– Если честно, мисс Ида, мне до смерти надоели разговоры о детях.

– О.

– Я будто ходячая матка. Матка с руками, ногами и головой. Люди глядят на меня, но видят перед собой только матку. Надо, наверное, лечь на стол да раздвинуть ноги, чтобы вы все могли обращаться к ней напрямую, а мне дали передохнуть.

– О, – повторила мисс Ида, и ее брови озабоченно сдвинулись.

– Хотите верьте, хотите нет, но для разнообразия я бы с радостью поговорила о чем-то другом. То, что у меня в матке завелся ребенок, еще не значит, что это всеобщее дело.

– Ох, милочка, – сказала мисс Ида. – Ничего. Малыш скоро родится, все закончится, и, вот увидишь, тебе станет легче. Просто у тебя сейчас большой стресс, но скоро все придет в норму. Что может сравниться с запахом новорожденного малыша, а? Ты должна с нетерпением этого ждать.

– Это девочка, – выдала Грейси Линн из-за горки фасоли. – У меня уже есть один братик. Если у меня будут два братика, то меня точно стошнит. Мальчишки такие придурки.

– Твой брат не дурак, Грейси Линн, – одернула ее мать.

Грейси Линн закатила глаза. Потом посмотрела прямо на Ишмаэля, словно он служил тому доказательством.

– Привет, – тихо проговорил Ишмаэль.

Она скорчила рожицу.

– Я просто не представляю, что буду делать с тремя малышами, – сказала Вики.

– Я уже большая, – взвилась Грейси Линн.

– Тогда веди себя, как большая. Джо Боб думает, будто я завод по производству детей. Он так счастлив. «Мы снова беременны!» Каждый раз, когда я это слышу, мне хочется врезать ему по лицу. Мы беременны. Я вас умоляю! Что-то не видно, чтобы он день за днем таскал в животе шар для боулинга и ходил в трикотажных штанах, потому что его задница растолстела до размера медвежьей берлоги. Мы беременны. Беременны? Да идите в мою жирную задницу!

– Божечки! – схватилась за сердце мисс Ида.

Вики обычно никогда не ругалась.

– Ты когда-нибудь был беременным, Хен? – спросила Вики.

Я сконфуженно улыбнулся.

– Тебе, по крайней мере, можно не беспокоиться, что какая-нибудь дурочка от тебя залетит. Впору тебе позавидовать.

– Хен теперь присматривает вот за этим маленьким мальчиком, – сказала мисс Ида. Шокированная беседой, она, похоже, отчаянно пыталась направить ее в более знакомое русло.

– Это правда?

– Он мой племянник.

– А сестра твоя где?

– Бог ее знает, – признался я.

– Говорят, она пустилась в бега. Иногда я думаю, а не сделать ли мне то же самое. Взять и сбежать, а свою матку оставить на переднем крыльце, чтобы Джо Боб мог наделать себе еще малышей.

– Ну… – нерешительно протянул я.

– Не стоит мне так говорить, – сказала она, – но если этот ребенок не вылезет в срок, то я не знаю, что сделаю. С Грейси я переходила на две недели, и если так же будет и с этим… не хочу даже думать. Хен, сколько я должна тебе за фасоль?

– Мы богачи, – сказал Ишмаэль, с восхищением наблюдая, как я пересчитываю заработанные нами шестьдесят восемь долларов.

Упаковавшись после закрытия рынка, мы сидели в моем маленьком пикапе.

– Вот твоя доля. – Я протянул ему пару долларов. – Спасибо за то, что был таким хорошим работником. Я бы хотел дать тебе больше, но нам надо платить по счетам.

Он смотрел на два доллара с изумлением, не решаясь их взять.

– Бери, – сказал я. – Ты их заслужил.

– Это правда мне?

– Малыш, тут всего лишь два доллара.

– Но…

– Бери же.

Он взял две купюры и уставился на них в полном молчании.

– Когда тебе что-то дают, надо всегда говорить «спасибо», – напомнил я.

– О.

– Так что надо сказать?

– Спасибо, дядя Хен.

– Пожалуйста, Иши. И знаешь, что?

– Что?

– Я еще не давал тебе карманные деньги.

– Что это?

– Каждую субботу родители выдают своим детям немного денег. У вас дома так не было?

Он покачал головой.

– Пусть это будет пять долларов, – сказал я и вручил ему еще три. – Вот. Это тебе на неделю.

Он, казалось, был поражен самим фактом, что ему дали деньги.

– Правда?

– Твоя мама никогда не давала тебе карманные деньги?

– Нет.

– Это за то, что ты помогаешь по дому, прибираешься, моешь посуду и все в таком духе. Можешь потратить их, как тебе хочется.

– Правда?

– Правда.

– Ого!

– Круто, да?

– Да.

– Лучше спрячь их в карман, так будет надежнее.

Очень бережно он сложил деньги вдвое и с безмерно довольной улыбкой убрал их в карман своих красных шорт.

Мы нашли Сэма на заднем дворе. Он подготавливал квадроциклы, потому что днем мы собирались отправиться на рыбалку. На нем были шорты, которые свободно болтались на бедрах, открывая резинку белья – что напомнило мне о кампаниях под девизом «Подтяните штаны», которые вот уже несколько лет бушевали в городках вроде Бенда, – пара старых кроссовок и все, и при виде его нагой загорелой груди, литых мышц и сильных ног во мне вспыхнула страсть и странная гордость за то, что мне принадлежит такой мужчина, как он. Не то чтобы я сам был несимпатичным – люди, по крайней мере, всегда говорили обратное, – но Сэм… он был очень, очень, очень горяч.

– Всем привет, – окликнул нас Сэм, пока мы выгружали пустые ящики и поддоны.

– Дядя Сэм, а мне кое-что дали! – гордо сказал Ишмаэль. – Показать?

– Конечно, ковбоец.

Ишмаэль выудил из кармана свои пять долларов, и Сэм сразу выхватил их из его маленькой ручки.

– Вот спасибо, ковбоец.

– Они мои! – закричал Ишмаэль. – Отдай, дядя Сэм!

– Сначала поймай меня, – сказал Сэм, пятясь назад.

– Дядя Сэм! Нет! Они мои. Дай сюда!

Они понеслись по двору. По крикам, которые издавал Ишмаэль, было неясно, сердится он или смеется. Сэм позволил поймать себя, и они рухнули на траву. Я поморщился, надеясь, что Ишмаэль не разобьет себе голову и не переломает костей. Крича и хихикая, они стали бороться. Сэм перевернулся на спину, а Иши уселся ему на грудь, требуя назад свои деньги, которые Сэм после долгого ворчания и мычания в итоге вернул.

Победно сияя, Ишмаэль примчался обратно ко мне.

– Он забрал мои деньги, – сказал Сэм обиженно, шагая к нам по двору. – Дядя Хен, он забрал мои деньги.

– Они мои, дядя Сэм, – твердо возразил Ишмаэль и засунул деньги поглубже в карман.

– Дядя Хен, пусть он отдаст! – надул губы Сэм.

– Вы перестанете или нет? – сказал я. – Господи! У меня словно не один ребенок, а два. Мы на рыбалку ехать готовы?

– Я хочу есть, – сказал Ишмаэль.

– Я взял сосиски, – ответил Сэм. – Разложим костер и нажарим гору хот-догов – что скажешь, ковбоец?

– Хорошо, – сказал Ишмаэль.

– Ты поедешь с Сэмстером или со своим дядей Хеном? Предупреждаю: Хен водит как старая бабушка. Если поедешь с ним, то доберешься на место не раньше завтрашнего утра, а там уже придет пора идти в церковь.

Иши хихикнул.

– Поезжайте вперед, – сказал я. – А я пока возьму наши купальные шорты.

– Они нам не нужны, – сказал Сэм.

– Нужны, – сказал я. – И солнцезащитный крем. Твой дядя Сэм всегда его забывает. Он, очевидно, считает, что нам нравится разгуливать красными, как вареные раки.

– Поехали, парень, – позвал его Сэм.

Они уселись на квадроцикл и покатили к реке, но не раньше, чем Сэм сделал лихой поворот.

Я снова поморщился, надеясь, что квадроцикл устоит, и они не…

Мы съели сосиски, потом долго рыбачили, потом пошли плавать. Я заставил Сэма надеть купальные шорты.

– Они нам не нужны, – огрызнулся он, пока мы переодевались. – Хен, мы должны быть собой.

– И мы будем – как только разберемся с опекой. А до тех пор, Сэм Рейкстро, ты будешь держать своего жеребца на конюшне. Теперь все изменилось. Да и потом, мир, по-моему, уже достаточно насмотрелся на твою пипку.