«Я никогда таким образом не подходил к этой проблеме, и я теперь довольно-таки смущен, но, пожалуйста, продолжайте».

Мысль — это ощущение, не так ли? Через восприятие и контакт возникает ощущение, от этого возникает желание, желание этого, а не того. Желание — это начало отождествления: «мое» и «не мое». Мысль — это ощущение в словах, мысль — отклик памяти, слова, опыта, образа. Мысль преходяща, изменчива, непостоянна, а ищет-то она постоянство. Поэтому мысль создает мыслителя, который затем становится постоянным. Он принимает на себя роль цензора, руководителя, контролера, формирователя мысли. Такая иллюзорно постоянная сущность — это продукт мысли, преходящего процесса. Эта сущность есть мысль, без мысли его нет. Думающий состоит из качеств, его качества неотделимы от него самого. Контролер есть контролируемое, он просто играет во вводящую в заблуждение игру с самим собой. Пока ложное не осознано как ложное, истины нет.

«Тогда, кто является понимающим, переживающим, сущностью, которая говорит „я понимаю?“»

Пока есть переживающий, помнящий об опыте, истины нет. Истину нельзя запомнить, сохранить, записать и затем выпустить наружу. Что накоплено — не истина. Желание испытать порождает переживающего, который затем сохраняет все и помнит. Желание приводит к отделению думающего от его же мыслей. Желание стать кем-то, испытать, быть большим или быть меньшим приводит к разделению между переживающим и опытом. Понимание сути желания — это самопознание. Самопознание — это начало медитации.

«Как может возникнуть слияние думающего с его мыслями?»

Не через волевое действие, не через дисциплину, не через любую форму усилия, контроля или концентрации, не через любые другие средства. Использование средств подразумевает субъекта, который действует, не так ли? Пока есть действующий, будет существовать разделение. Слияние происходит только тогда, когда ум совершенно спокоен, не пытаясь быть спокойным. Такое спокойствие возникает, не когда думающий умолкает, а только когда сама мысль умолкает. Должна быть свобода от отклика на созданные условия, что является мыслью. Каждая проблема решается только, когда нет идеи, умозаключения. Умозаключение, идея, мысль — это волнение ума. Как может быть понимание, когда ум взволнован? Горячность должна быть умерена быстрой игрой спонтанности. Вы обнаружите, если вы услышали все сказанное, что истина приходит в те моменты, когда вы ее не ожидаете. Если можно так сказать, будьте открыты, чувствительны, полностью осознавайте то, что есть, от мгновения до мгновения. Не стройте вокруг вас стену неприступной мысли. Блаженство истины приходит, когда ум не поглощен собственными действиями и борьбой.

Корова мучилась из-за родов, и двое или трое людей, которые регулярно ее доили, кормили и чистили, было сейчас рядом с нею. Она наблюдала за ними, и если, бы кто-то из них ушел по какой-либо причине, она потихоньку замычала бы. В этот критический момент ей хотелось, чтобы все ее друзья были поблизости. Они пришли, и она была довольна, но ей было тяжко разрешаться. На свет появился маленький теленок, и это оказалась красавица-телка. Мать встала и ходила вокруг да около своего нового малыша, мягко подталкивая его время от времени. Она была настолько радостна, что, бывало, отталкивала нас. Так продолжалось с нею в течение долгого времени, пока она наконец-то не утомилась. Мы поднесли малыша, чтобы покормить грудью, но мать была слишком возбуждена. Наконец она успокоилась, и все равно не позволила нам уйти. Одна из леди присела на землю, и новоиспеченная мамаша улеглась и положила свою голову ей на колени. Внезапно она потеряла интерес к своему теленку, и ее друзья значили для нее теперь больше. Было очень холодно, но наконец солнце показалось за холмами, и становилось теплее.

Он был членом правительства и застенчиво осознавал свою важность. Он говорил о своей ответственности перед людьми. Он объяснил, как его партия превосходила другие и могла исполнять гораздо лучше, чем оппозиция, как они пробовали положить конец коррупции и черному рынку, но насколько трудно было найти неподкупных и все же эффективных людей, и насколько легко было посторонним критиковать и обвинять правительство в невыполнении. Он продолжал рассказывать, что когда люди достигают его возраста, им следует относиться к вещам проще, но большинство людей было жадно до власти, даже неэффективные. Глубоко в душе мы все были несчастны и недовольны собой, хотя некоторым из нас удавалось скрыть наше несчастье и нашу жажду власти. Отчего было это побуждение к власти?

Что мы подразумеваем под властью? Каждый индивидуум и группа хочет власти: власти для себя, для партии или идеологии. Партия и идеология — это продление себя. Отшельник ищет власть через отречение, и мать тоже через ее ребенка. Существует власть эффективности с ее жестокостью и властью машины в руках нескольких. Существует доминирование одного индивидуума над другим, эксплуатация глупых умными, власть денег, власть имени и слова и власть ума над проблемой. Все мы хотим некой власти, либо над нами непосредственно, либо над другими. Это стремление к власти приносит своего рода счастье, удовлетворение, которое не слишком преходяще. Власть отречения такая же, как власть богатства. Именно жажда удовлетворения, счастья заставляет нас искать власть. И как легко нас удовлетворить! Легкость достижения некоего вида удовлетворения ослепляет нас. Всякое удовлетворение ослепляет. Почему же мы ищем эту власть?

«Я предполагаю, прежде всего потому, что она дает нам физический комфорт, социальное положение и уважение по признанным каналам».

Разве стремление власти происходит только на одном уровне нашего бытия? Не ищем ли мы ее внутри также, как снаружи? Почему? Почему мы поклоняемся авторитету, неважно, книга ли это или человек, государство или вера? Почему есть побуждение уцепиться за человека или идею? Однажды мы были под властью священника, которая удерживала нас, а теперь это авторитет эксперта, специалиста. Вы не заметили, как вы обращаетесь к человеку со званием, человеку с положением, исполнителю власти? Власть в некоторой степени, кажется, довлеет над нашими жизнями: власть одного над многими, использование одного другим или взаимное использование.

«Что вы подразумеваете под использованием кого-то?»

Это же совершенно просто, не так ли? Мы используем друг друга ради взаимного удовлетворения. Существующая структура общества, которая является нашими взаимоотношениями друг с другом, основана на потребности и использовании. Вы нуждаетесь в избирательских голосах, чтобы попасть во власть, вы используете людей, чтобы получить то, что вы хотите, а они нуждаются том, что вы обещаете. Женщина нуждается в мужчине, а мужчина в женщине. Наши нынешние отношения основаны на потребности и использовании. Таким отношениям свойственно насилие, и именно поэтому сама основа нашего общества — это насилие. Пока социальная структура основана на взаимной потребности и использовании, она просто вынуждена быть жестокой и разрушительной. Пока я использую другого для моего личного удовлетворения или для удовлетворения идеологии, с которой я отождествлен, может быть только страх, недоверие и противостояние. Тогда взаимоотношения — это процесс самоизоляции и распада. Все это печальные реалии в жизни индивидуума и в мировых делах.

«Но невозможно жить без взаимной нужды!»

Я нуждаюсь в почтальоне, но, если я использую его, чтобы удовлетворить некое внутреннее побуждение, тогда социальная потребность становится психологической потребностью, и наши взаимоотношения претерпевают радикальное изменение. Именно эта психологическая потребность и использование другого приводят к насилию и страданию. Психологическая потребность порождает поиск власти, а власть используется для удовлетворения на различных уровнях нашего бытия. Человек, который амбициозен по отношению к себе или к своей партии, или который хочет достичь идеала, является явно фактором распада в обществе.