- Я вижу, что ты не спал, глаза были открыты, - тихо подошедший Флойд кряхтя опустился рядом, - и все же не заметил меня. Шаркающего ногами старика.

- Задумался, - тихо ответил Джастин. - И не преувеличивай. Ты старше меня всего лет на десять.

- На семнадцать. Но это не важно. Скажи лучше, что тебя так гнетет. Мы давненько не говорили, а ведь здесь все сложнее найти достойного собеседника.

Джастин медлил с ответом. Подмечал серьезные перемены в старшем товарище. В последнее время он и правда относился к Флойду несколько настороженно. И не только к нему. Все, кто проводил много времени с Бенджамином вдруг перестали вызывать доверие. Разумеется, как и сам гигант. Ходили разные слухи и некоторые из них были весьма правдоподобны. И от того еще более отвратительны.

Свежий ветер постанывал словно от боли, разбиваясь о грани Воющей башни.

- Просто достойных становится все меньше, как и недостойных, - Джастин говорил тихо. Так тихо, что бы было слышно и то, чего не произносили.

- Да, знаю, - кивнул Флойд совершенно не смущаясь, потирая слезящийся глаз с бельмом. - И хорошо понимаю твою позицию. Но многое из того, что говорит Бенджамин - звучит очень разумно. Хотя бы его вечные призывы смотреть внимательнее. Не думай, что меня совершенно не заботят вопросы совести... Порой я сам не знаю, стоит ли оно того... Но ведь прожив почти пол века, понемногу привыкаешь к самому ощущению жизни. И не желая с ней расставаться вцепляешься крепче... пусть даже и зубами.

Джастин поймал себя на мысли, что раньше ветеран говорил куда проще.

- Но возвращаясь к внимательности - я слышал, как говорил сегодня капитан, - Флойд чуть прищурил здоровый глаз. - И ни ты, ни Марлон здесь не при чем. Важно не что он говорил, а именно как... Спятивший хищник - куда опаснее разумного падальщика.

Воздушные массы перекатывались через горы, обрушиваясь широкими волнами, неся с собой сухой, безжизненный холод.

Ветеран смотрел спокойно и чуть печально. Посидев еще немного - встал, кивнул Джастину и медленно скрылся в темноте. Бормоча что-то о мерзкой привычке жить.

Четкий, монотонный хруст наполнял темную комнату, будто рассыпаясь по ней мелкой каменной крошкой. Недалеко от красивого стола на резных ножках в каменный пол усердно вгрызалось существо. Нечто среднее между подгнившим трупом и здоровенной собакой. При этом крупные, желтоватые зубы твари больше напоминали лошадиные.

Капитан громко вздохнул. Дотянулся до сыроватого, смердящего сапога и замахнулся, собираясь запустить в зубастую гадину. Глубокий, утробный рык предостерег от глупости. Тварь недовольно моргнула, глядя на человека, отвернулась и снова принялась грызть булыжник.

- Гребаная чудь... И как тут уснёшь? - голос Брюса Ботрайта звучал вяло и отрешенно.

- Так ты бы еще под лестницей примостился, - равнодушно пожал плечами лейтенант Брикман. - Что, кровать для богатых?

Капитан бросил тоскливый взгляд на широкое, разворошенное ложе под разодранным в клочья балдахином. Потом нехотя покосился на друга, замеревшего между ним и скомканной постелью. С явным усилием сглотнул, решив, что остаться на засаленном одеяле в дальнем углу комнаты все же лучше. Он сидел подобрав под себя босые ноги, стараясь удобнее опереться о стену головой. Устроиться ни как не получалось, ведь стоило только коснуться холодной каменной кладки, как вибрация от постоянного хруста передавалась напрямую в мозг.

- Может хватит, Брюс? Я начинаю за тебя бояться. Когда ты так раскачиваешь головой...

Ботрайт глупо хохотнул, глядя на обеспокоенную мину товарища. Он хотел съязвить на тему того, что и сам начинает побаиваться человека, висящего посреди комнаты на скрипящей пеньковой веревке. Но проследив, куда уходит конец этой веревки - вдруг увидел ненавистный силуэт надвратной башни. Растерянно икнув - поспешно опустил глаза.

- Интересно, как ты можешь говорить? Ведь петля... - он замолчал, поймав осуждающий взгляд лейтенанта. - Прости Рональд. Должно быть это бестактно.

- Да уж. О мертвых или хорошо, или...

- Да что ты шипишь? - Ботрайт раздраженно отмахнулся. - То ж не об этом. И ты не мертв. Сейчас, вероятно, мирно спишь у себя. А может - обходишь посты... или режешься в карты с Деем.

- Хм... - чуть качнувшись, не доставая носками сапог до пола с пару дюймов, Рональд флегматично почесал подбородок. Стараясь не касаться веревки, глубоко врезавшейся в шею. - В определенном смысле - мы все мертвы. Согласись.

- Соглашусь, - приподняв брови кивнул капитан. - Ибо спорить с тобой было бы странно. Ведь галлюцинации не имеют своих мыслей. Все вы просто отражение моих собственных... опасений.

- Ого-о-о, - уважительно протянул лейтенант. Тем временем тварь принялась еще яростнее вгрызаться в каменный пол. - Какие ученые слова, какие мудреные умозаключения. И человек, способный выстроить такую логическую цепочку - называет себя сумасшедшим?

- Я не называл, - неуверенно покачал головой Ботрайт, стараясь припомнить. - Но судя по всему, - он нервным жестом указал на образину, загребающую лапами и сосредоточенно работающую зубами, - и правда схожу с ума. А днем со мной пытались говорить вороны... Знаешь? Кружи-и-или так над головой и кричали. Жуть просто.

- Ну... может все не так плохо? Может - все это какие-нибудь знаки и знамения. Боги предостерегают... или подсказывают. Я в этом не силен, но может...

- Да-а-а чушь, - вяло возразил Ботрайт. - Не успокаивай меня моими же словами. Вон та херня, жующая камень - должна символизировать саморазрушение. Или воплощать совесть, которая вроде как, грызет? А может голод? Смотри, зубяки то какие. А вороны, значит, предвестники сме-е-ерти. А ты - ну... просто что-то связанное с висельниками. Да, весь бред от части логичен, но не стоит искать здесь мистику, - капитан шмыгнул носом, откашлялся, сплюнул. - Просто я схожу с ума. И все.

Он опустил голову, ожидая бессмысленного продолжения. Но вдруг понял, что все вокруг стихло. Не стало даже непрерывного, монотонного хруста. Зато где-то далеко нарастал знакомый, громоподобный топот копыт. Ботрайт открыл глаза. На ярко освещенном поле кроме него не было никого. Пока. Дрожь земли усиливалась с каждой секундой. Из-за ближайшего холма показались подскакивающие наконечники копий. Спустя мгновение огромная орда конников перешла в галоп. Поднявшийся ветер гнал непрерывные зеленые волны по высокой траве. Сзади тоже слышались боевые кличи и рев сигнальных рогов. Брюс Ботрайт судорожно вздохнул, вставая во весь рост и расправляя могучие плечи. Ушла болезненная худоба, не было лихорадочной горячки, заставляющей колени мелко подрагивать, пропал постоянный гул в ушах, вызываемый неровным сердцебиением. К руке будто прирос, вселяя уверенность привычной тяжестью, старый боевой топор.

- Нет! - неожиданно высоким голосом выкрикнул капитан, отгоняя наваждение.

Он мешком завалился обратно в угол, на засаленное, скомканное одеяло. Тяжело дыша и ловя расфокусированным взглядом полуистлевшую тварь, скребущую камень лошадиными зубами. Она тоже была кошмаром, но далеко не таким страшным. Надежда на освобождение - вот что пугало по-настоящему.

- Освобождение от чего? Ведь эти опостылевшие стены держат лишь потрепанное тело, а не тебя самого, - Рональд Брикман снова покачнулся, почесывая заросший подбородок. Его развернуло чуть в сторону и теперь лейтенанту приходилось сильно коситься, что бы удерживать зрительный контакт. - Да что ты так щуришься, дружище? Я ведь за тебя переживаю.

Капитан молчал, до боли сжимая зубы. Он, разумеется, понял намек. Но самоубийство было сродни дезертирству. А Брюс Ботрайт не был дезертиром.

- Самый легкий выбор - почти всегда бывает неверным, - процедил он своим поставленным командирским голосом. И боясь, что не сможет продолжить в том же духе - заговорил шепотом. - Я переживал и не такое... Важно знать своего врага. А я знаю. Вы лишь видения... проклятое наваждение... сон наяву.

Губы лейтенанта скривились в скептической ухмылке. Попытавшись указать куда-то кивком - он гротескно задергался на веревке.