— Откуда ты свалилась, Валли? — в зеленоватых глазах норда мерцал недобрый огонёк. — О Сидне знают даже дети по всей Империи!

От объяснений опешившую Валентину спас Нируин, который вклинился между ней и рассерженным нордом.

— Брин, знай меру, — твёрдым голосом сказал босмер и добавил, бросив взгляд на подобравшегося Пушка. — Нельзя, Пуш.

— Шорова борода, Нируин! — вспылил вербовщик. — Она не знает ничего о Скайриме, зато дерётся на мечах так, как не дерутся иные легионеры. Она ездит верхом, будто в седле родилась, а на её руках только сошли мозоли от поводьев!

Женщина озадаченно уставилась на свои ладони. Очередной промах, в своём мире она всегда ездила верхом в перчатках, поэтому в путешествиях зачастую натирала ладони до крови. Это было, но никто прежде не обращал на такие мелочи внимания, никто, кроме Бриньольфа.

— Она по ночам кричит о колдунах, демонах, ведьмах и тут же вещает о каких-то телефонах, теле… телевизерах и комп… Да даэдра его знает, о чём! И ты, хренов босмер, этого не видишь и не слышишь? — продолжал возмущаться норд.

Нируин с королевским спокойствием выслушивал вопли собеседника, но Валентина не отличалась такой выдержкой.

— Прекрати говорить обо мне в третьем лице, — грозно начала она, наступая на Бриньольфа.

— Стой, Валли, — отрезал эльф, схватив женщину за предплечье. — Мы не будем проливать кровь в этом доме, а значит — молчи, если не хочешь сама объясняться.

Валя замолчала, а босмер повернулся к норду, запасы возмущений которого, по-видимому, иссякли, поэтому он просто стоял, отдуваясь, будто разъярённый бык.

— Я не страдаю слепотой, друг мой, — Нируин говорил тихо, но янтарные глаза эльфа смотрели холодно, а черты лица заострились, что говорило о том, что с вором сейчас лучше не спорить. — Я всё вижу и слышу не хуже тебя, и если уж я молчу, значит, на то есть свои причины. Если ты спросишь меня, стоит ли доверять этой женщине, то я отвечу: стоит. Если ты спросишь меня, знаю ли я что-то о ней, чего не знаешь ты, то я отвечу: знаю. Она издалека, и, как видишь, сейчас ей не сладко. Поэтому будет лучше, если ты просто смиришься с тем, что твоему длинному носу не суждено побывать во всех щелях и разнюхать всю правду, Бриньольф.

На могучей шее норда раздулись вены, а кровь прилила к широкому обветренному лицу. Валя поймала себя на том, что как дура любуется разгневанным мужчиной. Нируин и Бриньольф ещё какое-то время сверлили друг-друга взглядом, не обращая внимания на предмет их спора. Что касается самого предмета, то она, решив дать своим спутникам разобраться самостоятельно, стянула с себя надоевшие сапоги и плащ, и растянулась на широкой каменной кровати и добротным соломенным тюфяком на ней.

Босмер и норд разошлись молча, как по команде, и спустя несколько секунд в подвал скатился Эндон с подносом, нагруженным всякой снедью.

— Чего вопите? — добродушно поинтересовался редгард, но вопреки лёгкому тону, его глаза напряженно скользнули по перекошенным лицам гостей.

— Производственные проблемы, — буркнул Бриньольф, принимая поднос из рук хозяина. — Спасибо Эндон, мы, пожалуй, вздремнём.

— Конечно, — кивнул ювелир, — там в миске сырое мясо, это для пса.

Пушок, словно поняв о чём речь, вильнул хвостом и принялся скакать вокруг рыжеволосого норда.

Ели в звенящей тишине. Валентина по очереди поглядывала то на одного мужчину, то на другого. Нируин ободряюще подмигнул женщине и незаметно похлопал её по коленке.

— Нируин, ты остаёшься здесь, а мы с Валли идём в Подкаменную крепость, — первым нарушил тишину Бриньольф.

Валя едва не поперхнулась. Меньше всего ей хотелось оставаться наедине с объектом её вожделения, несмотря на его проклятую привлекательность.

— Почему она? — приподнял тонкую бровь босмер. — В деле она не очень.

— На дело она и не пойдёт, — старательно избегая взгляда Валентины ответил норд. — Надо разведать, что и к чему. Энтир попросил позаимствовать работы местного придворного мага, а прогуливающаяся парочка вызовет меньше подозрений, чем рыскающий босмер.

— Понял, — легко согласился эльф. — Тогда Пушок остаётся со мной. Вы прямо сейчас собрались, или поспите?

— Поспим, — ответила Валя, прежде чем Бриньольф успел открыть рот. — Но сперва я помоюсь.

— Грязь тебя не портит, — на лице Нируина появилась лисья улыбка.

— Не зубоскаль, — огрызнулась женщина, и босмер притих.

Бриньольф некоторое время сверлил Валентину взглядом, а затем демонстративно покинул подвал.

Женщине очень хотелось разразиться бранью, но её опередил Нируин.

— Держи себя в руках. Сейчас всем непросто, а он — тоже человек.

— Что значит — всем непросто? — вскинула брови Валентина.

— Что-то происходит в Гильдии, что-то недоброе, Валли.

Возможно босмер хотел сказать что-то ещё, но громогласный хохот не дал ему этого сделать. Валя смеялась от души, уж больно эти слова напомнили ей о ещё одной культовой реальности, на посещение которой у компании была расписана очередь лет на десять вперёд.

— Ох! — выдохнула женщина. — Молчи уже, Леголас!

Нируин только пожал плечами и отправился за водой, взвалив себе на плечи массивную бадью.

Пока Валентина дожидалась возвращения эльфа, к ней подошёл сытый и сонный Пушок. Пёс, как всегда, уткнулся влажным носом в Валины руки, и она ласково погладила мягкую шерсть.

— Вот ты не задаёшь вопросов, не обижаешься и не пристаёшь, — грустно сказала женщина, лаская собаку, — идеальный парень, как ни крути.

Над шумным Маркартом сгустились сумерки, когда из дома местного ювелира вышла хорошо одетая пара. Высокий, крепкий мужчина с рыжими волосами и пронзительным взглядом зеленоватых глаз в компании молодой темноволосой женщины.

Над городом неслась тоскливая песня — норд, напоминающий диковинного зверя в своём косматом тулупе, горланил хриплым басом, подыгрывая себе на лютне. Восседал этот колоритный субъект на небольшом мостике, перекинутом через ручеек, который рассекал запущенную Маркартскую улицу. Под мостиком собралось с пол десятка слушателей, которые даже принимались подпевать, после очередного глотка местного пойла.

— Разойдись! — раздался сердитый голос стражника.

— Ты чего? — возмутился юноша со сложной татуировкой на лице. — Время не позднее.

— Горланить в таверну идите! — оставался непреклонен блюститель порядка. — Нечего приличным людям спать мешать.

Певец замолк, отложил лютню, тяжело спрыгнул с мостика, оказавшись нос к носу со стражником. Хранитель порядка оказался на голову ниже голосистого норда. Валя с интересом наблюдала за этой сценой, облокотившись на стену одного из домов. Её спутник, шепнув: “Подожди здесь”, уверенно направился в сторону сборища и теперь, как и остальные слушатели, с нетерпением ожидал, чем же закончится беседа певца и стражника.

— Неужто благородный страж порядка запретит мне, скромному барду, услаждать уши и сердца жителей нашего славного города пением? — витиеватая фраза совершенно не вязалась с внешним обликом норда.

— Запрещу! — бедняге-стражнику пришлось даже привстать на цыпочки, чтобы смотреть прямо в глаза певца.

— Ну что ж, — грустно вздохнул норд и принялся стягивать с себя тулуп, обнажая могучую грудь, — тогда у скромного барда есть два пути. Я могу или подчиниться стражу и удалиться восвояси, оставив своих слушателей наедине с тишиной и дымом плавилен, или поступить иначе…

Певец замолчал, устремив взгляд вдаль.

— И как же? — не выдержал стражник.

— А вот так! — рявкнул норд и, что было сил, зарядил блюстителю порядка в челюсть.

Бедолага под гогот толпы полетел вдоль улицы и приземлился задом в ручеёк. Что было примечательно, к веселью присоединились и коллеги несчастного стража.

Что касается певца, то он уже набросил на плечи свой колоритный тулуп и приготовился вскарабкаться обратно на мостик, как его окликнули.

— Ингвар!

Норд завертел головой в поисках зовущего и просиял, когда увидел Бриньольфа.

— Не может быть! — восторженно воскликнул певец. — Друзья мои! — он обратился к слушателям. — Прошу простить вашего покорного слугу, но я не могу отказать себе в беседе с дорогим другом, которого не видел многие месяцы!

Недовольно галдя горожане принялись расходится, а Ингвар радостно схватил Бриньольфа за плечи и подтащил к фонарю, висящему на стене ближайшего из домов.

Валентина хотела было присоединиться к беседующим мужчинам, но стон, донесшийся из ручейка, заставил её остановиться. Бедный страж приходил в себя после нокаута. Женщина вздохнула, и подошла к блюстителю порядка, который уже успел предпринять несколько безуспешных попыток выбраться из воды.

— Хватайся, — Валя, подобрав подол тёплого голубого платья, подошла к ручейку и протянула руку.

После значительных усилий с обеих сторон, блюститель порядка был извлечён из ручья и относительно прочно поставлен на ноги. Валентина, краем глаза поглядывая за беседующими Ингваром и Бриньольфом, принялась поправлять мокрую куртку мужчины, которая задралась выше поясницы.

— Ну и чего ты к нему полез? — вполголоса удивилась женщина. — Неужели не видел, какой он здоровенный? Силушку рассчитывать надо.

Стражник стянул в себя островерхий шлем, и Валя порывисто вздохнула: таких красивых юношей она ещё не видела. Очень молодой, с безупречной волной густых русых волос, ниспадающих на бледное лицо, со слегка раскосыми тёмными глазами, он мог загнать в пучину комплексов большинство признанных красавцев Валиного мира. Парня не портили даже разбитый подбородок и расплывающийся по нижней половине лица кровоподтёк.

— Он ещё узнает меня, споёт в камере и узнает, — прохрипел побитый стражник.

Валентина почувствовала себя просто умудрённой опытом тётушкой на фоне этой юношеской бравады.

— Не тот объект ты выбрал, чтобы самоутвердиться, — наставительно сказала она парню. — Только опозоришься. Твои вместе со всеми веселились, когда ты купался, а значит — от них помощи не жди. Послушай добрый совет — завоюй себе репутацию в городе, только хорошую, помоги кому или что-то вроде того. Тогда тебя и народ поддержит, и в драки лезть не нужно будет.