Один Арнальдо терпеть не мог Рыжую.

— Это напасть наша, — говорил он о ней. — Сплетница, всюду сует свой нос. Бестия! Такая любую семью разрушит!

Ненависть к Грациелле появилась у него давно, с того времени, когда она узнала и, конечно, сейчас же сообщила всем квартирантам о его темных интрижках.

— В следующий раз будете умнее, — спокойно ответила девушка, когда Арнальдо накинулся на нее с упреками. — В следующий раз, если я еще что-нибудь о вас узнаю, вы уже будете наготове и сможете так повернуть дело, что мне никто не поверит.

Но и Арнальдо, Арнальдо, который вечно брюзжал на «эту чуму», даже он однажды взял Грациеллу под руку, отвел в парикмахерскую, где работал, и сделал ей прическу. Потом стало известно, что в тот день парикмахеры соревновались друг с другом, желая блеснуть на конкурсе. Не ведая ни о чем, Грациелла, искусно причесанная Арнальдо, прошлась по эстраде и завоевала премию.

— Видели? — вопрошал Арнальдо, придя вечером с работы. — Видели, что значит мастер? Какая-то оборвашка проходит через мои руки и, пожалте, получает премию! А все, что тут мусолят насчет Дженерентоле, — так это пустая болтовня.

— Не обращай ты на него внимания, говорил Анжилен, наливая Рыжей стаканчик. — Выпей вот, крови больше будет, а его не слушай. Это твоя рыжая голова победила. Ведь на такие волосы взглянешь — как кулаком в глаз. Ну, а кулак-то и слепой почувствует.

Рыжая улыбалась и молчала. Она знала, что находится среди друзей. Они и наорут и отругают, но все равно простят, все равно любят ее.

Однажды все обитатели квартала высыпали на улицу поглазеть на крытый грузовик мебельного магазина, который пытался втиснуться в узкую щель Переулка Солнца. Одно время казалось, что он окончательно застрял, когда попытался одолеть крутой поворот перед въездом в переулок. Продвинувшись на какой-нибудь метр, он должен был подавать назад, рыча, извергая густые клубы сизого дыма и обдавая людей бензиновой вонью. В этой дымовой завесе, размахивая руками, суетились фигуры зевак, подававших самые противоречивые советы.

— Вперед! Еще малость вперед! — кричали одни.

— Давай назад! — вопили другие.

Наконец после долгих эволюций грузовик въехал в переулок, раздавив всего-навсего одно мусорное ведро, забытое у ворот. В воротах по обе стороны переулка толпились любопытные, авангардом которых была шумная орава мальчишек, собственница раздавленного ведра, потрясая его исковерканными останками, громко выражала свой протест, требуя возмещения убытка.

Все уже знали, что грузовик, направляется к дому номер одиннадцать: об этом сообщил шофер, когда машина застряла на углу. Несколько добровольцев побежало предупредить Безансону, державшую лоток между домами девять и одиннадцать, Чтобы она вместе со своим товаром убиралась с дороги. Бедняжку совсем затыркали, подгоняя со всех сторон, и она уже не знала, за что ей хвататься. В окружении целой ватаги ребят несчастная чувствовала себя не лучше, чем злополучный перевозчик, который, по очереди переправляя на другой берег волка, козу и капусту, должен был ухитриться не оставлять козу наедине с капустой, а волка наедине с козой.

В самом деле, разве можно было оставить на попечение ребят вазы, полные мяты, лакрицы и конфет? С другой стороны, она боялась доверить посторонним шкатулку с деньгами, а унести все зараз ей было не под силу. Поэтому она без толку металась как угорелая, хватала одну вещь, бросала ее, бралась за другую.

— Да пошевеливайтесь вы! — кричали ей. — Хотите, чтобы с вами было то же, что с ведром Циты?

В конце концов, она сдалась. Доверив мальчишкам сладости, она схватила шкатулку с деньгами и, несмотря на больную ногу, пустилась чуть ли не бегом, чтобы не отстать от ребят. Вслед за ней, сопровождаемый веселым гвалтом, последовал целый кортеж с разобранным на части лотком, козлами, скамейкой и грелкой. Эвакуация прошла благополучно, если не считать шишки на лбу у одной девочки, которую набили слишком энергично поднятыми козлами, и потухшей грелки {что произошло по вине очутившегося рядом с ней карапуза, который слегка смочил тлеющие угли).

Наконец грузовик подполз к дому номер одиннадцать.

Ворота были уже распахнуты, и все жильцы (конечно, совершенно случайно!) собрались во дворе, с нетерпением ожидая, что будет дальше.

Мебель, которую привез грузовик, предназначалась для Арнальдо и, наверное, была роскошной, потому что фирма, доставившая ее, считалась одной из самых известных в городе.

Всем страшно хотелось увидеть эту мебель, но еще больше хотелось узнать, где и каким образом Арнальдо достал денег на ее покупку.

Парикмахер был на службе, поэтому рабочие фирмы сами начали сгружать вещи, ставя их на землю во дворе.

Оказалось, привезли сияющий лаком спальный гарнитур со множеством зеркал.

— Вот это шкафищи! Что только в них класть? — протянула пораженная Йетта. — Для наших-то вещей таких не нужно, наши пожитки в одном ящике поместятся, — добавила она и улыбнулась незлобиво и без зависти.

Нунция со своим неизменным пучком на голове, скрестив руки, взирала на эту мебель подобно разгневанному Наполеону.

Начиналась самая ответственная часть операции. Нужно было втащить гарнитур по узкой и скользкой лестнице на второй этаж.

— Подсобить не хотите? — громко спросил рабочий.

Сперва никто не двинулся с места. Потом неожиданно, вытирая о фартук руки, вперед вышел Саверио. За ним сейчас же последовал пенсионер. Тогда из толпы вышли сыновья Йоле.

— Не надо, маэстро, — проговорил один из них. — Саверио, бросьте… Лестница скверная, можно свалиться. Дайте уж мы, мы помоложе.

Скоро к ним на помощь подошли и другие мужчины из соседних домов.

Женщины стояли, не двигаясь, со злостью глядя на своих изменников-мужей. Небось сбегать на угол за молоком — их нет, они, видите ли, очень устали! А вот для Блондинки все тут как тут, и пиджаки поснимали и рукава закатали, для нее они даже мебель таскать готовы!

Один Анжилен не пошел помогать, но, чувствуя, что должен как-то оправдаться, улучил минутку и, указывая на свою собаку, проговорил:

— Вот ведь уйди от нее попробуй — беды не оберешься.

Тем временем отряд добровольцев уже скрылся в дверях и, сгибаясь под тяжестью половины огромного шкафа, взбирался на первую площадку. Оттуда долго доносились разноголосые крики:

— Поднимай!

— Нет! Стой! Опускай вниз!

— Ну, еще немножко! Вот так. Стоп!

— Давай! Давай!

Потом отряд вместе с половиной шкафа организованно отступил во двор; только шкаф теперь несли на головах.

— Не проходит!

Рыжая захохотала. Нунция злобно усмехнулась. Зораида всплеснула руками.

— Что же теперь делать? — упавшим голосом проговорила она.

— А вам какая забота? — отрезала Рыжая.

Кто-то побежал на чердак. Скоро в слуховом окне появилась голова и принялась изучать обстановку. Затем та же голова показалась пониже, в окне пенсионера. Искали место, где можно укрепить блок.

Наконец, оставляя на ветхой штукатурке глубокую борозду, блок поплыл наверх и был привязан к подоконнику как раз над окном Арнальдо.

Теперь оставалось найти веревку. Сбегали за подмогой к ломовому извозчику с улицы делла Биша. Извозчик притащил канаты и остался помочь.

К вечеру шкаф начал медленно подниматься. Все присутствующие, и даже женщины, с замиранием сердца следили за ним глазами. Вот шкаф закачался у самого окна. Кто-то изнутри попытался повернуть его, чтобы втащить в комнату, но безуспешно. Окно! Никто не подумал измерить его! А оно было слишком узкое.

— Вниз! — закричали из комнаты. — Давай вниз потихоньку!

Шкаф медленно пополз вниз и снова утвердился во дворе.

— Смотри ты, какая штука! — сокрушался Анжилен.

— Два сантиметра только! — крикнул рабочий, высунувшись из окна.

Несколько ударов топором, и жалюзи вместе с петлями полетели вниз, обрушив на головы зрителей целый дождь штукатурки.