«Разве амбиция не неизбежна?»

Она неизбежна только, пока не произошло никакого фундаментального преобразования в индивидууме. Почему мы должны принимать ее как неизбежность? Неужели жестокость человека по отношению к человеку неизбежна? Разве вы не хотите положить ей конец? Разве принятие ее как неизбежности не указывает на чрезвычайную бездумность?

«Если вы не жестоки по отношению к другим, тогда кто-то другой будет жесток по отношению к вам, так что наверху должны быть вы».

Быть наверху — это то, что любой индивидуум, любая группа людей, любая идеология пытается сделать и, таким образом, поддерживает жестокость и насилие. Творчество может возникнуть только в мире, но как может быть мир, если существует взаимное использование? Говорить о мире — полная чушь, пока наши взаимоотношения с одним или со многими основаны на потребности и использовании. Потребность и использование других неизбежно приведут к власти и господству. Власть идеи и власть меча подобны, оба носят разрушительный характер. Идея и вера настраивают человека против человека, так же, как и меч. Идея и вера — это само противопоставление любви.

«Тогда почему мы сознательно или подсознательно охвачены желанием власти?»

Разве преследование власти — это не одно из признанных и уважаемых видов бегств от нас самих, от того, что есть? Каждый пытается убежать от его собственной недостаточности, от его внутренней бедности, от одиночества, от изоляции. Реальное не так приятно, а бегство чарующе и маняще. Представьте, что случилось бы, если вы были бы на грани лишения вашей власти, вашего положения, вашего с трудом заработанного богатства. Вы бы этому сопротивлялись, не так ли? Вы считаете себя существенным для благосостояния общества, поэтому вы бы сопротивлялись с помощью насилия или с помощью рациональной и хитрой аргументации. Если бы вы были способны добровольно отказаться от всех ваших многочисленных приобретений на различных уровнях, вы были бы словно ничто, не так ли?

«Кажется, что да, что очень удручает. Конечно же, я не хочу быть ничем».

Вот поэтому у вас и имеются все эти внешние атрибуты без внутренней основы и неподкупного внутреннего сокровища. Вам хочется внешне показать себя, и так же поступают другие, и из-за этого конфликта возникают ненависть и страх, насилие и распад. Вы с вашей идеологией столь же недостаточны, как и оппозиция, и поэтому вы уничтожаете друг друга во имя мира, достатка, достаточной занятости населения или во имя бога. Поскольку почти каждый жаждет быть наверху, мы построили общество насилия, конфликта и вражды.

«Но как избавиться от всего этого?»

Надо не быть амбициозным, жадным до власти, до имени, до положения, надо быть тем, каковы вы есть, простым и никем. Пассивное размышление — наивысшая форма интеллекта.

«Но жестокость и насилие мира не могут быть остановлены моим личным усилием. И не требуется ли бесконечное время для того, чтобы все личности изменились?»

Другие — это вы. Данный вопрос возникает из-за желания уклониться от вашего собственного немедленного преобразования, не так ли? В действительности вы говорите: «Что проку от моего изменения, если любой другой не меняется?» Нужно начать с ближнего, чтобы идти дальше. Но вы в самом деле не хотите измениться, вы хотите, чтобы все продолжалось, как есть, особенно если находитесь наверху, и поэтому говорите, что требуется бесконечное время, чтобы преобразовать мир через индивидуальное преобразование. Мир — это вы, вы — это проблема, которая не отделима от вас. Мир — это проекция вас самих. Мир не может быть преобразован.

«Но я в меру счастлив. Конечно, во мне самом много всего, что мне не нравится, но у меня нет времени или склонности исследовать это».

Только счастливый человек может породить новый общественный порядок, но не счастлив тот, кто отождествил себя с идеологией или верой, или кто забылся в какой-либо общественной или индивидуальной деятельности. Счастье — не цель сама по себе. Оно приходит с пониманием того, что есть. Только, когда ум освобожден от его собственных проекций, тогда может быть счастье. Счастье, которое куплено, — это просто удовлетворение, счастье через действие, через власть является только лишь ощущением, поскольку ощущение быстро затухает, возникает, жаждет все большего. Пока «больше» является средством для счастья, цель — это всегда неудовлетворенность, конфликт и несчастье. Счастье — это не воспоминание, а такое состояние, которое возникает вместе с проявлением истины, вечно новое, никогда не имеющее продолжения.

У него было незначительная работа, с очень скудным жалованьем. Он пришел со своей женой, которая хотела поговорить об их проблеме. Они оба были весьма молоды, и, хотя они и прожили в браке несколько лет, детей у них не было. Но не это было проблемой. Его зарплаты было достаточно только, чтобы умудряться сводить концы с концами в эти трудные времена, но так как у них не было детей, этого было достаточно, чтобы выжить. Что уготовано в будущем, никто не знал, хотя оно вряд ли было бы хуже, чем настоящее. Он не был склонен к разговору, но его жена указала, что он должен. Она притащила его с собой, казалось, почти насильственно, поскольку он пришел очень неохотно, но вот он здесь, и она была рада. Он не мог непринужденно говорить, сказал он, так как никогда ни с кем не говорил о себе, кроме как с женой. Друзей у него было немного, но даже и им он никогда не открывал своего сердца, оттого что они бы не поняли его. Когда он разговорился, то начал медленно таять, его жена слушала с упоением. Он объяснил, что проблема не была в его работе, она была довольно интересной, и хоть как-то давала им пищу. Они были простыми, скромными людьми, и оба получили образование в одном из университетов.

Наконец, она начала объяснять свою проблему. Она сказала, что вот уже пару лет, как ее муж, казалось, потерял всякий интерес к жизни. Он выполнял свою офисную работу, и это было все. Утром он уходил на работу, а вечером возвращался, и его работодатели не жаловались на него.

«Моя работа — вопрос устоявшейся практики и не требует слишком много внимания. Я заинтересован в том, что делаю, но это так или иначе напряжение. Моя проблема не из-за офиса или людей, с которыми я работаю, она во мне самом. Как сказала моя жена, я потерял интерес к жизни, и совсем не понимаю, что со мной».

«Он был всегда увлечен, чувствителен и очень нежен, но в течение прошлого года или больше стал уныл и безразличен ко всему. Он всегда относился ко мне с любовью, но теперь жизнь стала очень грустной для нас обоих. Ему, кажется, все равно, здесь ли я или нет, и это стало страданием жить в одном доме. Он не злобен или что-то в этом роде, а просто стал безразличным и совершенно равнодушным».

Не потому ли это, что у вас нет детей?

«Не из-за этого, — сказал он, — наши взаимоотношениями в физическом плане более или менее все в порядке. Ни один брак не совершенен, и у нас есть свои взлеты и падения, но я не думаю, что унылость — результат сексуальной дисгармонии. Хотя моя жена и я не жили вместе сексуально в течение некоторого времени из-за моей унылости, я не думаю, что отсутствие детей было причиной этому».

Почему вы это рассказываете?

«Прежде, чем унылость нашла на меня, жена и я поняли, что не можем иметь детей. Это никогда не беспокоило меня, хотя она часто плачет по этому поводу. Она хочет детей, но очевидно, один из нас неспособен дать потомство. Я предложил несколько способов, которые могли бы сделать возможным для нее иметь ребенка, но она не стала пробовать ни один из них. Она будет иметь ребенка от меня или вообще не будет, и поэтому очень сильно расстроена. В конце концов, ведь без плодов дерево просто декоративно. Мы оставались в ожидании, говоря обо всем этом, но это так. Я понимаю, что нельзя в жизни иметь все, и вовсе не отсутствие детей привнесло унылость, по крайней мере, я совершенно уверен, что не оно».