- Говорю, что ты молодчина. Только ты можешь заставить его поесть.

- Эт ерунда, сейчас еще и мыться будем, да Марлон? - из-под шерстяного одеяла раздался хриплый вздох. - Во-о-от. Он все еще с нами. Сейчас сменю солому под ним, обмою, он и придет в себя. По крайней мере достаточно для того, что бы съесть свою порцию.

Джастин поднялся, невольно содрогнулся, когда Сэм немного откинул одеяло с больного. Пахнуло тяжелой, удушающей волной сладковато-кислой вони.

- Тебе помочь?

- Нет, что ты. Иди, у тебя наверняка хватает дел, - Джастин с облегчением кивнул, ненавидя себя за это, - там опять здоровяк свои проповеди разводит. Погляди, что бы не случилось чего... И давай я за тобой дверь прикрою. Больным нельзя на сквозняке, ты же знаешь.

Похудевшее лицо Сэма выражало уверенность. Обвисшие щеки и складки кожи на подбородке, лишившись жира делали его немного похожим на собаку. Отощавшая шея смотрелась длинной и хрупкой. И при этом в глазах светилась такая уверенность, такая сила, которой раньше не было и в помине.

Проходя по остывающей брусчатке внутреннего двора, Джастин засмотрелся на низкие, тяжелые тучи, подсвеченные заходящим солнцем. Темные, многоуровневые наслоение серых, синих и фиолетовых масс - подсвечивались под особым углом, отливая красным золотом. Выглядело прекрасно и пугающе одновременно. Но внимание солдата практически сразу переключилось на ворону, кружащую над Воющей башней. Он огляделся, раздумывая. И немного замедленно, с явным усилием зарядил свой тяжелый арбалет. Вскинул оружие, прицелился, плавно двигаясь, следя за движениями птицы. Предсказуемыми, размеренными взмахами она удерживалась в воздухе ловя восходящие потоки. Раздался сухой щелчок хорошо отлаженного механизма. Уверенным, но не слишком быстрым шагом, что бы не привлечь лишнего внимания, Джастин скрылся за углом оружейной. Осторожно подняв птицу, спрятал за пазуху. Болт пробил небольшую тушку навылет, но специально использованный, узкий наконечник не вырывал большого куска. Он еле заметно усмехнулся, вспоминая частые вопросы товарищей. Мол, к чему вечно таскаться с этакой тяжеленной штуковиной. В конечном счете эту странность приписали нежеланию расставаться с любимым, дорогостоящим оружием.

В вытянутом, одноэтажном здании первой казармы собралось почти два десятка человек. Они сидели на койках, табуретах или просто стояли опираясь об оштукатуренную стену. На лицах солдат можно было прочесть самые разнообразные эмоции. Кто-то был явно заинтересован, кто-то криво ухмылялся, поглядывая на товарищей. Но и те и другие собрались здесь чтобы послушать Бенджамина. Вначале случайные и приватные разговоры, затеваемые гигантом то с одним, то с другим бойцом - постепенно переросли в нечто среднее между проповедью и лекцией. Нередко при обсуждении сказанного, между солдатами возникали жаркие споры, пару раз закончившиеся дракой. От части по этому Джастин и пришел сюда. По непонятной для самого себя причине - он чувствовал какую то ответственность за Бенджамина. И несмотря на то, что разношерстная публика особой опасности для здоровяка не представляла, иногда на таких собраниях видели и офицеров. И лейтенант Гулд Блейк как-то заметил, что будь он религиозным - непременно скинул бы Бенджамина со стены, за дикую чушь распространяемую среди бойцов. Правда потом рассмеялся... напугав этим некоторых еще больше. И пообещал скидывать только тех, кто посмеет еще раз затеять драку.

- И не забывайте, самое реальное зло - кроется в голове каждого, - приятный, глубокий голос здоровяка будто придавал его словам дополнительный вес. - Опаснее всего демоны - зародившиеся в шепоте мысли. Взращенные на страхе. Годами крепнут, скрываясь от мира под покровом лицемерия, отравляя все вокруг... Жестокостью, ненавистью, алчностью, - он неспешно расхаживал между койками, доверительно заглядывая в глаза одному, еле заметно улыбаясь другому. Джастин отметил про себя, что улыбка Бенджамина уже не кажется ему жутковатой, да и многим другим - тоже. Мягкий, золотистый свет закатного солнца проникал через большой, круглый витраж под потолком, отбрасывая затейливые тени. - Широко откройте глаза. Что вы видите?

- Красивое окошко, - задумчиво кивая протянул небритый парень, с потеками пота на грязном лице. Кто-то кивнул, соглашаясь. Двоя сидящих в углу - откровенно прыснули от смеха.

- Ты прав, - мягко подтвердил Бенджамин, - но ты видишь только следы. Следы чужих замыслов и их последствия, но не цели... И не того, кто эти следы оставил. Ты ведь охотник, верно? - сказал он скорее утвердительно, парень и правда закивал. - Видя на рыхлой, лесной подстилке цепочку символов, незаметных для большинства и непонятных для многих, ты уже знаешь, каким путем тебе двигаться дальше. Для того, что бы утолить голод. Для того, что бы обойти опасность. Я тоже могу смотреть так. И детали, невидимые для других - указывают мне верное направление. Ты сказал - красивое окошко. Мы все его видим, работа и правда тонка и прекрасна. Но если мы спросим Джастина, - он протянул открытую ладонь, с легкой улыбкой приветствуя товарища, - человека образованного и наблюдательного... Он вероятно расскажет нам, что такая красота, не типичная для суровой, горной крепости, создавалась еще во времена расцвета правящей династии Бирны. И те, кто строил столь искусно - трудились не для людей... Сейчас мы просто спим здесь. Высокие своды и толстые стены хорошо укрывают от непогоды. Но эти внушительные арки, удивительным образом сохранившиеся барельефы, да и сам витраж - чудом переживший огромное множество битв, пожаров, и... людей. Все это создавалось не для человеческих тел, а для их душ, для их надежд и мыслей. Атмосфера, царившая, а может и царящая в подобных местах - призвана настроить на нужный лад. Хотя бы на миг отринув те жалкие переживания, что занимают нас большую часть жизни, - Бенджамин говорил все это не спуская с Джастина пристального взгляда широко распахнутого левого глаза. - Но возвращаясь к нашему сравнению. Один видит красивое окно. Это начало или конец следа, все зависит от восприятия. Другой - смотрит глубже. И может задуматься о людях, создавших все это, о желаниях, движущих ими, о временах, породивших эти желания. Я же - взгляну еще внимательнее, - его маленький, правый глаз беспокойно заметался в глазнице. - И смогу увидеть Его руку во всем сущем! В удивительном храме, воздвигнутом на голой, обветренной скале. В чудесном творении, - он развернулся лицом к витражу. Последние отблески заходящего солнца на миг прорвали плотную завесу облаков, осветив гиганта бордово-красным заревом. - Творении, пережившем сотни беспокойных, кровавых лет. В твоей мозолистой руке, в предплечье, в застарелых ссадинах от тетивы, - за спиной Бенджамина небритый парень неосознанно потер левое предплечье. - Все это - те же следы. Предназначенные для того, что бы вы смогли увидеть. Все вокруг создано и существует для нас, что бы лучи света указали путь тем, кто был слеп. И пусть сокрытое глубоко внутри нас, - Джастин дернулся, прижимая руку к животу, птица за пазухой как будто шевельнулась, - не заслонит истинно стоящего...

Стемнело. Закинув арбалет на плечо Джастин не спеша возвращался к себе в комнату, по дороге украдкой заглянув в голубятню. Заглянул без особой надежды. Всех голубей съели еще неделю назад. Обгоняя его, мимо энергично прошагала огромная, темная фигура, что-то бормоча себе под нос.

- Эй, - окликнул Джастин. Сутулая фигура обернулась, криво и широко улыбаясь. - Торопишься?

- На пост. Моя смена, - Бенджамин снова говорил короткими, рубленными фразами и смотрел как будто сквозь собеседника.

- Ты в надвратную? Нам по пути. То, что ты говорил сегодня... Думаешь все поняли?

Широкая, сутулая спина пару раз дернулась.

- Кто это все? - со смешком спросил здоровяк, снова набирая скорость. - Я говорил именно с тобой. А ты здесь. Понял или нет - будет видно. Но точно услышал, - он отдалялся все быстрее, бормоча что-то про темень, ветер и уютный угол у дальней бойницы.