– Уолдо хочет поиграть, а я не играю в эти игры.

– Но…

– Брось, пошли. Уолдо, открой люк.

– Дядя Гас!

– Да, Уолдо.

– Этот твой приятель… ты ручаешься за него?

– Конечно ручаюсь, дуралей. А иначе зачем бы я его привел?

– Вы найдете меня в мастерской. Проход открыт.

Граймс повернулся к Стивенсу.

– Пошли, сынок.

Стивенс тащился за Граймсом словно рыба, которая догоняет свою подружку, и при этом смотрел во все глаза, стараясь не пропустить ни одной детали легендарного жилища Уолдо. «Обитель» действительно была уникальной. Стивенсу пришлось признать, что такого он еще не видел. Понятия верха и низа здесь полностью теряли свой смысл. Космические корабли или даже космические станции, хоть и находятся в состоянии свободного падения и не зависят ни от каких внешних ускорений, все же не совсем лишены этих измерений. Вертикальная ось корабля определяется направлением тяги; вертикаль космической станции совпадает с осью центробежного вращения.

Некоторые полицейские и военные корабли используют несколько направлений тяги. Поэтому их вертикальная ось может изменяться, и в случае маневра команде корабля приходится привязывать себя к креслам. Иные космические станции имеют центробежные ускорители только в жилых отсеках. Тем не менее существует общее правило – человек привык к силе тяжести. Любая конструкция, созданная руками человека, неявно подразумевает этот факт. Любая, за исключением одной – жилища Уолдо.

Прикованному к Земле нелегко забыть о силе тяжести. Мы, кажется, родились, чтобы помнить о ней. При мысли об аппарате, который свободно вращается вокруг Земли, человек непременно будет считать направление к планете «низом» и, представляя внутренний вид корабля, увидит себя стоящим или сидящим на соответствующей стене как на полу. Подобное представление полностью ошибочно. Тот, кто находится внутри свободно падающего тела, совершенно не ощущает своего веса, для него не существует понятия «верх-низ», если не считать гравитационного поля самого тела. Что касается последнего, то ни жилище Уолдо, ни какой-либо другой построенный до сего времени космический корабль не обладали массой, достаточной для того, чтобы создать поле такой плотности, что оно могло бы стать ощутимым для человеческого организма. Невероятно, но факт. Чтобы человеческое тело могло ощутить собственный вес, необходима масса астероида, причем не из самых маленьких.

Можно возразить, что тело, которое вращается вокруг Земли, не является свободно падающим. Типичная ошибка человека, даже мысленно не отрывавшегося от Земли. Свободный полет, свободное падение, околоземная орбита – все эти понятия означают одно и то же. Луна непрерывно падает на Землю. Земля непрерывно падает на Солнце, однако боковой вектор скорости препятствует их сближению. Но от этого падение не перестает быть свободным. Спросите любого специалиста по баллистике или астрофизика.

Находясь в свободном падении, человек перестает чувствовать вес. Чтобы стать ощутимым, гравитационному полю необходимо сопротивление.

Такие или похожие мысли приходили в голову Стивенсу по дороге в мастерскую Уолдо. Все помещения, проплывавшие мимо, были обставлены рукой, которая забыла, что такое верх и низ. Приборы и мебель крепились к каждой стене, – «пол» отсутствовал. Рабочие столы и платформы находили себе место в любом удобном углу. О форме или размере никто не заботился, так как никто не собирался стоять возле них или ходить между. Все, что от них требовалось, – иметь большую рабочую поверхность. Согласно той же логике, инструменты не всегда крепились к стенам. Довольно часто, дабы обеспечить наибольшее удобство, их оставляли парить в пространстве, прикрепляя к месту гибкими тросами или тонкими рейками.

Форма мебели и оборудования вызывала удивление.

Озадачивало и предназначение того или иного предмета. Земная мебель почти всегда угловата и, по крайней мере на 90 процентов, отвечает единственной цели – воспрепятствовать действию ускорения свободного падения. Дома, на Земле, а точнее, под землей, все заставлено статичными механизмами, сдерживающими силу тяжести. Столы, стулья, кровати, диваны, полки, шкафы, комоды и тому подобное только для того и предназначены. Остальная часть мебели и оборудования, помимо своего основного назначения, также выполняет ту же функцию и поэтому отвечает строгим требованиям дизайна и надежности.

Отсутствие необходимости в грубой силе, присущей всякой земной мебели, придавало обстановке в доме Уолдо какое-то сказочное изящество. Запасы продовольствия, которые обычно занимают много места, компактно уместились в емкости из тонкого – не толще яичной скорлупы – прозрачного пластика. Любой громоздкий механизм, для которого на Земле понадобился бы тяжелый корпус и станина, имел здесь не более чем легкую эфемерную оболочку и крепился на месте с помощью невесомых упругих нитей.

Повсюду встречались вальдо: большие, маленькие, размером с человеческую руку, со смотровыми экранами в придачу. Было ясно, что Уолдо имел возможность работать в отсеках, через которые они проплывали, не вставая со своего стула, если, конечно, такой стул мог существовать. Вездесущие вальдо, грациозная мебель, стены, беспорядочно заставленные рабочим или складским оборудованием, – все это создавало у Стивенса ощущение сказки, словно он попал в один из мультфильмов Диснея.

До сих пор жилые отсеки им не попадались. Стивенс пытался представить себе, на что могли быть похожи личные апартаменты Уолдо, какова их обстановка. Конечно, никаких стульев, ковров, диванов. Может быть, картины. Какое-нибудь хитроумное устройство для освещения, так, чтобы ничто не мешало взгляду. Система связи, должно быть, та же, что и везде. Но вот умывальник? На что похож умывальник? Или ванна? То ли ее заменили каким-нибудь приспособлением вроде чернильницы-непроливайки, то ли она и вовсе отсутствует. Подобные вопросы ставили его в тупик.

Каким бы квалифицированным ни был инженер, в незнакомых условиях он обязательно растеряется.

Что можно использовать вместо старой доброй пепельницы, если нет силы тяжести и пепел норовит разлететься во все стороны? А курит ли Уолдо? Предположим, ему пришла охота сыграть в солитер, каким образом он удерживает карты? Хорошо подошли бы магнитные карты на магнитном столе.

– Сюда, Джим.

Держась одной рукой, Граймс другой указал направление. Стивенс проскользнул через указанное отверстие и, раньше, чем успел осмотреться, вздрогнул от низкого угрожающего рычания. Он поднял голову – сверху, прямо на него, летел огромный мастиф с оскаленными зубами и слюнявой пастью. Пес выпрямил передние лапы, словно для того, чтобы балансировать ими в полете, а задние подобрал под брюхо. Всем своим видом он явно выказывал намерение разорвать незваного гостя на куски, а затем эти куски проглотить.

– Бальдр! – Голос, пронизавший воздух, исходил откуда-то сзади.

Ярость животного утихла, но энергия продолжала тащить его вперед. Одно из вальдо выстрелило на добрых тридцать футов и ухватило пса за ошейник.

– Извините, сэр, – добавил тот же голос. – Мой друг не ждал вашего визита.

– Привет, Бальдр, – сказал Граймс. – Ну как, слушаешься хозяина?

Пес взглянул на него, взвизгнул и завилял хвостом.

Стивенс взглядом отыскал место, откуда раздавались команды.

Гости находились в огромном сферическом помещении. В его центре парил полный человек – Уолдо.

Если бы не босые ноги, то можно было бы сказать, что одет он прилично – в фуфайку и шорты. Металлические рукавицы вальдо по локоть закрывали его руки.

Своей мягкой полнотой, ямочками на щеках и подбородке, гладкой кожей он напоминал громадного розового херувимчика, каких обычно рисуют рядом со святыми. Но взгляд был отнюдь не херувимским, очертания лба и черепа – чисто человеческими. Взглянув на Стивенса, он произнес высоким голосом:

– Позвольте представить вам моего любимца. Бальдр, дай лапу.

Пес протянул переднюю лапу, и Стивенс со всей серьезностью ее пожал.