Огромный горб венчал её изогнутую спину. Какая бы аугметика не скрывалась под её одеждой, она была явно восторженно бесчеловечной по своей природе. Кейн это всецело одобрял.

Она не стала смотреть, кто вошёл, хотя произнесла очень вежливое бинарное приветствие из-под капюшона. Поток кода не только приветствовал генерал-фабрикатора в её мастерской, но также содержал благодарность за то, что он оказал ей честь своим появлением. Если бы все его люди были столь же почтительными – Марс никогда бы не пал. Она поздоровалась с Аркханом Лэндом гораздо более краткой последовательностью звуков. Техноархеолог коротко кивнул в ответ.

< Магос домина, > произнёс Кейн, выпустив числовой код её имени вслух на почти инфразвуковой частоте. Едва заметная дрожь кончиков разделённых пальцев показала её удивление, когда она продолжила аккуратно покалывать намокший мозг. Вокруг них продолжалась работа.

– Событие, которое я представляю вашему вниманию, не может быть доверено ноосфере, – объяснил он, успокоив её благородное смущение.

Её ответ был столь же тихим, выверенным и предназначенным только его рецепторам и ушам Лэнда. В самом центре крепости Механикум на Терре самый безопасный способ общения оказался самым примитивным – они шептали.

Её капюшон дёрнулся, когда она наклонила голову, всё ещё уделяя главное внимание своей работе. – Что привело вас сюда, владыка Марса?

– Великая Работа, – ответил он, трансформируя ответ столь приглушённый и столь чистый, что он был почти дозвуковым.

Он с удовлетворением увидел, как кончики её разделённых пальцев снова дёрнулись. Она была слишком почтительной и также была в курсе сокращения ресурсов Механикум, чтобы рисковать передать свою работу подчинённым, но восхищение присутствием Кейна всё сильнее отвлекало её.

– Вы оказываете мне честь, – сказала она прямо и откровенно. Её частный тон прозвучал тоскливо, почти жаждущим новых данных.

– Оказываю, – согласился Кейн. – Война Омниссии в самом разгаре. Десять Тысяч и Безмолвное Сестринство, да славятся их имена за их славнейшую из служб, доставили волю Бога Машины в форме списка реквизиции.

Лэнд выгнул тонкую бровь, но ничего не сказал. Иеронима повернула капюшон к генерал-фабрикатору, посмотрев на него затенённым лицом с зелёными линзами разных размеров. Чтобы компенсировать это со спины размотался механодендрит и направил глазную линзу на чашу с мозгом. Удвоив источники зрения, она смотрела на Кейна и одновременно продолжала работать. Экраны с биосимволами, свисавшие с потолка свободным кольцом, показывали поток данных об активности мозга, пока Иеронима манипулировала им нежными прикосновениями.

Она ничего не сказала, потому что ничего ещё не должна была говорить. Пока. Генерал-фабрикатор Священного Марса не пришёл бы сюда беспокоить её списком реквизиции из ящиков болтов и роботов, которым предстояло стать клинковым мясом против врагов. Было что-то ещё. Что-то неожиданное.

– И, – добавил Кейн, – наконец появилась возможность. Аднектор-примус Мендель погиб. Его смерть оставляет пробел в руководстве Объединителями.

Иеронима всё ещё молчала. Кейн оценил её надлежащее почтение и внимание. Инстинктивно он едва не загрузил список реквизиции прямо ей, но не доверял ноосфере. Сколь ни объединёнными были Марс и Терра, они всё же оставались двумя империями под одним знаменем, двумя королевствами с одним королём. Их интересы не всегда целиком и полностью совпадали, а Загрей Кейн стал скуп на доверие в эти дни. Когда тебя вынуждают бежать с родной планеты в паническом позоре, это оставляет след в душе.

Псибер-обезьянка Лэнда спрыгнула с плеча хозяина на рабочее место Иеронимы. Зверёк следил за движениями тонких бионических пальцев и что-то чирикал сам себе. Никто не обращал внимания на его проделки, даже Лэнд.

Генерал-фабрикатор продолжил. – Кроме тысяч новых солдат и материально-технического обеспечения Десять Тысяч, с благословления Омниссии, просят Механикум предоставить полководца для новой армии, чтобы заменить Менделя. Для выполнения этого требования ваши последователи Несозидающего бога приступят к опасному созданию архимандрита.

Теперь вопреки всему коду и кредо Иеронима остановила своё служение. Щупальце механодендрита быстро скрылось под одеждой, и четыре руки сжались и разжались со щелчком, сложившись в когти. Все до единой глазной линзы на безликом лице зашумели и повторно сфокусировались:

– Вы требуете этого от меня, генерал-фабрикатор?

Кейн выпустил мощный поток кода.

Иеронима низко поклонилась – Вы оказываете мне честь, – повторила она с надлежащим почтением. – Ваша воля будет исполнена.

– Вы своей работой оказываете честь всем Механикум, – ответил Кейн. – Возьмите все материалы, которые вам требуются для запуска процесса, и наполните себя Движущей Силой. Пусть Омниссия благословит вас и ваше вознесение.

Аркхан Лэнд закашлял с отвратительной человечностью. – Всё это столь увлекательно, вот только…

Оба архижреца уставились глазами-линзами на всё ещё остававшегося человеком и крайне непочтительного члена своего триумвирата.

–… зачем вам нужен я?

С каким нежеланием Кейн признал это:

– Ваше видение. Ваше понимание действия запретного вооружения. Ваше знание тайн Гексархионских хранилищ.

Аркхан слегка повернул голову и прищурился. – То, о чём вы спрашиваете, навечно предано забвению по приказу генерал-фабрикатора. Вы знаете это.

– Я – генерал-фабрикатор!

Лэнд хмыкнул. – Настоящим ге…

– Оставьте свои попытки шутить, – предупредил Кейн. – Даже не вдыхайте такое чувство, техноархеолог Лэнд. Моё терпение не безгранично.

Лэнд согласился, удивлённо кивнув. – И всё же они много берут у нас и мало дают взамен.

Кейн ответил отрицательным прерывистым звоном, напоминавшим презрительный смех, издеваясь над самой идеей. У него больше не было настоящего человеческого лица, чтобы улыбнуться, о чём он ненадолго пожалел. Эффект биологического самодовольства порой оказывался полезен.

– Они много берут, верно. И всё же в ответ я взял с них слово, что путь на Марс останется под имперским контролем и контролем Механикум.

– Дом, – резко прошептала Иеронима. – Красный Марс. Священный Марс. Мать-Марс.

Аркхан Лэнд казался не столь впечатлённым. – Пустые обещания. Империум не может дать нам таких гарантий. Мы не можем вернуться домой, пока небеса Марса остаются в клетке.

Кейн испустил прерывистый поток кода от нелепой неточности гиперболы техноархеолога. – Я говорю ни об орбитальном штурме и ни о любой иной традиционной атаке. Я говорю о другом пути. Известном только среди высших эшелонов имперского командования.

Среди лязга и грохота непрерывно работающей промышленности пещеры Кейн наклонился ближе к своим доверенным лицам, чувствуя с какой нежностью слова покидают вокабулятор. Он чувствовал, как потекли слюни. Смазка повисла с решётки его рта.

– Омниссия однажды говорил о маршруте между Имперской Темницей и временно закрытыми вратами Аресианского хранилища. Я раньше не видел эту информацию даже в Античных архивах, но Его слово для меня – Всё. Этот путь находится в сети галактических магистралей и дорог, метафизически связанных с Его главной духовной машиной.

Иеронима молча смотрела на него. Каким-то неописуемым чудом даже Аркхану Лэнду нечего было сказать.

– Я говорю правду, – продолжил Кейн. – Я говорю величайшую и важнейшую тайную правду двойной империи Терры и Марса, и я говорю её тем, кто должен услышать. Судьба Механикум сейчас зависит от собравшегося здесь триумвирата.

И по-прежнему остальные молчали.

– Этот маршрут я потребовал укрепить и защитить любой ценой, – сказал Кейн. – По этому “Аресианскому пути” мы вернёмся на Марс.

Теперь Кейн видел, как мысли закружились позади человеческих глаз Лэнда. Размышления о принципах полёта и расстояния, о телепортации, об этой неоткрытой побочной космической технологии, которая являлась слишком священной, чтобы говорить о ней вслух и слишком драгоценной, чтобы поделиться. Он не понимал идеи паутины. И как он мог понять? Конструкция, если это вообще была конструкция, бросала вызов пониманию.