Вилкас и Валентина бодро двинулись вдоль скалистого берега. Женщина пристально вглядывалась в тени, залегшие на белом снегу, среди деревьев, силясь рассмотреть отверстие пещеры, но безуспешно.

— Сюда, — Вилкас указал пальцем направление.

Действительно, стоило им лишь немного подняться вверх, как спрятанная самой природой в обломках острых скал, пещера, возникла словно из ниоткуда. Какое-то время они двигались на ощупь, по природному коридору. Вскоре проход сделал крутой поворот и спутники оказались в просторном круглом зал. Пахло лошадьми, сеном, навозом, пылью и сыростью.

— Постой тут, — тихо сказал Соратник и растворился в темноте.

Для Вали так и осталось загадкой, как Вилкас умудрился нашарить и зажечь фонарь, если она даже рук своих не могла разглядеть. В тусклом фонарном свете Валентина рассмотрела их временное убежище, оказавшееся весьма неплохо обустроенным, как для пещеры. Над скальной породой, служившей полом, поднимался деревянный настил, в углу были грудой свалены спальники. В отдельном загончике с кормушками и поилками, стояли лошади, смирные животные недовольно зафыркали, когда Вилкас поднёс к ним фонарь. Лошадиная сбруя и сумки, оказались бережно сложенными возле стойла. Валя, изнемогая от усталости, уселась прямо на сырое дерево и наблюдала за тем, как Соратник возится с костром и приготовлением ужина. Не прошло и получаса, как Вилкас и Валентина уже восседали на спальниках, под которые мужчина от души подложил соломы, и отдавали должное жареному мясу, свежему хлебу и горячему вину с пряностями. Промокшие и промёрзшие вещи сушились неподалёку от огня, Валя, оставшаяся в одной исподней сорочке, куталась в серебристый мех плаща. Вилкас был более устойчив к местной погоде, поэтому лишь хмыкнул, глядя как женщина уютно заворачивается в подарок Фаркаса, сам он остался в белой рубахе и штанах.

— Я тебе скажу, — заявила Валя с набитым ртом, — что в этом ужасном городе, самые приятные всё таки не норды.

Вилкас только неопределённо пожал плечами отпивая из жестяной кружки.

— И всё таки, — Валентина уселась поудобнее и с интересом уставилась на Соратника, — как же вам удалось меня вытащить?

— Я же сказал, — Вилкас подгрёб охапку соломы под голову и улёгся, растянувшись во весь свой немалый рост, — Нируин всё устроил.

— Его же выгнали из города, сразу после допроса? — удивилась женщина.

Вилкас ухмыльнулся, в его голубых глазах отразились языки пламени:

— Где ты видела вора, который бы покинул город, если сам того не желает, — мягко ответил он. — Нируин был у меня меньше чем через час после того, как его выпроводили за ворота. В вкратце рассказал мне всё. Я его оставил в комнате, а сам утром отправился к Вунферту, вроде как за книгами, — Вилкас сделал ещё один большой глоток вина.

— Решил выведать чего меня не выпустили?

— Угу, и где держат. Поговорить со стариком мне, конечно, не дали, а вот записку, под видом списка книг, я ему передал. В общем, он написал, что расчёты будут готовы два дня спустя и написал где находится окно твоей комнаты. Остальное было за вором. В условленное время он был возле твоего окна и слушал, что скажет тебе Вунферт.

— Так вот почему этот колдун так орал? — вскинула брови Валя, подбираясь поближе к Вилкасу.

— Ну да, а кольчугу он тебе дал? — спросил Соратник, он несколько раз хлопнул по своему спальнику. — Садись рядом, теплее будет, и мне кричать лень.

— Дал, — Валентина пересела на спальник Вилкаса. Мужчина укрыл её своим плащом, и она тут же поплотнее закуталась в ярды тёплого меха. — Правда я думала, что это его личная инициатива.

— Не совсем, — норд сонно щурился, глядя на пламя костра, — но это уже не важно. Значит, Нируин мне передал, где и как будут выслеживать убийцу этого. Он же договорился с Амбарисом и аргонианами, я, разумеется, оплатил услуги их всех, предупредил данмера о своих, хм… Свойствах. Остальное ты знаешь.

— Спасибо, — только и нашлась, что сказать Валентина.

Некоторое время они молчали, наслаждаясь покоем. Неожиданно Вилкас встрепенулся и не сильно потянул Валю за локоть:

— Валли?

— Что?

— Можно вопрос?

— Задавай, — пожала плечами женщина, всматриваясь в лицо, как ей показалось, слегка покрасневшего Соратника.

— О каком третьем долге, говорил эльф? — тёмная бровь Вилкаса слегка приподнялась на высоком лбу.

Валя поперхнулась вином и закашлялась:

— Эммм, а что он говорил тебе об этом? — переведя дух спросила она.

— Что за ним остался третий долг, самый приятный, или что-то вроде того… — смущённо ответил мужчина.

— Ладно, — слегка захмелевшая Валентина не отличалась ни скрытностью, ни скромностью, — третий долг — ночь любви.

Женщина ощутила, как кровь прилила к щекам, но постаралась придать лицу каменное выражение.

— Вот как, — Вилкас ухмыльнулся и сделал большой глоток из кружки, — хорошо, что он убрался из Виндхельма раньше нас, а то, чего доброго, сейчас бы решила его возвращать.

Валя неопределённо хихикнула.

Соратник с тяжким вздохом перегнулся через лежащую рядом с ним женщину и дотянулся до сумки. Как и следовало ожидать вместительная кожаная сума была доверху набита книгами, одну из них и достал Вилкас. Сонная Валя некоторое время наблюдала за тем, как норд перелистывает желтоватые страницы и попросила:

— Читай вслух, что ли.

Вилкас взглянул на неё поверх книжки, глубоко вздохнул и принялся разборчиво и монотонно читать:

“«Я думаю, величайший воин, живший на земле, это Вилус Номменус, — сказал Ксиомара. — Назови хоть одного воина, чьи завоевания более обширны».

«Конечно же, Тайбер Септим», — ответствовал Халлгерд.

«Он не был воином, он был руководителем, политиком, — отметил Гараз. — Кроме того, нельзя оценивать воина по площади завоеванных им земель. Его надо оценивать по умению владеть мечом».

«Помимо мечей есть много другого оружия, — возразил Ксиомара. — Почему не умение обращаться с секирой или луком? Кто лучше всех владел всеми видами оружия сразу?»…”

Чрезвычайно любопытный экземпляр, мужской голос разрезал пустоту Валиного сна, будто нож плотную ткань.

Погружённая в вязкое небытие, женщина видела, как из тьмы проявляются смутные силуэты человекоподобных существ. На неё смотрели несколько пар глаз, более похожие на звериные, светящиеся, они изучали Валю.

— Не вижу ничего любопытного, — отвечала явно женщина, гордая и надменная.

— А я вижу, — ввязался в разговор третий, — чужой в нашем мире, всегда интересен.

— Тогда бери и изучай, — раздражённо ответила женщина, — можешь добавить к своей коллекции необычностей. По-мне, так нам тут делать нечего.

— Я думаю не стоит пока вмешиваться, — успокаивающим тоном произнёс первый, — она вот-вот проснётся, от домоганий этого зверя.

— Ох, тогда пойдёмте прочь отсюда, ненавижу зрелище соития людей. Это так грязно и отвратительно.

— Ты слишком брезглива! — голос третьего стал постепенно слабеть. — Да будет тебе известно, что люди…

Сильная рука скользнула по Валиному телу от бедра к груди. Лежащий позади мужчина с силой прижался к ней, широкая ладонь коснулась волос женщины, открывая шею. Валя не нашла в себе ни сил ни желания сопротивляться, когда горячие губы Вилкаса впились в её кожу с настойчивым поцелуем. Она повернулась к нему, отвечая на ласку и нашла губы мужчины. Соратник сгрёб Валентину в медвежьи объятия, спустя несколько мгновений она услышала треск разрываемой ткани. Валя сорвала с Вилкаса рубашку и провела ладонью по могучей спине норда. Пальцы коснулись следов старых и свежих шрамов, а сам мужчина напирал на неё всё сильнее. Зубы сомкнулись на особо нежном участке кожи Вали, а она в ответ до боли впилась ногтями в плечи Вилкаса и погрузилась в водоворот ощущений. Ей было и больно и хорошо одновременно. Валя в кое-то веки не сдерживалась целуя, кусая, обнимая своего любовника. В эту яростную ласку она вложила все переживания, которые ей пришлось пережить в последние дни. Позже, отдыхая, рядом со спящим Вилкасом, Валентина наслаждалась удивительной пустотой, образовавшейся внутри. Весь комок эмоций, накопившийся внутри, нашёл выход сейчас. Валя ласково погладила мускулистое плечо Соратника и с благодарностью поцеловала покрытую щетиной щеку. Такой способ снимать стресс, по её мнению, был куда лучше, нежели алкоголь или какое-нибудь дурманящее курево.

***

— Дочка, ты самый невезучий человек, которого я когда-либо встречал, — Кодлак хмурился, глядя на сидящую перед ним Валентину.

— Возможно это какой-то период, — пожала плечами женщина.

Она не могла объяснить Предвестнику, что вокруг путешественника всегда происходит масса событий. Все злоключения, подготовленные той или иной реальностью для героев, самым непостижимым образом сваливались на голову чужака, отчасти из-за этого, многие заканчивали свою карьеру путешественника после четырёх перемещений.

— Возможно, — седовласый воин покачал головой, — но Ульфрику ты досадила знатно. Уже третье письмо, с того момента, как вы вернулись.

Валя ухмыльнулась:

— Ну я думаю не каждый день жертв его правосудия выносит из самого пекла оборотень.

— В том и дело, — вздохнул Кодлак. — То, что сделал Вилкас было опрометчиво и неразумно. Он действовал по наитию, не оценивая ситуацию. Могли погибнуть невинные, мог погибнуть он сам, если бы у стражи Виндхельма были чуть прочнее яйца.

— Лучше было бы отдать меня на растерзание тому психопату? — возмутилась Валя, — Я уже говорила, что стража просто наблюдала за тем, как я отбивалась от мужика с ножом, вооруженная одной корзиной с цветами.

— Мы можем до бесконечности обсуждать то, что случилось, — вымученно сказал Предвестник. — Я не в праве осуждать Вилкаса его выбор. В конце-концов речь шла о жизни человека.

— И не одного, — вставила Валентина.