Температура глубоко внутри комплекса была непостоянной, системы регулирования микроклимата управлялись перегруженными процессорами, которые при необходимости меняли её от помещения к помещению. В этом конкретном хранилище переход от жара кузни до криогенного холода был достаточно резким, чтобы ощущаться, как физический барьер. Его тело дрожало в колыбели из толстых кабелей, пока гусеницы катились по неровному полу.

Аркхан Лэнд, этот монументальный раздражитель, шагал рядом. Сама необходимость присутствия техноархеолога вызывала у него горький стыд, но Кейн будет глупцом, если откажется использовать каждый инструмент в своём распоряжении. Лэнд был тщеславным и эгоистичным типом, но он был тщеславным и эгоистичным типом, обладавшим проницательностью – и жизненно важными чертежами – с которой мало кто мог сравниться.

И что особенно важно он играл ведущую роль в разработке антигравитационных устройств для боевых машин легио Кустодес. Уважение, оказанное Десятью Тысячами Лэнду, было для Кейна ценнее всего.

Попав в следующее хранилище, Кейн скинул капюшон. Заменявшие волосы провода и тонкие кабели дёрнулись от не слишком осторожного движения. Он продолжил путь, лучи коллиматорного прицела метались из стороны в сторону, когда он поворачивал голову, высматривая глазом и сканируя встроенным ауспиком.

Обитатели зала рассеивались с его неумолимого пути. Жалкие существа всё ещё в основном из плоти и в грязных нищенских одеждах были недостойны внимания генерал-фабрикатора. На Марсе они не посмели бы приблизиться к нему, но потеря родины негативно сказалась на их манерах, как и на когнитивных процессах и эмоциональных ограничениях многих адептов Механикум. Некоторые из них пытались молиться ему, когда он проезжал мимо, приняв за самого Омниссию, который спустился в чистилище их жизней.

Кейн заметил улыбку Аркхана Лэнда. Явно демонстрируемое богохульство забавляло его.

Если эти паразиты кузни в своих плачущих мольбах полагали, что генерал-фабрикатор явился спасти их, то это было их самой нелепой ошибкой. Он вытащил элегантный фосфорный пистолет-серпенту из искусственной древесины и марсианского красного золота, и, не целясь, выстрелил одному из кричащих нечестивцев в грудь. Это заставило остальных разбежаться.

Кейн давно лишился способности улыбаться, но почувствовал внутреннее тепло от того что прекратил их мелкое ошибочное богохульство. На самом деле это чрезмерно человеческое удовольствие на грани злорадства вызвали мозговые химикаты. Он убрал изящный пистолет в кобуру под одеждами, а одна из запасных рук прижала её к телу.

– Вы очень вдохновляющий лидер, – произнёс Аркхан Лэнд. Кейн взглянул на него, ища на лице любые следы насмешки. Он не обнаружил ни одного, хотя хомоподобный на плече Лэнда издал похожий на щебетание звук, напоминавший смех примата.

“Как только мы вернём родную планету, – подумал Кейн, – я с тобой разберусь”.

– Думаете, я не вижу ваш сарказм? – спросил генерал-фабрикатор, готовый держать пари, что услышал лицемерный комментарий.

– Нет, доминус. Ни в коем случае.

Лэнд казался искренним. Кейн подозревал обман, но не стал заострять внимание на такой мелочи. Он катился вперёд, техноархеолог шёл рядом и, в конце концов, они дошли до следующего шлюза. Оба подверглись опрыскиванию очистительными химикатами в виде мелких капель тумана, прежде чем получили разрешение войти в следующий зал. Гусеницы Кейна прочно сцеплялись с рельефной платформой, пока он спускался по наклонной лаборатории-мастерской, которая широко раскинулась перед ним. Ботинки Лэнда глухо стучали.

Сотни слуг и трэллов трудились вокруг плит с дезактивированными автоматами, собирая, ремонтируя и повторно герметизируя бронированные панцири из благословенного железа и священной стали. Адепты и жрецы низкого ранга, но всё же обладавшие некоторыми полномочиями, занимались более тонкой работой, чем их прислужники-трэллы, применяя свои экспертные знания к созданию и перепрошивке сложных внутренних схем или управляя интеграцией и установкой контейнеров с биомеханическими органами.

Ряды полусобранных военных роботов протянулись вдоль стен, они нависали над верстаками или спокойно лежали разобранные на хирургических плитах. Воссозданный марсианский воздух стал ещё прекраснее благодаря ароматам крови, масла и токсмы – священной синтетической нефтехимической смеси, которая заменяла все натуральные жидкости.

Голова за головой поворачивались в его сторону. Некоторые адепты кланялись, другие здоровались на бинарном коде или выгружали приветствия в ноосферную сеть для визуального потока данных генерал-фабрикатора. Большинство он проигнорировал, но с некоторыми поздоровался на бинарном канте, пока двигался между группами неисправных роботов на операционных столах. Каждую стену украшали большие знаки из тёмного металла и марсианского красного золота, которые представляли собой крепость и молнию, символ благословлённых мастеров разрушения Несозидающего бога, ордо Редуктор.

Он задал бинарный вопрос Лэнду, который к раздражению генерал-фабрикатора снова ответил неаугметированным голосом:

– Нет, – сказал Лэнд. – Я никогда не осмеливался приходить сюда раньше.

– Впечатляет, не так ли?

– О, да. Очень впечатляет.

– Промедление и тон вашего ответа указывают на неискренность.

– Вам следует научиться принимать вежливую ложь такой, какая она есть, – ответил Лэнд, добавив титул Кейна после очередной многозначительной паузы.

Сапиен щёлкнул языком и что-то прочирикал, звук показался совершенно непохожим ни на что издаваемое обезьянами Терры много тысяч лет назад, когда они ещё жили.

Молчаливый ответ Кейна представлял собой длинный список бинарных ругательств, которое его чувство собственного достоинства не позволило произнести вслух.

Круглая платформа лифта унесла их ещё глубже в комплекс. Символ крепости повторялся на стенах лифта шахты, и Кейн позволил себе момент искреннего восхищения в ноосфере, как его люди глубоко проникли в кору Терры, и насколько стойкими они оставались в своей решимости достигнуть так многого в непродолжительном изгнании с Красной планеты.

Лэнд, видимо, считал иначе. – Посмотрите, как мы распространяем щупальца, крепко вгрызаясь в почву нашего изгнания, словно деревья, которые пускают корни, чтобы никогда не переместиться.

Наконец-то Кейн почувствовал вспышку товарищества. Одинаковое видение. – Вы боитесь, что мы никогда больше не увидим Священный Марс.

Аркхан кивнул. Все сыновья и дочери Марса знали, что он оставил работу всей своей жизни незаконченной. На этот раз в ответ не последовало никаких ехидных намёков или непочтительных взглядов.

– Боюсь, нам становится удобно. Благодушие только сделает это изгнание постоянным.

Кейн произнёс согласный код, некое подобие успокаивающей улыбки, и направился вперёд. Ещё одно согласие между ними. Это хорошо. Это обнадёживало.

Они спустились ещё на девять уровней и покинули платформу у основания шахты. Переборки с лязгом и скрипом открывались, признавая их с рождёнными шестерёнками песнями. Очередная мастерская раскинулась перед ними во всех направлениях, неотличимая от первой, кроме одной очень важной детали – ледяной температуры, поддерживаемой выдыхающими туман климатическими механизмами в низком потолке.

Здесь адепты и их прислужники работали над самыми сложными мозговыми функциями когитаторов осадных автоматонов ордо и смертоносных противопехотных охотничьих машин. Их работа заключалась в сохранении и соединении чувствительных биологических компонентов, которые связывали человека и машину воедино. Искусство на этом подуровне требовало высочайшего и самого точного качества и именно здесь Кейн, наконец, нашёл адепта, которого искал.

Иеронима работала одна, что было вполне ожидаемым, Кейн хорошо знал её привычки. Она стояла, склонившись над хирургической плитой, все четыре механические руки занимались чашей с консервирующей жидкостью, в которой находились провода и кабели, соединённые с человеческим мозгом. Кейну всегда нравилось наблюдать за её работой. Пальцы Иеронимы специально сделали такими, что они на кончиках разделялись на три тонкие части, каждая из которых могла двигаться независимо от соседних секций, предоставляя уровень точного цифрового контроля, с которым мало кто из техножрецов мог сравниться.