— Умею. — Стефан уже откручивал нужный колпачок. — Воды?

— Да.

Фляга у Стефана была полная, воды он набрал ещё в Форпосте. Женщина сделала несколько жадных глотков, запив таблетку, после чего устало прикрыла глаза:

— Жди. Скоро должно подействовать.

— Что с тобой случилось? — передышка позволила, наконец, задать главный вопрос.

— На конвой напали, — сказала она то, что Стефан прекрасно знал и сам. — Кто напал — не знаю. Просто вдруг передняя машина остановилась, а потом нас тряхнуло так, что мне казалось, на нас небо упало. Я вышла, хотела помочь раненым, если есть кто, а потом бок что-то сильно обожгло, и очнулась я уже в траве. Вот и лежала, пока ты не нашёл меня. Спасибо.

— Было бы за что, — ответил он, хотя понимал, что благодарят его вовсе не за спасение. Любой другой человек просто пропустил бы её стон мимо ушей, наплевав на раненого медика, а многие так ещё и забрали бы сумку с дорогими лекарствами. «Спасибо» было за неравнодушие.

Но и равнодушных можно было понять. В Темнолесье не так просто выжить, а медицинские препараты сильно продлевали существование. Если, конечно, уметь ими пользоваться. С этим у большинства были серьёзные проблемы, но, как правило, об этом никто не думал. В нынешние времена вообще мало кто думал о будущем.

— Почему ты не прошёл мимо? — спросила она.

— Не знаю.

— Эх, — она осторожно приподнялась, сморщившись от боли. — Если бы ты это сделал из корысти, я бы нашла, чем отплатить. А так... Всегда нужно знать, что и зачем делаешь.

Стефан вовсе не ждал, что спасённая начнет читать ему морали, хотя и был с ней согласен во всём. Если бы он следовал этому простому правилу, то не думал бы сейчас, как уничтожить зеркало.

Пойдет ли оно в погоню прямо сейчас, в грозу? И вредна ли ему гроза? Если зеркало создано из колдовского стекла, то вряд ли. Оно рассеивает даже самые мощные потоки хетты.

— Я пытался, — сказал Стефан, задумчиво оглядывая раненую. — Но так и не смог придумать причину. Так что просто остановлюсь на том, что все мы иногда совершаем глупые поступки.

— О-о! — выдохнула женщина. — Кажется, начало действовать.

— Ты лучше разбираешься в медицине. Что от меня требуется?

— Сначала... — она запнулась. — Нужно снять одежду. Срезай ножом — всё равно это теперь лохмотья. В сумке должен быть...

Стефан достал из-за пояса стеклянный осколок, и она замолчала.

— Будет больно, — предупредил он, берясь за воротник. Женщина закусила губу.

Тогда, в лесу Зеркал, Стефан не обратил внимания на то, что нашёл. Жуткие истории, которые рассказывали об этом месте, не дали ему даже мельком заглянуть в сверкающую поверхность осколка, хоть до того он и прошел Лес насквозь. Сейчас же траппер увидел и собственное отражение, и серые стены за собственной спиной, и зеркальный двойник не спешил кивать ему.

Одним движением Стефан взрезал ткань сверху донизу и осторожно развернул её, обнажая живот и пышную грудь, покрытую засохшей кровью. Во весь правый бок у женщины зиял длинный разрез, словно кто-то ударил её клинком, но немного промахнулся. Выше, на плече, виднелся большой синяк.

— Теперь обработай рану. Достань бинт... Был бы у меня пси-газ, всё оказалось бы проще, а так приходится пользоваться чем имеем.

— У меня есть, — Стефан вытащил из крепления на поясе небольшой флакон и снял с него чехол. Полумрак церковного зала растаял, уступая место голубому свету.

— Оружейный, да еще свежий, — пробормотала женщина, глядя на флакон. — Ну ты и транжира. Ладно. Возьми пустую баночку, брось две таблетки доксициклина, растолки, капни пси-газа и хорошенько перемешай, но не встряхивай. Потом смочи бинт, осторожно протри рану и начни перевязку. Я... Я попытаюсь помочь, — она снова поморщилась.

Стефан с чёткостью счётной машины выполнил все инструкции. Когда в зеленоватой смеси погасли все яркие искорки, он окунул в неё бинт и принялся оттирать кровь с тела женщины. К его удивлению, усилий для этого не потребовалось никаких — жидкость удаляла кровь мгновенно, а плоть под ней затягивалась буквально на глазах. Когда он коснулся раны, женщина стиснула зубы, но не издала ни звука.

— Теперь перевязывай, — выговорила она, когда Стефан закончил.

Подсвечивая себе флаконом с пси-газом, вскоре он замотал весь порез. Затем промочил тампон зелёной жидкостью и смазал синяк на плече. Лишь после этого женщина облегченно выдохнула и расслабленно откинулась на лежанку.

— Тебе бы врачом быть, — сказала она. — Опыта мало, но лечить получается.

— Тогда на моём счету прибавится трупов. В медицине мне не слишком везёт.

— Ты же траппер. И если не украл этот осколок, то побывал в лесу Зеркал, да ещё и живой вернулся. Знаешь, куда более везучие охотники оставались там навечно.

Она нисколько не стеснялась наготы. Впрочем, теперь её грудь аккуратно прикрывали бинты, и только розовые соски проглядывали сквозь марлю.

Ей было лет тридцать. Тёмные волосы. Зелёные глаза. Широкие бёдра, которые теперь можно было рассмотреть без преград, длинные ноги и плоский живот. Раненая явно жила походной жизнью, судя по обветренной коже и полному отсутствию лишнего жира, и всё-таки её лишённое одежды тело смотрелось превосходно. Что ж, хоть какая-то радость: за последнее время из красивых вещей Стефан смотрел только на пейзажи леса Зеркал, а те отнюдь не вызывали желания подобраться ближе.

— И всё же мне не везёт, — он оторвался от разглядывания новой знакомой, устало вздохнул и сел, опёршись о стену. — Это со стороны может показаться, что я в рубашке родился. А на самом деле наверняка не одно зеркало расколотил. Фигурально.

— Дурацкие приметы, — женщина слабо усмехнулась. — Я однажды разбила зеркало. Настоящее, не эту дрянь лесную. Еще со старых времён осталось. Думала, на следующий же день помру, так нет. И сейчас, видишь, мне везёт. Тебя встретила. А иначе безо всякой грозы осталась бы там лежать, в траве.

Только сейчас Стефан вспомнил, что за кирпичными стенами раз за разом громыхает гром, а в узких окнах-бойницах под куполом храма сверкают вспышки. Света сквозь них проходило немного, но благодаря импровизированному светильнику-колбе Стефан мог отлично разглядеть всё, что хотел.

С каждым ударом где-то снаружи стонали деревья, а под потолок влетали крохотные голубые светлячки, которые тут же гасли, оставляя после себя резкий запах озона. Не будь у путников защиты в виде толстого слоя кирпича, светлячки превратили бы их в обугленные трупы. Некоторые люди даже считали, что огоньки эти живые, но Стефан не верил бредням. Мало ли что может так причудливо выглядеть, это же не означает жизнь.

Он поглядел на церковный амвон, где стоял образ Светлого бога. Довольно новый, в отличие от потрескавшихся стен вокруг. Кто-то приходил сюда и даже смахивал с него пыль. Быть может, кто-нибудь из Прилук или Священной Полтавы сейчас бил бы земные поклоны, бормоча молитву и прося защиты у высших сил. Стефан не был склонен к подобной трате времени.

— Меня зовут Дейдра, — услышал он. — Подумала, что когда-нибудь ты всё же захочешь узнать мое имя.

— Странно тебя зовут.

— Как есть. Родители однажды откопали в древнем доме книжку какого-то жившего задолго до Вечной осени писателя-фантаста и назвали меня в честь одного из персонажей. Какого, я так и не узнала. Идиоты.

— Это лучше, чем огрызок имени или вовсе буква алфавита, как у многих. Стефан.

— Тебе повезло больше, — хмыкнула женщина.

— Может быть. Моё имя сохранилось со старых времён, в отличие от многих.

— Это ведь хорошо. — Дейдра осторожно повернула голову и посмотрела на потолок. — По-моему, гроза кончается.

Молнии действительно били всё реже. Правда, как успел заметить Стефан, храм оказался в самом центре бури, и голубые светлячки иногда пролетали даже сквозь стены — окажись гроза посильнее, и никакой кирпич их бы не спас. Но всё же стихия шла на убыль.

— Отлично. Тогда мне пора, — сказал Стефан.