В начале семидесятых годов Бэндлер и Гриндер вернулись к проекту, который инициировали в 1951 Бейтсон и Руеш. Они заново задали вопрос, как именно возникает коммуникация, вызывающая изменения. Как мы уже упоминали, их исследования терапевтической коммуникации привели к точной формулировке моделей, представляющих существенные структурные элементы терапевтической работы Перлза, Сатир и Эриксона.

Также группа, сконцентрировавшаяся вокруг Бейтсона, пыталась ранее создать основы для понимания терапевтических отношений. Их подход опирался однако, главным образом, на абстрактных теоретических гипотезах. Бейтсон с перспективы лет так описал намерения и способ работы своей исследовательской группы:

"Задачу можно было легко определить: создать соответствующие основы для описания человеческих интеракций. Трудность состояла в уточнении слова "соответствующие" и факте того, что то что должно было быть описано, содержало описания не только последствий успешной коммуникации но также паттерны непонимания и патологические паттерны. Учение о межчеловеческих отношениях, и в особенности психиатрия, всегда избегали этой теории. [...] Психологи принимали все возможные внутренние объясняющие факторы (эго, страх, агрессию, инстинкт, конфликт и т.п.), способом напоминающим начинания средневековых психотеологов.

Психиатры обработали их так, что вначале слушали рассказы о детстве, чтобы объяснить сегодняшнее поведение, то есть создавали новые данные на основе того, что было известно. Пытались отрывочно проводить статистику заболеваемости. Терялись во внутренних и мифических экзистенциях, понятиях типа ид или архетип. Для придания своим теориям научного характера, прежде всего заимствовались концепции физики и механики (энергия, напряжение и т.п.) А ведь в точных науках существовало несколько основ от каких можно было исходить, например логические типы Расселла и Уайтхеда, теория игры фон Нойманна, понятие сравнительной формы (названной биологами гомологией), концепции плоскостей из лингвистики, анализ шизофренических силлогизмов фон Домаруса, понятие дисконтинуации из генетики, а также родственные понятия бинарной информации. Достойны интереса были также определения образцов и рефундации. Прежде всего, однако, в кибернетике функционировало понятие гомеостаза и саморегуляции. Из этих разбросанных терминов возникла иерархическая классификация типов информации и впоследствии типов обучения. Появились зачатки теории шизофрении и вместе с ними ранняя попытка квалификации способов, какими люди и животные кодируют свою информацию (цифровым, аналоговым, иконографическим, кинематическим, вербальным и т.п.)"[155].

Работа группы Пало Альто под управлением Бейтсона происходила, как мы уже говорили, в Mental Research Institute. Их достижения были систематизированы с учетом психотерапевтических контекстов. Теперь можно было выработать точные принципы и терапевтические стратегии, которые впоследствии стали основой для многих системно-теоретически ориентированных школ семейной терапии[156].

Для реализации своего намерения, Бэндлер и Гриндер выбрали совершенно иной путь. Вместо того чтобы выводить успешные терапевтические стратегии долгой обходной дорогой из теоретических принципов, они решились на непосредственный и более понятный способ. Они проанализировали работы трех терапевтов, известных своими успехами: Фрица Перлза, Вирджинии Сатир и Милтона Эриксона. Если бы удалось формализовать, согласно их ожиданиям, терапевтическую коммуникацию этих мастеров, то были бы созданы условия для разработки терапевтических стратегий, которые уже достаточно доказали свою успешность. Бэндлер и Гриндер описали начало своих проектов так:

"В современной психиатрии появилось несколько харизматических мегазвезд. Эти люди выполняли задания клинической психологии с удивительной легкостью, с помощью магических терапевтических стратегий. Они отправлялись вглубь страдания, боли и смерти, обращая безнадежность в радость жизни, давая новую надежду. Несмотря на то, что теории, на которые они опирались выполняя эти задания, казались такими разнородными и различными как день и ночь, все таки их что-то объединяло, нечто общее в своем роде, великолепное и мощное. [...]

Отрицать эти способности или назвать их просто талантом, интуицией или гениальностью, означает ограничить собственный потенциал личности, помогающей людям. Таким образом, мы теряем возможность научиться передавать каждому человеку, ищущему у нас помощи и опыт, с помощью которого мы можем изменить его жизнь, так чтобы он радовался ее полноте. Нашим намерением не является (...) подвергать сомнению магию наших переживаний, вызванных этими терапевтами, мастерами - магами, но скорее продемонстрировать, что магия, которой они пользуются, [...] имеет структуру и поэтому существует возможность ей обучиться"[157].

В своих исследованиях Бэндлер и Гриндер сконцентрировались, главным образом, на процессе терапевтических интеракций. Им удалось отразить в моделях существенные черты технических навыков Перлза, Сатир и Эриксона.

Как они объясняли, эти модели опирались на анализ непосредственной коммуникации (лицом к лицу) между терапевтом и клиентом. Основной единицей анализа была кибернетическая петля обратной связи. Свое поведение они проиллюстрировали так:

"Если бы вы, например, получили задание описать интеракцию между котом и собакой, вы бы начали примерно так: кот фыркает... собака демонстрирует зубы... кот выгибает спину... собака лает... кот... и т.д. По крайней мере так же важно не только описываемое поведение но и его последовательность. И до определенной степени, каждая из отдельных реакций кота становится понятной лишь в контексте поведения собаки. Если по некоторым причинам, ваши наблюдения ограничатся лишь поведением кота, открыть раздражители его реакций стало бы весьма сложным заданием"[158].

Теоретические концепции и модели нарушений не были предметом ранних исследований создателей НЛП. С самого начала они существовали лишь как метафоры, отвлекающие внимание от того, что в действительности происходило во время терапевтического процесса между клиентом и терапевтом.

В процессе распространения НЛП, напоминающего взрыв, возникла принципиальная проблема, поскольку Бэндлер и Гриндер в своей работе допустили фундаментальную ошибку современной науки, изолировав технические способности из духовного контекста, в котором они возникли. Это опирается на тот принцип, что техника имеет нейтральный характер. Вопросы о целях, этике и ответственности, которые всегда возникают в связи с магией, остаются однако без ответа. Опасность злоупотребления, таким образом, становится такой высокой, как и потенциальная польза, ожидаемая от НЛП.

Уже в 1981 году Тис Шталь и Хилерион Петцольд обратили внимание на это несоответствие. Без сомнений, исключение этико-духовного фона работ Перлза, Сатир и Эриксона стало одной из причин большего понимания и признания техник НЛП. Однако отказ от духовных ценностей, а также содержащегося в работе этих терапевтов образа человека и мира, несет с собой опасность того, что эти необыкновенно успешные терапевтические инструменты будут использованы некомпетентными людьми, желающими скрыть свои собственные недостатки за функциональным успехом. Кроме того, более чем когда либо, в контексте НЛП возникает вопрос о цели терапевтов и заинтересованных общественных групп, стоящих за ними[159].

Вирджиния Сатир, в интервью Гесу Юргенсу и Тису Шталь, также выступила за создание рамок стратегии НЛП,