Вилкас, как и обещал, зашёл накануне. В руках он нёс объёмный свёрток.

Валя сидела в зале, в компании болтающего Белетора. Торговец рассказывал какие-то небылицы, относительно тех самых предметов, которые продала ему Валя в свой первый день в Вайтране. Мысли женщины были где-то далеко, поэтому своего собеседника она слушала краем уха и только кивала или изредка поддакивала словоохотливому торговцу. Вилкас тяжело рухнул на скамью возле Валентины и громко потребовал себе выпивки. В трактире было необычно людно, поэтому с ног сбившийся Эрлиндир бросил на Валю умоляющий взгляд, и женщина сама направилась на кухню, где набрала из бочонка полный кувшин мёда.

— Ты здесь за служанку? — на лице Соратника появилась гримаса, сродни брезгливости, — Так может тебе и монету за корсаж засунуть?

— У меня нет корсажа, — Валя развела руками, демонстрируя тёмно-зелёный кафтан со сложной вышивкой, — А монету оставь лучше себе. Глядишь, какой лекарь и возьмёт её за то, что пришьёт твой длинный язык, когда я его отрежу.

— А девушка палец в рот не клади! — широко ухмыльнулся Белетор.

В ответ Вилкас одарил торговца таким взглядом, что последний покраснел и поспешил исчезнуть из-за стола, чтобы возникнуть за соседним, где восседали Назим с жёнушкой.

— Я принёс тебе деньги от Кодлака, — Вилкас проигнорировал едкую фразу в свой адрес и кивнул на тюк с вещами, — они там, ещё там плащ — подарок от Фаркаса и кое-что от Йорраваскра.

— Какие вы щедрые, — криво усмехнулась женщина, но уже более мягко добавила, — Передашь от меня благодарность брату.

— Передам, когда он вернется с задания, — Вилкас отвёл глаза от Вали и принялся рассматривать поющего Левелина с таким видом, что удивительно, как певец не поперхнулся.

— Вы на месте не сидите, — Валентина отпила из своей кружки, — давай к делу?

— Да, — встрепенулся Соратник, — Выезжаем завтра, к обеду будь готова.

— Чего так поздно?

— Потому, что я так решил, — холодно ответил норд, — до Виндхельма почти неделя пути. Собери всё, что тебе нужно в дальнюю дорогу. Провизии много не греби. Наш путь я продумал как следует, будем часто останавливаться на постоялых дворах и фермах.

— Прекрасно, там есть свидетели, больше вероятности, что ты меня не задушишь во сне.

— Если бы я хотел тебя убить, женщина, — Вилкас выпрямился во весь свой немалый рост, — я бы сделал это ещё в первую нашу встречу. Поэтому оставь свои глупые шутки при себе и готовься в путь. Завтра я зайду за тобой.

***

И снова копыта лошадей ударились о тракт. Погода была несравненно лучше той бури, что бушевала, когда Валя выезжала из Вайтрана вместе с Фаркасом. Сейчас над Скайримской глушью стелился молочно-белый туман, как никогда лёгкий ветерок касался немногих уцелевших листьев на деревьях. Вилкас, завёрнутый в белый меховой плащ, ехал чуть впереди, его конь — крупный вороной зверь, громадный, под стать хозяину, то и дело громко всхрапывал и потряхивал головой. ” Такой же упрямый, как и всадник.” — подумала Валя. Её серая кобыла была куда более покладистой и даже радостно заржала, когда увидела Валю, бредущую к конюшням.

В дороге Вилкас преимущественно молчал, а на коротких привалах углублялся в чтение книг, коими под завязку была забита его дорожная сумка. В отношении дороги всё складывалось так, как и предвидел Соратник: они останавливались в придорожных трактирах и фермах, которые принимали путников на ночлег. Вилкасу были рады практически везде, лишь некоторые недовольно поглядывали могучем норду вслед, но язык всегда держали за зубами. По мере их продвижения на север погода начала меняться, и Валя много раз про себя поблагодарила Фаркаса за тёплый плащ из гладкого серебристого меха, который спасал от снега и ветра. Природа тоже изменилась: на смену лесам и вересковым пустошам Вайтрана пришли горы. Серые, неприветливые скалы, на которых ютились низкорослые, скрюченные хвойные деревья, возвышались над дорогой. Валентине было очень неуютно, особенно когда до ушей доносились звуки обвалов и грозный рёв горных медведей.

Люди на пути встречались редко, лишь палатки охотников, стоящие у обочины, свидетельствовали о обитаемости этого края. Несколько раз на глаза попадались заброшенные форты, нынче занятые разбойниками. На стенах стояли часовые, но путников не трогали. Вообще дорога оказалась на удивление гладкой и спокойной и могла бы быть даже приятной, если бы не пронизывающий сырой ветер, преследующий их с Вилкасом большую часть пути.

Спустя шесть дней с того момента как Валя и Вилкас покинули Вайтран, они наконец достигли Северной столицы Скайрима — Виндхельма.

Зябко кутаясь в плащи, под порывами ледяного ветра, путники брели по огромному Виндхельмскому мосту. Из-за липкого снега, застилавшего глаза, Валя не могла разглядеть того самого величия, которое нараспев восхваливал Левелин, зато в сотый раз поскальзываясь на обледеневших камнях, она во всю проклинала дурацкую скайримскую традицию оставлять лошадей за городом. Лямки рюкзака больно врезались в плечи, спина болела от длительной езды, а в животе бурчало.

Стражники неохотно покинули тёплую сторожку, с бурчанием они вывалились на холод и, задав несколько дежурных вопросов путникам, открыли для них одну из створок тяжёлых Виндхельмских ворот.

— Идём! — Вилкас старался перекричать завывание ветра в пролёте ворот, — Таверна недалеко от входа в город.

За высокими городскими стенами ветер стал тише, но сырость усилилась. Каменные стены домов, мостовые, массивные городские защитные сооружения — всё было покрыто слоем льда, который сверкал в свете фонарей и факелов прогуливающихся по улицам стражников. На Валю, и без того уставшую и продрогшую, этот город своим каменным величием произвёл тяжёлое впечатление. По счастью, местная таверна “Очаг и свеча” действительно оказалась неподалёку от входа в город. Выпустив наружу облако пара, Вилкас распахнул дверь и пропустил Валентину вперёд.

— Входите, входите! Не впускайте холод! — пожилая женщина, судя по внешнему виду — хозяйка таверны, суетливо подбежала к Вале и ей спутнику.

Прищурившись трактирщица некоторое время всматривалась в лицо Вилкаса, а когда как следует разглядела его — просияла:

— Надо же! Господин Соратник, давно вы не заглядывали к нам! Проходите скорее наверх и проводите вашу спутницу, в моём заведении всегда рады истинным детям Скайрима. Эй! Нильс! — пронзительно крикнула она куда-то в темноту за заляпанным прилавком, — Подай скорее еду и выпивку для дорогих гостей.

— Пойдём, — негромко сказал Вилкас и взял Валю за руку.

Женщина вскинула бровь в ответ на этот неожиданный жест, но ничего не сказала и дала Соратнику проводить себя на второй этаж таверны, где и располагался главный зал.

Грустная песнь раздавалась из угла зала. Вглядевшись туда, Валя различила маленькую данмерку, которая пела, подыгрывая себе на потёртой от времени лютне. Несмотря на её миниатюрность, голос у эльфийки был очень сильным, она своим пением заглушала пьяную болтовню в зале, а это было непросто.

Почти все столы были заняты, но Вилкаса это не смутило. Бросив поклажу прямо на входе в зал, Соратник громогласно поприветствовал всех гостей таверны. В ответ на это раздался дружный рёв, и сразу множество кружек поднялось вверх: виндхельмцы приветствовали гостя из Вайтрана.

— Надо же! Вилкас? Ты это, или твой братец? — лысый тип, одетый в тёмно-синий стёганый кафтан, с вышитой на нём медвежьей головой, встал с места.

Вилкас широко улыбнулся и подошёл к мужчине:

— А тебе есть разница, капитан, кто из Соратников прибыл навестить тебя?

— Как по мне, то вы все одинаково хорошие собутыльники! — капитан стражи Виндхельма сердечно обнялся с Вилкасом, а затем повернулся в тот угол, где пела данмерка, — Эй, ты! А ну заткнись! Мешаешь приличным людям общаться!

Эльфийка послушно замолкла, а до ушей Вали, по прежнему топтавшейся у лестницы, донёсся тяжёлый вздох.

— Валли! — рявкнул Соратник, уже успевший устроиться за одним столом с выпивающими стражниками, — Иди сюда, чего застряла?

Валя, последовав примеру Соратника, скинула рюкзак и прошла в зал. Глаза тут же защипало от дыма, а в нос ударил сладких запах мёда. Голодную женщину начало мутить, и она от души пожелала, чтобы им поскорее принесли еду. Пока она усаживалась, слуга, которого по видимому и звали Нильс, притащил поднос с хлебом, мясом, острым сыром, печёными овощами и дополнительным кувшином мёда, впрочем в выпивке тут недостатка не было.

— Никак Соратники решились, наконец, оказать поддержку ярлу Ульфрику? — деловито спросил лысый капитан, наблюдая за тем, как Вилкас с волчьим аппетитом поглощает свой запоздалый ужин.

— Ты же знаешь, Кодлак не одобряет войны, — проглотив особенно большой кусок ответил Соратник.

— Не говори, что Предвестник одобряет это эльфийское засилье в Скайриме! — возмущённо заявил стражник, — Давно пора выдворить эту пакость с наших улиц.

Остальные выпивохи поддержали его дружным рёвом, а Валя, взглянув на данмерку-барда, заметила странный блеск в её красных глазах.

Вилкас ничего не ответил, а вот стражники разошлись не на шутку. В голос они принялись ругать данмеров и прочую мерскую братию на чём свет стоит. Обвиняя их едва ли не во всех несчастиях Скайрима за последние десятилетия. Вале становилось всё противнее слушать этот поток сквернословия, и когда мужчины, подогретые выпивкой, принялась в открытую высказывать бедной данмерке свои измышления по поводу её родственников ближних и дальних, женщина встала из-за стола и покинула таверну.

Улицы Виндхельма встретили её густым снегопадом. Камень на городских мостовых покрывался белым пуховым покрывалом, а ветер наметал внушительные сугробы. Валентина брела по лабиринту чужого города, вдыхая холодный воздух. Она не понимала почему её так задела ругань виндхельмсих солдат в отношении данмеров, возможно потому-что она сама была чужой в этом мире, как и тёмные эльфы в Скайриме.