Игорь мало что понял тогда. Но, может, именно в ту пору своего детства он начал интересоваться всем, что имело отношение к электричеству. К тому же, чтобы добраться до большинства всяких электрических штук, надо на что-то залезть, куда-то вскарабкаться, а это всегда было для него самым заманчивым делом, благо со второго класса взрослые уже не служили помехой: Глафиры не было, она давно вышла замуж за белозубого грузчика Семена, а заменившая ее тетя Настя каким-то чудом сумела уговорить маму, что Игорь уже большой и его не надо встречать после школы: Теперь уже никто не мешал убегать на набережную, где ползал по рельсам подъемный кран. Вот тут-то и выяснилось, что Игорь может пройти из конца в конец по одному рельсу, не раскачиваясь и не пританцовывая, как Симка Воронов или Славка Оболин. А как он удивил их и напугал, когда в самый ледоход прошел по перилам гранитного мостика через Фонтанку! Симка тогда долго бил себя в грудь и убежденно повторял: «Ты, Ига, человек без равновесия. Тебе надо - в цирк!»

Но цирк не очень привлекал Игоря. Ясно, артисты здорово работают на трапециях, но зато там нет электрических машин, которые могут поднимать в воздух куски домов. Там все ненастоящее, какое-то игрушечное - лестнички, самолетики, конструкции. Артист влезает под купол. Подумаешь! Он же застрахован сеткой или привязанной к талии веревкой. А вот Игорь однажды видел, как монтажник стоял, захватившись за переплет стальной мачты, и свободными руками зажигал папиросу: горелая спичка летела до земли чуть не полминуты. И никто монтажнику не хлопал, и ни с кого не брали денег за то, чтобы посмотреть на это.

Нет, в цирке не увидишь и десятой доли того, что можно увидеть в городе.

И все-таки в это воскресенье Игорь решил пойти в цирк; надо же увидеть того мужчину, который вытащил его из бадьи.

Утром отец, в пижаме и в туфлях на босу ногу, сидел за столом перед стаканом чая и пытался читать газету, а мама вела на него очередную атаку.

- Прямо таки смешно: у Костиных давно «Авангард», у доцента Брянцева - «Темп», и только у профессора Соломина вот уже три года этот допотопный «КВН»!

- Но почему же допотопный? Обычная схема; линза, нормальная видимость. Отец машинально взглянул поверх очков в угол столовой, где всегда стоял телевизор, потом поискал глазами по комнате.- Что это значит, Аксинья? Ты продала его?

- Ну что ты! Кто польстится на такое старье? Я просто выставила его- в чулан.

Отец вздохнул, посмотрел было опять в газету, но тут же с безнадежным видом отложил ее.

Игорь сказал:

- Дай мне денег, мама.

- Ничего не получишь, пока не доешь котлеты. И как ты держишь вилку? Зачем тебе деньги?

- Сколько можно есть котлет? Меня от них тошнит. Я пойду в цирк.

Мама удивилась:

- Ты же не любишь цирк.

- Там сегодня гимнасты из Узбекистана. Дай, мама, на два билета. Мы пойдем с Симкой Вороновым.

- Ну хорошо, идите. Только не смей покупать там в буфете всякую гадость и не садись близко к арене…

Но Игорь взял билеты на места именно у самой арены, а на оставшиеся деньги купил себе и Симке соевых конфет.

Симка смотрел на товарища преданными глазами, а когда на арене показывали трудный номер, горячо шептал:

- И ты бы так смог, если бы потренировался. Правда, Ига? А Лерка - задавака. Мы ей утрем нос - влезем на стену! Будет знать, как подначивать.

Выступление гимнастов было последним в программе. Узбеки выбежали на арену в национальных костюмах - смуглые, скуластые, с узкими глазами и черными волосами - все на одно лицо. Да еще они так быстро летали с трапеции на трапецию, - ну как тут различишь, который из них со шрамом на щеке?

Но вот погас свет, заиграла одинокая скрипка, темноту прорезал голубой луч прожектора, и перед глазами Игоря ожил плакат, виденный им на заборе. Под куполом, на металлической площадке стоял человек. Он не взмахивал руками и не кланялся зрителям, чтобы вызвать аплодисменты. Он стоял, скрестив руки на груди и задумчиво опустив голову; и это как-то подходило к льющейся из темноты тихой музыке. Потом он снял с себя яркий халат и отбросил его, не глядя. Халат медленно падал, трепыхаясь, как на ветру; за ним следовал луч прожектора, и все увидели, что внизу нет сетки. А когда халат со слабым шелестом коснулся опилок на арене, Игорю сделалось холодно, по спине побежали мурашки.

Совсем тихо стало в цирке. Замолчала скрипка. Сейчас посыплется горох из барабанов и человек взмахнет руками, перед тем как…, Но барабаны молчали. Не меняя позы - голова опущена, руки окрещены,- человек ступил на канат и пошел по нему медленными обыкновенными шагами, как ходят у себя по комнате. Вот он дошел до середины каната и остановился. Сейчас-то уж наверняка ударят барабаны. Неужели будет делать сальто? Ведь внизу нет сетки и к его поясу не пристегнута веревка!Игорь съежился и напрягся, будто он сам стоял на канате.

Но барабаны оп,ять не ударили, а гимнаст не стал кувыркаться и испытывать нервы зрителей. Вместо этого он снял подвешенную через плечо маленькую гармонику и заиграл. Неожиданно нежная, певучая музыка полилась из-под его пальцев. В луче прожектора горела осыпанная блестками гармоника, и так же, казалось, переливалась, журчала мелодия, замирая под темным куполом цирка.

И Игорь вдруг забыл, - да, наверно, и все в цирке забыли, что под ногами музыканта - тонкий зыбкий трос, а глубоко внизу на опилках арены лежит халат…

Уже ударили барабаны, уже зажегся свет, а Игорь даже не за-метил, как музыкант спустился на арену. Он стоял в двух шагах от барьера, такой простой - в руке халат, через плечо гармоника - и кланялся.

На крепких смуглых щеках артиста не было никакого шрама. Да и ростом он был намного ниже того мужчины.

Игорь потянул Симку за рукав.

- Пойдем…

Возле самого дома Игорю повстречалась Лера. В этом не было ничего особенного - Лера живет поблизости. Но сейчас она вышла из парадной Игоря. .

- Ксения Ивановна сказала, что ты в цирке. Я уж хотела идти встречать тебя туда. Не подумай, пожалуйста… Я заходила как председатель отряда. Для тебя есть пионерское поручение.

У Леры были красные туфельки на немножко высоком каблучке и красная сумочка в руках. Коричневые глаза, как всегда, чуть косили, - только на этот раз не насмешливо, а скорее сердито.

- Пойдем, я расскажу тебе все по дороге.

Она взяла Игоря за руку и потащила за собой.

- Понимаешь, в нашем доме живет одна женщина, пенсионерка. Но не старая, а просто у нее плохо двигаются ноги. Я познакомилась с ней потому, что ее Катя - такая малявка из второго «В» - все за мной ходит. Так вот, у них испортилось радио, а дома нет мужчин. Приходил монтер, сказал, что репродуктор никуда не годится, и ничего не починил. А ведь Катина мама не может сходить ни в кино, ни в театр. Для нее радио - это всё. Понимаешь или нет? Ты сам сделал реле защиты, а тут всего-навсего какой-то репродуктор! Неужели не исправишь?

Лера говорила так сердито, как будто он, Игорь, испортил этот репродуктор. Они прошли во двор соседнего дома, поднялись на второй этаж, и Лера нажала кнопку, под которой было написано: «К Фроловой - 3 раза».

Остроносая девчонка открыла дверь, да так и застряла на пороге, глядя круглыми глазами на Игоря. Игорь тоже смотрел на нее.

- Что такое? - опросила Лера.-Ты знаешь ее, Соломин?

Ясно, знает. На девчонке то самое платье, с полинялыми полосками, в подол которого она спрятала белого котенка. Да вот он и сам крадется по коридору боком, с поднятым хвостом.

- Мурлыня, - позвал Игорь.

Сбоку открылась узенькая дверь; из нее вышел толстый человек в пижаме, с полотенцем через плечо. Котенок испуганно прыгнул в сторону, шмыгнул под вешалку. Толстяк покосился на детей, недовольно сказал:

- Закройте дверь. Вечно устраивают сквозняки. - Он прошлепал ночными туфлями и скрылся в глубине коридора-.