сильно пострадало.

– В САСШ писали, что умерло около полумиллиона человек.

– Ничего по поводу цифр сказать не могу. Что же вас привело ко мне, на холодные берега Балтики? – перевел разговор в другое русло Мосин. Югин подробно рассказал о своем предложении.

Мосин внимательно посмотрел общие чертежи и характеристики станков. Пролистал комплект технологической документации. Затем вернул все обратно.

– Вы, в САСШ, слишком продвинулись вперед, в техническом и технологическом смыслах. Производить такие станки мы не сможем в ближайшие десять лет. Закупать у вас документацию и по одному образцу каждого станка, чтобы производить затем такие станки заманчиво. Но нереально. У меня сроки. Даже просто покупать ваши чудесные станки за такую цену нереально. Они стоят этих денег, но нам нужны более дешевые, но полностью отвечающие задачам производства. Идет очень жесткая конкуренция. Знаете такого изобретателя Наган?

– Знакомое имя. Но Ваша винтовка лучше. Давайте пойдем другим путем. Вы пишете список станков и оборудования с необходимыми техническими характеристиками, сколько, в какие сроки, по какой цене хотели бы приобрести. А мы определим, что можем из этого перечня поставить, – предложил Югин.

– Со своей стороны, у меня есть просьба к Варваре Николаевне, – вылез со своей косметикой Владимир,– Мой завод производит различную косметику: мыло, крема, шампуни, духи и многое другое. Не могла бы Ваша жена дать свое заключение: интересна ли такая парфюмерия солидным, русским покупательницам. Американская культура несколько вульгарна.

– Извините моего друга за навязчивость. Увидел земляка и пользуется его расположением на полную катушку. Мало того, что мы у Сергея Ивановича время отнимаем, ты еще Варвару Николаевну хочешь от ее забот оторвать.

– Ничего страшного. Я приглашаю вас отобедать у нас сегодня. Там и спросим у дражайшей Варвары Николаевны, может она помочь моим землякам.

Варвара Николаевна оказалась племянницей Тургенева. Много удивлялась вкраплениям в речь гостей американизмов и жуткому акценту. Умилялась патриотическому порыву Югина, пожелавшему технического прогресса для своей исторической родины. Посмеивалась над желаниями Коробова выйти на парфюмерный рынок России.

После обеда Коробов притащил свою сумку, и стал рассказывать, для каких целей служит то, или иное средство, и в каких количествах его надо применять.

– Вы, своими подробностями напоминаете мне не коммерсанта, но врача, – заметила Мосина.

Владимир погрустнел, вспомнив, что Сергей Иванович через восемь лет умрет от простуды.

– Уж не больны ли Вы, любезнейший Владимир Александрович? Я была неделикатна, вспомнив о врачах.

– Да, я был болен. Простыл на корабле и заболел крупозным воспалением легких. Десять дней пришлось пить горькие таблетки. По одной таблетке четыре раза в день. Вот, кстати, они остались среди косметики.

Во второй половине дня, оставив тяжелые чемоданы с документацией Сергею Ивановичу на рассмотрение и сердечно попрощавшись с ним, друзья вернулись в Санкт-Петербург.

Привычка раскладывать яйца по разным корзинам привела Югина на Балтийский завод. Протащить через «лифт» полноценный двигатель для морского судна было невозможно. Максимальная мощность такого двигателя доходила до трех тысяч лошадиных сил, реальная до полутора. На серьезные суда такие движки не поставишь, получить нормальное дизельное топливо проблема. Но попробовать было можно. Уж очень высоки были цены на главные судовые двигатели.

Визит на Балтийский завод был неудачен. К начальству друзей просто не пустили. Размышления о том, стоит ли наносить визит на Галерный двор, закончились ничем. Друзья уже готовы были возвращаться в гостиницу, когда коллега по несчастью, изобретатель, пытающийся заинтересовать своим детищем высокое начальство, предложил проехать вместе с ним на фирму «Фрезе и К®». Петр Александрович Фрезе, сам талантливый изобретатель, крайне деликатен и обходителен, всегда поможет настоящим талантам.

Пока ехали на завод, Владимир выразил свое отношение к размерам предстоящей сделки: – Предположим, купит у нас Фрезе двадцать двигателей по пять лошадиных сил. Максимум пятьсот рублей за штуку, всего десять тысяч рублей. Курам на смех. Такими темпами мы год будем деньги добывать.

– Что ты предлагаешь?

– Ничего. Нам нужен либо судостроительный, либо паровозостроительный завод. Только там крутятся серьезные деньги.

– Очевидные вещи, Володя. Доступ к крупным деньгам прочно перекрыт. В то же время спрос на такую продукцию огромен. Половину военных кораблей государство заказывает заграницей.

– Давай попробуем использовать Фрезе в качестве толкача.

– Как?

– Авторитет у него высокий, пусть протолкнет заказы для нас, а мы ему моторчиков бесплатно.

– У таких, как он, деньги на втором месте. На первом наука, техника, изобретательство. Он нас культурно пошлет.

Неделикатный коллега, изобретатель, вместе с которым они направлялись к Фрезе, спросил, – Господа, а какого рода ваши изобретения?

– Двигатели. Похожи на те, что выпускает завод газовых и керосиновых двигателей Яковлева. Но гораздо мощнее. В тысячи раз. Поэтому мы стараемся продать их судостроителям, – хмуро ответил Югин, – а у Вас, молодой человек, какое изобретение?

– Я изобрел новую самодвижущую мину.

– Но такое изобретение давно сделано.

– Да, Михайловским, тридцать лет тому назад. Но моя мина самая большая.

– Володя, ты понял, советские микрокалькуляторы, самые большие в мире, – неделикатно пошутил Югин.

– Моя мина весит пять тонн. При подходе к судну она разделяется на пять частей, и корабль наверняка тонет.

– Слава, ракета с разделяющимися боеголовками изобретена в девятнадцатом веке. Молодой человек, а почему Вам отказали?

– На то есть восемь причин…

– Простите, тогда на что Вы надеетесь?

– Мне неудобно говорить, но мы сидели на приеме у моего родного дяди.

– С этого момента поподробнее. Как Вас зовут, коллега?

– Инженер Тройнин Георгий Константинович, к вашим услугам.

– Инженер Коробов Владимир Александрович, мой товарищ также инженер, Югин Вячеслав Игоревич. А теперь изложите нам Ваши восемь причин отказа.

– Во-первых, расстояние, которое проплывает мина крайне мало. Во-вторых, скорость, мина не может догнать большинство кораблей. В-третьих, размеры, мина больше обычных мест для хранения мин. В-четвертых, стоимость, мина стоит в десять раз дороже обычных. В-пятых, точность, мина часто меняет направление движения. В-шестых, уязвимость, в большую мину легко попасть. В-седьмых, косность, вопрос решает комиссия из двадцати пяти человек. В-восьмых, жадность, половина из них берут подарки.