– И этим вам помочь принять решение? Хорошо, отвечаю. Вы не попали. Мне плевать на Кальяна. Просто как Прахов Ф. А. он имеет право…

– Сидеть в тюрьме, – непререкаемым тоном закончил фразу Голицын. – Есть предложение закончить дискуссию. Я расследую дело о взятке. У меня на руках чистосердечное признание о заведомо ложном доносе. Что там написал прапорщик в своем последнем письме – пусть разбирается гатчинская прокуратура. А мне нужен Кальян.

– Жаль, что мы не нашли понимания. Вам знакомо понятие «интересы государства»?

– И все-таки он ваш человек, – сделал вывод Ткачев.

Саблин несколько секунд помолчал, а потом сказал:

– Можете готовить дело для передачи в Генеральную прокуратуру по Северо-Западу, – и, не прощаясь, ушел.

Ткачев сел к столу напротив Голицына.

– Как он им нужен! Интересно, в какой игре они этого Кальяна используют?

– В государственной. Только непонятно, они его или он их.

– А дело-то они заберут.

Это Юра знал и без Ткачева. Но до передачи дела еще есть какое-то время, так что можно…

– Надо найти жену прапорщика. Она знает правду.

– Только не просите арнаутовских ребят, – покачал головой Ткачев. – Они все под колпаком.

– Может, ваши опера поработают?

– Разве что я сам. Мне от предшественника такие работнички достались – вытрезвитель бы им не доверил.

– Значит, все дороги ведут в Рим. – Голицын взялся за телефон. – Придется просить шиловских. Если не пошлют.

– Шиловские, арнаутовские. Это в городе такие же величины, как «тамбовские» и «братские»?

– Круче. Только их губят разборки, и часто плющат менты.

Первым, кого увидел Скрябин, приехав в зал игровых автоматов, был рыжий Заяц. Он сидел и увлеченно играл. Перед ним стояло пластиковое ведерко, доверху наполненное жетонами. Видать, надолго решил здесь устроиться…

Подойдя сзади, Скрябин хлопнул его по плечу. Заяц чуть не подпрыгнул, и затравленно обернулся.

– Я же тебе сказал на Гороховой не появляться. Ты чего здесь делаешь, родной?

Барабаны автомата замерли, показав выигрышную комбинацию, и после короткой заминки в лоток посыпались жетоны.

– Я кого спрашиваю? – Скрябин тряханул игрока. – Помнишь, что я тебе обещал?

Заяц облизал пересохшие губы и выпалил:

– Не надо меня сажать, пожалуйста! Я вам расскажу, кто автоматы бомбит. Я узнал…

Привлеченные выигрышем, на них обратили внимание другие игроки, сидевшие в зале. Заяц заговорил тише:

– Я про них все узнал. Где живут, какие машины. Их целая банда!

Краем уха слушая Зайца, Скрябин искал взглядом Лемехова. В зале его не было… Вот он! За приоткрытой дверью служебного помещения Стас увидел плотную фигуру администратора. Тот сидел за столом и вытирал платком лоб. А на столе перед ним лежал черный дипломат с блестящими замками.

Тот самый, «румынский»?

– Значит, так, – оборвал Стас торопливую речь Зайца. – Забирай свой выигрыш, выметайся. Дождешься меня на улице. Там и поговорим. Понял?

Заяц кивнул.

Стас пошел к администраторской.

Неотрывно глядя на «дипломат», Лемехов промокшим платком стирал пот с лица.

Если бы Стас был внимательнее, когда приехал к залу игровых автоматов, он мог бы заметить Румына.

Если бы он не спешил заходить, понаблюдал бы издалека, присмотрелся к запаркованным вдоль тротуаров машинам…

Он мог заметить Румына. Но Стас был уверен, что того давно след простыл, и вошел в зал, не обратив внимания на красные «Жигули», стоявшие под аркой дома напротив зала.

Сидевший в машине Румын видел, как вошел Стас. Лемехов столь детально описал внешность «майора Чернова», что ошибиться было нельзя. Тем более что и манерой поведения Скрябин отличался от любителей азартных игр.

Румын собирался ликвидировать сразу двоих, и «Чернова», и Лемехова. В «дипломате» было четыреста граммов тротила, радиоуправляемый взрыватель и поражающие элементы – гвозди, гайки, обрезки металлической ленты. Более чем достаточно, чтобы в тесном помещении администраторской отправить на тот свет двоих. Да и тем, кто в игровом зале, не покажется мало. Убить не убьет, но оглушит так, что они надолго потеряют страсть к «одноруким бандитам». И пусть потом милиция разбирается, что это было: убийство, самоподрыв хранившихся у Лемехова боеприпасов или месть проигравшегося игрока.

Пульт управления радиовзрывателем был замаскирован под сотовый телефон. Когда Скрябин вошел, Румын взял пульт в руку, отключил предохранительную блокировку и, держа палец на кнопке «С», которая должна была отправить в эфир смертоносный сигнал, начал отсчет:

– Десять шагов прямо… Пять налево… Дверь открыл… Закрыл… Еще фора тебе – пять секунд…

Румын нажал кнопку.

Роман и Егоров заканчивали слушать запись разговора Кальяна с Бажановым.

– Комарики замучили?

Сразу после этой фразы Кальяна раздался треск, и запись оборвалась.

– Микрофон пал смертью храбрых, – Шилов выключил магнитофон. – Но свое дело сделал.

– Где-то я все это уже проживал, – вздохнул Егоров.

Роман понял, что он имеет в виду:

– Тогда мы были на год моложе и сидели в машине.

– Суть та же. Интересно, что за груз?

– Боюсь, вариантов не много.

– Жаль. А я так надеялся, что это восточные сладости. – Егоров взял сигарету из лежавшей на столе пачки Шилова, закурил. – Что они сделают, найдя закладку?

– Будут думать, кто ее мог поставить… – Шилов побледнел и схватил сотовый телефон.

Последний раз он разговаривал с Викой-Тигренком вчера вечером. Она заверила его, что рано утром со своими земляками уедет из города.

– И не спеши возвращаться, – сказал Роман. – Там «трубка» берет?

– По-твоему, у нас совсем деревня?

– Вот и отлично. Значит, я тебе позвоню, когда можно будет приехать…

Она уехала?

Телефон Вики был включен, тянулись длинные гудки, но она не отвечала. Едет в машине и не слышит? Скорее всего. На всякий случай Роман набрал ее домашний номер. Сработал автоответчик: «Здравствуйте. В настоящее время я не могу с вами поговорить. Оставьте свое сообщение…» Значит, точно уехала: автоответчик Вика включала только тогда, когда надолго уходила из дома.

– Извини за занудство, но каковы наши планы? – спросил Егоров.

– Что, планы? Докладывать руководству. Только новостей от Стаса дождемся.

Коротко звякнул телефон прямой связи с дежурным.

– Сейчас нас чем-нибудь обрадуют, – вздохнул Роман, снимая трубку.

– Сегодня Гена дежурит. А у него паника по любому поводу и без.

– Надеюсь… Слушаю!

– Роман Георгиевич? Взрыв в игровых автоматах на Гороховой улице. Есть жертвы.

Швырнув трубку, Рома вскочил из-за стола.

– Ты чего? – не понял Егоров.

– Там Стас!

В семь утра Вика была уже готова к отъезду. В семь десять у ее подъезда остановился серебристый «Шевроле-тахо». Она махнула из окна рукой, что выходит, включила автоответчик и взяла вещи: сумку с подарками родственникам и одеждой, и полиэтиленовый пакет с тигренком, которого когда-то подарил Шилов. Вика не шутила, когда называла игрушку своим лучшим другом, и всегда брала с собой, когда уезжала надолго. Даже в Турцию, куда летала отдохнуть прошедшим летом.

Кроме ее земляков Марата и Тимофея, в «Шевроле» был охранник. Марат выглядел так, как положено выглядеть преуспевающему бизнесмену, Тимофей – как талантливому непризнанному художнику. Охранник тоже был вполне фактурным. Он вышел из-за руля и поставил сумку Вики в багажное отделение, где уже лежали три чемодана, мольберт, зачехленные ружья и многочисленные рыболовные снасти. Туда же он хотел положить и тигренка, но Вика не отдала. Сев рядом с Тимофеем на задний диван, она пристроила друга себе на колени.

– Тронулись? – обернулся с переднего сиденья Марат.

Вика посмотрела на окна квартиры. В груди защемило: вдруг почудилось, что домой она никогда не вернется. Но как показалось, так и прошло. Тем более что Тимофей начал что-то рассказывать – он был мастером по части всяких интересных историй, и даже самый бородатый анекдот в его исполнении звучал очень смешно, – и она отвлеклась.