Может, что-то у них и выйдет.

— Оставь, Петер, — безмятежно сказал Цанн. — Я знаю, мы рискуем. Но риск — дело благородное. Идёмте, герр Франсуа. Мне нужно собрать аппаратуру…

Петер с Викой молча смотрели, как гость уводит доктора Цанна и охранник закрывает дверь.

— Ну… — протянул Петер. — Будем искать нового руководителя?

— Думаешь, у них нет шансов?

— Есть. Но очень, очень маленькие.

— В истории бывали случаи, когда человеку никто не верил, и всё равно выходило так, как он сказал, — заметила Вика.

— Ага, — согласился немец. — Когда мне сказали в баре, за пару минут до первой ракеты, что эта кружка будет последней — я тоже не поверил. Как оказалось, зря…

Вика лишь вздохнула. Она не верила в авантюру Германа Цанна. И, по чести сказать, вовсе не хотела, чтобы он куда-то летел.

Но отговорить его она не могла.

Капитан Гленн уже бывал в этом маленьком кабинете, но всё не переставал удивляться. Как ни крути, обычно люди работают пусть небольшими, но группами. Это начальник может сидеть в отдельной комнате — ему по статусу положено.

Хелена не была начальником, и всё же работала одна.

Места здесь было не особо много. Небольшой стол, начисто лишённый ящиков, единственный стул для посетителей, подоконник. Аскетичный чёрный монитор, такие же клавиатура и мышь — интересно, она вообще ими пользуется? Всё нарочито простое, без вычурного дизайна, какой Джеймс часто встречал у компьютерщиков. Правда, на Фрейе производители пока что не заморачивались такими деталями, но эту функцию с удовольствием взяли на себя пользователи, издеваясь над техникой со всей доступной фантазией.

Они украшали мониторы бумажными цветами, расписывали их акриловыми красками, иногда нанимая художников для этой работы. Ретрофутуризм, стимпанк, стилизация под любые эпохи — трудно было найти дизайн, ещё не использованный для воплощения в компьютерном искусстве. Джеймс видел монитор, заключённый в оболочку из местной глины, рельеф на которой складывался в узор из человеческих костей. Видел системный блок, выглядевший, как чемодан, обтянутый кожей. Современная корпоративная культура допускала такое для постоянных работников, а сейчас все работники на Фрейе были постоянными. И все они пытались как-то выразить свою индивидуальность.

Здесь компьютер остался в первозданном виде.

— День добрый, — Джеймс вежливо кивнул. — Как работается, док?

— Добрый. Превосходно, — усмехнулась ординатор и поднесла было руки к проводам, но капитан жестом остановил её.

— Меня не беспокоит это, — пояснил он. — Фиона сказала, что вы так делаете только для комфорта собеседника.

— Хорошо, — Хелена вновь откинулась на кушетку. — Капитан, можно вас попросить? Зовите меня по имени. Обращение «доктор» вызывает у меня неприятные эмоции.

Неприятные эмоции, сказала она. Нормальный человек употребил бы что-то вроде «мне не нравится».

— Без проблем, Хелена, — Джеймс подтащил ближе стул и уселся на него. — Тогда и вы меня тоже. «Капитан» вызывает у меня не меньше негатива, чем у вас — «доктор».

Она улыбнулась.

— Вы мне нравитесь.

— Это взаимно, — осторожно ответил капитан.

— Я не… — она смутилась.

— Я знаю. Не беспокойтесь. Вообще говоря, я здесь по делу. Есть одна идейка… может, и глупая, но мне уже надоело её держать в себе. Вот и хочу её высказать вам.

Взгляд девушки затуманился, и Джеймс понял, что она обращается к компьютеру.

— Хорошо, — сказала Хелена. — Пока не появятся новые данные по аквантам, у меня всё равно нет срочной работы.

— Я долго думал о странностях в их поведении, — начал Джеймс. — Ну, было даже целое заседание, когда мы обсуждали это: засада устроена отлично, в пещере лезут как коровы на убой… И давешняя операция в джунглях тоже — нашу экспедицию они захватили без проблем, а вот погони совсем не ждали. Странно. Будь на их месте отряд конголезских афрорасистов или ещё кого в том же духе, и операция сорвалась бы. Врага мы бы, конечно, уничтожили, но и пленные тоже погибли бы. В общем, у меня создалось впечатление, что они просто выполняют чьи-то инструкции, а как только ситуация принимает неожиданный оборот, теряются, потому что инструкций на этот счёт у них нет.

— Интересная идея, — задумчиво поговорила Хелена, постукивая пальцами по столу. Ободрённый Джеймс продолжил:

— Ну вот, засаду они устроили. Значит, какой-то крутой мозг, вроде правителя, дал им чёткую установку, как это делать. Что выращивать, что спрятать в кустах… полный чертёж. Думаю, птиц они тоже натравили, чтобы те сломали нашему дикоптеру винты. Только акванты не ожидали, что мы выживем при падении. И вот тут всё полетело в пекло: главный мозг-генерал у них неповоротлив и приказы быстро отдавать не умеет, так что пришлось работать сержантам. Брать на себя функции офицеров. Вот они и облажались.

— Вы думаете, у них коллективный разум?

— Не знаю. Может, они — как муравьи, стайные насекомые. Что-то такое слышал на учёных дебатах.

— Вы зря боялись, — она улыбнулась. — Идея вовсе не глупая.

— Я не ручаюсь, что всё это — правда, — предупредил Джеймс. Заходя на «чужую» территорию, он чувствовал себя неуверенно, как будто снова оказывался в далёком шестьдесят третьем году, в дурацком пляжном бунгало со своей первой женщиной. Тренером по фитнесу, уверенной тридцатилетней львицей, хорошо знавшей, как раззадорить юношу. Вот и ощущать себя научником ему пока что нравилось, но всё равно было слегка боязно.

А ещё больше нравилось то, что Хелена не стала язвить по поводу вояки, вздумавшего играть в учёного.

— Это неважно, — сказала ординатор. — Многие научные гипотезы не подтвердились в своё время. Ваша вполне заслуживает того, чтобы её рассмотрели. Вы основывали её на структуре человеческой армии? Я сейчас изучаю материалы о ней.

— Вроде того, — Джеймс позволил себе расслабиться. Рыжая девица прекрасно поняла всё, что он хотел сказать. — Наверное, последнее время я слишком много общаюсь с научниками, вот и набрался… Если мышление аквантов схоже с нашим, как говорил доктор Келлер, то и организация войска тоже должна идти по тем же принципам, то есть принципам эффективности. Неважно, как мы зовём армейские звания, но у нас есть иерархическая структура командиров, нацеленная на удобство управления. Так же должно быть и у них. От старших командиров — к младшим. Могут быть различия в деталях, но не в общей структуре.

— Поняла. Мы попытаемся проверить это. Хотя, если честно, я пока ещё слабо разбираюсь в армейских тонкостях и сейчас не могу даже приблизительно сказать, насколько вы можете быть правы.

— Это ерунда, — усмехнулся Джеймс. — На самом деле я просто выговорился. Первый раз в жизни такое случилось, чтобы в голове придумалось что-то, а рассказать толком некому. Так что спасибо, что выслушали. А что до армии… Я бы сделал вас тактиком. Офицером. Тем, кто руководит. И сам охотно бы вам подчинился.

— Разве вы сами не офицер?

— Нет. Я командовал отрядом специального назначения во время Третьей Конголезской Войны и был мастер-сержантом. В американской армии офицеры и сержанты — это… как две разные касты. Офицеры осуществляют контроль, а сержанты просто воюют, без затей. Я воевал.

— Но здесь…

— А здесь меня сделали капитаном, но функции остались те же, так что офицером я себя не чувствую. Неплохой скачок наверх, верно?

— Я смутно вас поняла, — сказала Хелена.

— Не берите в голову. Просто скажу, что вы были бы идеальны в роли руководителя. Во всяком случае, я предпочёл бы видеть своим командиром вас, а не того олуха, который отдавал нам приказы последние два месяца перед Чёрным днём. Один раз из-за его тупости мы едва не погибли. Вся наша «Белоснежка», числом двенадцать человек.

— Почему «Белоснежка»? — удивилась Хелена.

— Потому что в отряде не было ни одного чернокожего, — ухмыльнулся Джеймс. — Помните тот скандал с «Оскаром» в прошлом году, когда все статуэтки забрали себе белые? Но это киношникам можно возмущаться, у них работа такая. А армейцы нынче народ практичный, им толерантность параллельна. В армии всем наплевать, сколько у тебя кремния с пластиком в теле и какой цвет кожи. Важно то, как ты держишь винтовку и орёшь «да, сэр!». И если лучше всех это умеет делать десяток белых, то этот десяток и пойдёт в отряд, а чёрные останутся не у дел. Даже модификантов, думаю, там бы приняли спокойно.