Ожидание затянулось, и Валя задремала, погружённая в атмосферу храмового спокойствия.

— Проснись, ты искала меня… — кто-то потряс Валентину за плечо. Женщина вздрогнула, протёрла глаза и увидела, что над ней стоит Даника. Лицо у жрицы Кинарет осунулось, а в глазах царила такая усталость, что Вале даже стало её немного жаль.

— Прости, что занимаю твоё время и не даю отдохнуть, — начала Валентина, стараясь как можно тщательнее подбирать слова, — но у меня есть очень большая… Точнее важная… В общем, вопросы.

Даника испытующе посмотрела на свою позднюю гостью, вздохнула и присела рядом с Валей на скамью, выражая всем своим видом готовность слушать.

— Предположим, кого-то укусил вампир, — осторожно сказала Валентина, пристально следя за реакцией жрицы, — и этот человек совсем не хочет быть вампиром. Есть ли способ как предотвратить заражение, или излечиться?

Женщина думала, что на неё тут же свалится шквал вопросов о том кого покусали, как это случилось и где живёт жертва, но Даника молчала. Только тёмные глаза поблёскивали из-под спущенных ресниц — жрица Кинарет думала. Валя терпеливо ждала, всматриваясь в причудливый узор, вырезанный на потолочной балке храма. Наконец, Даника заговорила:

— В Морфале проблемы с вампирами, — целительница сверлила взглядом кристалл, дарующий магический свет храму. — Не так давно туда приехал маг, зовут Фалион. Дела пошли на улучшение. Об этом мне рассказывала в своём письме дочь ярла. Если кто-то и знает секрет, как исцелиться от вампиризма, то это он.

— Морфал, значит, — сказала Валя скорее себе, чем Данике.

— Ты понимаешь всю степень ответственности? — неожиданно спросила Даника, не глядя на женщину.

— Ты о чём?

— Если в городе есть кто-то заражённый вампиризмом, то рано или поздно начнутся смерти, или ещё хуже. Если ты задержишься, или Фалион окажется не тем, кем я думаю, последствия могут быть ужасными.

Валентина вздохнула и спрятала лицо в ладони. Жрица Кинарет молчала какое-то время, а затем произнесла, будто мысль случайно вырвалась вслух:

— У меня есть постоянный доступ к человеческой крови. Это помогло бы тому, кто болен, продержатся некоторое время…

— Ты просишь меня назвать имя? — Валя подняла голову и ухмыльнулась.

— Всегда легче иметь союзников, — пожала плечами Даника.

— Если хоть волос упадёт с головы этого человека до моего приезда, тебя не спасёт даже твоя Кинарет, — предупредила Валентина.

— Я не люблю угрозы, — прохладно заметила жрица.

— А я не имею привычки угрожать, — не менее холодно ответила Валя. — Если я не смогу помочь — я сама решу дело. Но если ты донесёшь горожанам…

— Достаточно, — Даника встала, — я не бросаю слов на ветер и могу основательно облегчить твою задачу. Не хочешь — твоё право отказаться, но кто знает, что может произойти, пока тебя не будет в городе.

Валентина встала со скамьи и направилась к выходу из храма:

— Пойдём, — не оборачиваясь сказала она, и жрица поспешила следом.

— Зачем ты её привела?! — закричала Изольда, когда увидела, что Валя входит в дом не одна. — Зачем было говорить, что поможешь?!

— Успокойся, дитя, — Даника чуть повысила голос, — как видишь, я стою здесь одна, а не с толпой горожан с оружием и факелами. Тебе не о чем беспокоиться.

Несчастная цветочница лишь горько покачала головой и вытерла выступившие на глазах слёзы. Домик Изольды был очень маленьким, но чистым и уютным. На каминной полке в аккуратный рядок выстроились расписные тарелки, у застеленной кровати на тумбочке стоял начищенный серебряный кувшин, который был пожалуй единственной дорогой вещицей в жилище. В нескольких объёмных кадках стояли разнообразные цветы.

Даника устроилась в кресле и уставилась на Валю с Изольдой взглядом строгой учительницы.

— Итак, времени у нас немного, — жрица соединила пальцы рук у себя перед грудью, глядя поверх них, — от силы — неделя до полного превращения в вампира.

Услышав приговор Изольда разразилась отчаянными рыданиями, но Даника не обратила на это внимания и продолжила, обращаясь к Валентине.

— Ты не успеешь решить проблему до превращения, как бы тебе этого не хотелось. Скайрим невелик, но до Морфала не менее четырёх дней пути.

— Если взять её с собой? — Валя уселась на грубый деревянный стул, стоящий у стола, покрытого безупречно белой вышитой скатертью.

— Плохая идея, — покачала головой Даника, — в ходе превращение, метаморфозы, происходящие с заражёнными не самые приятные, тем более, она начнёт страшиться солнечного света и хотеть крови. А мы не уверены наверняка, найдём ли помощь там, где ищем. Ты поедешь одна.

— Одна? — брови Вали скользнули вверх по лбу. — У вас не настолько спокойно на дорогах, чтобы путешествовать в одиночку.

— Можешь присоединится к какому-нибудь обозу, но если с тобой будет спутник, то у него могут возникнуть вопросы по поводу цели вашего визита в Морфал. А чем меньше людей будет знать и подозревать о том, что здесь происходит, тем лучше.

— Ясно, — вздохнула Валентина и посмотрела на всхлипывающую Изольду.

Девушка стояла в углу, скрестив руки на груди, будто старалась защититься от холодного ветра. Беда была в том, что опасность грозила ей не снаружи, а изнутри.

— Ты расскажешь о нашей проблеме Фалиону, — продолжала жрица Кинарет, — Если он сможет помочь, тогда вернёшься и заберёшь Изольду с собой. Везти уже обратившегося вампира легче, чем только заражённого. Теперь ты, — глаза Даники обратились к цветочнице, — с сегодняшнего дня ты пребываешь под моей опекой. Я скажу, что ты тяжело больна, и в городе не возникнет вопросов. Тебе придётся начинать пить кровь. Не беспокойся, с нужного времени я тебе её буду приносить. Ты должна закрыть ставни и не выходить на свет, ни с кем не общаться и говорить любому, кто спросит, что у тебя жар и сильный кашель. Ты поняла?

Изольда коротко кивнула.

— Тогда я пошла собираться, — подытожила Валя. — И заодно узнавать дорогу до Морфала.

— Нечего узнавать, — резко ответила Даника, — поедешь по тракту, милевые столбы и указатели повсюду, не заплутаешь. В городе никому не говори, что уезжаешь и тем более — куда. В округах Морфала не сворачивай с дороги, в болотах загрузнешь и не иди за огнями — это не факелы.

— Ясно, — вздохнула Валентина и, бросив последний взгляд на заплаканную цветочницу, которая ко всему стала икать, вышла из домика, оставив Изольду наедине с Даникой.

После мокрого снега с дождём, каменные улицы Вайтрана покрылись сплошной ледовой коркой. Как ни старалась Валя идти осторожно, но всё таки умудрилась шлёпнуться на мягкое место где-то на полдороге до Йорраваскра. Совершенно разбитая, в связи с возникшими проблемами, она кое-как поднялась и, не обращая внимания на боль в пятой точке потащилась к своей временной обители.

Собиралась в дорогу Валя на удивление медленно и рассеянно. Сказывалось ли то, что ей предстояла долгая дорога по незнакомым местам, или падение вызвало лёгкое сотрясение в зоне прямо противоположной той, что соприкоснулась с землёй, но факт оставался фактом. Даже тихая Тильма не удержалась и осведомилась всё ли в порядке у гостьи, когда Валентина снесла плечом тяжёлый подсвечник, свалив заодно на пол кипу книг Вилкаса, большой серебряный кувшин с водой и разбив красивое стеклянное блюдо. В конце-концов со сборами было покончено. Валя искренне понадеялась на то, что ничего не забыла и села на кровать в задумчивости. С одной стороны неплохо было бы отправиться в путь немедленно, но несколько часов полноценного сна были бы более чем необходимы. В итоге человеческая слабость одержала победу и, раздевшись, женщина забралась под плотное шерстяное одеяло, чувствуя себя маленькой на широченной кровати Соратника.

Как только Валя закрыла глаза, вихрь мыслей закрутился в сознании. Болезненность расставания с Левелином была не хорошим знаком. Нельзя привязываться к обитателям иных миров — это первое правило путешественника. Путешествие заканчивается, а значит расставание неминуемо. Если зацикливаться на ком-то не из своего мира, то и до невроза недалеко. Валентина очень хорошо помнила как одну девицу откачивали: наглоталась, дура, таблеток, тоскуя по своему возлюбленному, то ли известному космическому пирату, то ли герою. В мысли о барде и прочих знакомых неожиданно вплелись воспоминания о странном сне в пещере контрабандистов. До сих пор Валентина не предавала значения этому видению, но сейчас невольно задумалась о его причинах и о том, кем были те странные существа со звериными глазами. Дальше в причудливую косу раздумий вплелись образы ярла Виндхельма, Нируина, Мясника с его запасным ножом. Всё это чередой меняющихся картин захлестнуло Валю, унося её в царство тревожных снов.

Проснулась она под утро. За окном царила темнота, лишь где-то вдали на горизонте возникла бледная полоска света, говорящая о близости рассвета. Ещё более разбитая, чем вечером, Валя, решив не сообщать в Йорраваскре о своём отъезде, наспех оделась, набросила на плечи рюкзак и выскользнула из обители Соратников.

Стучать в двери хозяина конюшен пришлось довольно долго. В конце-концов заспанный конюх открыл дверь, грозясь тому, кто стоит за ней страшной расправой, но увидев Валю тут же остыл.

— Чего надо? — щурясь будто филин в солнечный день, спросил он.

— Лошадку мою, — негромко ответила Валентина.

— Серую? — конюх сладко зевнул, потянулся и, схватив с деревянного комода плащ, набросил его на плечи. — Ну пошли.

Заледеневшие травинки хрустели под ногами. Небо светлело, где-то вдали, над лесом поднялась в воздух стая птиц и с громким клекотом унеслась вдаль. Конюх возился с тяжёлым замком, когда к Вале подошёл белый пёс с несколькими большими чёрными пятнами на голове и корпусе. Женщине была хорошо знакома эта собака, пушистая и крючкохвостая, она постоянно гуляла неподалёку от таверны Эрлиндила. Валентина задумчиво гладила мягкую прохладную шерсть, пока конюх возился с лошадиной сбруей.