Пролог

Потомки атлантов, ставшие вечными скитальцами на просторах Галактики, каждый раз накануне очередного корабельного Нового Года, смотрели хронику давних событий. Всепланетный катаклизм, заставивший предков бросить насиженные места и отправиться в поисках счастья, куда глядят глаза, раз за разом наводил на глубокие размышления. На огромном экране сменялись кадры ушедшей Истории Атлантиды.

Вздымалась и опадала стальная поверхность океанской воды, как грудь тяжело дышащего огромного монстра. Сквозь плотные тёмно-зелёные тучи просачивался красный свет заходящего Солнца, одного единственного над Землёй. Из-под чёрной маслянистой воды величаво вырастал гребень горной гряды. Скалистые острова обнажали маковки и быстро высыхали под пробивающимися солнечными лучами. Кое-где над гранитными разломами нависали лесные шапки уцелевшей растительности. Лесной бурелом прикрывал молодую зелёную поросль, которая устремлялась в освободившееся от водной стихии пространство.

На горизонте нескончаемо полыхала пожарами океанская гладь с разлитой на акватории нефтью. Языки пламени окантовывались спиралями багрово-сизого дыма. Клубящееся марево поднималось высоко вверх, распугивая редкие кучевые облака, где охлаждались и спускались вниз, отравляя воду, планктон и водоросли. Морские птицы и животные вышли на берег и густо облепили новорожденный клочок суши.

Отголоски всепланетного цунами, которое гигантскими языками подлизало все континенты Земли и сравняло с небытием цивилизованный мир Атлантиды, впечатывались в мозг каждого зрителя надолго. Катаклизм продолжался. Ещё беспокоили планету бурлящие энергией земные недра. Океанское дно сотрясалось и через жерла подводных вулканов изрыгало фонтаны раскалённой магмы на многие километры вокруг них. Магма застывала пористой пенообразной структурой, которую океанские течения прибивали к берегу. Земная кора выгибалась и в муках рождала новую сушу, новую землю. Горная цепь росла и ширилась, освобождаясь от долгого сна в пучине мирового океана. Это рождался новый мир, другая цивилизация. Это наступал новый рассвет новой истории.

Старики вздыхали, безмолвно утирали слезы и тихо радовались, глядя на молодой состав экипажа. Несмотря ни на что, атлантам удалось прорваться к звёздам. Новые астронавты знают лишь кусочек земной истории, но и это — достижение. Дети должны год за годом смотреть этот фильм, чтобы помнили, где их колыбель. «Ом мани падме хум», — повторяли старые атланты.

Глава первая

Трансзвёздный Скиталец

Это был тысяча первый звездолёт, «Скиталец-1001», который мы построили в течение перелёта на неизведанную планету, используя материалы захваченных ранее астероидов. Экипаж переселился в новый космический дом. Старые корпус и оборудование пошли на переплавку. Наш путь лежал на неизведанную планету в далёкую звёздную систему, где никто никогда ещё не был. Я имею в виду из наших, — потомков землян. Да и что такое планета, пожалуй, мало, кто из всех нынешних обитателей звездолёта мог вообразить. Трудно представить, что где-то среди звёзд есть такое небесное тело, которое имеет атмосферу не внутри, а снаружи, и она никуда не улетучивается в открытый космос. По-моему, это сказки. Мне и моим друзьям, и всем нашим испытателям давно известно, что такое утечка воздуха из отсека или разгерметизация скафандра.

Я достаточно хорошо помню ту аварию со статусом номер семь, когда весь наш экипаж вынужден был ютиться в отдельном грузовом отсеке, пока спасательный отряд заделывал брешь между внешней стенкой обшивки звездолёта и внутренней переборкой. Мы сбились в кучу в тесном ангаре, там было очень жарко, так как не работала система термостабилизации, а потом наступила фаза кислородного голодания. Нечем стало дышать. Погасли люминесцентные лампы на потолке, и мы оказались в полумраке при пульсирующем свечении дежурных маячков, обозначающих створки шлюза. Я тогда училась в восьмом классе. Мои одноклассники сидели полукругом около старшего воспитателя, Иова Глерки, и в полуобморочном состоянии слушали, как он гнусавым голосом повторял скучные параграфы и пункты инструкции по технике безопасности.

Испуг сменился абсолютным безучастием к происходящему, возникли картины живейшей галлюцинации. Мозг перестал различать явь и навь. Танцующие монстры с тыквами вместо голов, отрывались по полной программе, одним за другим выпрыгивая из головы старого шизофреника, воспитателя Иова Глерки. Вместо глаз монстры имели треугольные прорези, откуда полыхалокрасное свечение дежурных маячков.

Иногда эти жуткие воспоминания накатывают на меня, словно девятый вал, обрушивающийся ударной волной на борта звездолёта, когда он внезапно попадает в сверхплотную среду невидимой тёмной материи. Турбулентные потоки, возникающие по ходу движения в тёмном облаке, сотрясают корпус космического дома так сильно, что кажется, вот-вот он рассыплется в пыль и прах. Наши молекулы: аминокислоты, рибоксинуклеиновая и дезоксинуклеиновая кислоты, затеряются в космосе и через миллионы лет станут центром зарождения обычной звезды и, возможно, прорастут зёрнами новой жизни. В такие мгновения изменяется восприятие реальности, и я снова оказываюсь там, в грузовом отсеке.

Закрытое помещение без иллюминаторов оглушает внезапной тишиной. Я начинаю тяготиться столь малым пространством, мне, как тогда в детстве, опять не хватает воздуха. Я знаю, что это клаустрофобия, но не хочу с подобным диагнозом мириться. «Мы будем бороться, сражаться насмерть», — мысленно уговариваю своё «Я» не сдаваться. Сухая жара обжигает кожу раскалённым дыханием взбесившихся обогревателей. Липкий пот струйками стекает по вискам к подбородку и спине вниз к пояснице. Нижнее бельё намокает и сразу же неприятно прилипает к телу. Дискомфортное состояние длится недолго, но подлое подсознание, всё же, успевает воззвать к тыквенным монстрам. Они просачиваются сквозь стены звездолёта из космического вакуума и по очереди дразнятся, приглашая в общий круг сплясать огненную джигу. Отворачиваюсь от мерзкого зрелища и представляю, что я кристалл аммиачного льда, тогда чудовищные галлюцинации, напоследок злобно мигнув красными глазницами, нехотя уползают обратно в свой мировой вакуум, царящий за бортом корабля. Уф! Я чувствую, что кондиционер шумит как обычно, значит, работает исправно; озонированный воздух наполняет каюту, и я с облегчением вдыхаю свежую струю. Клаустрофобия отступает: «Мы, тело, душа и моё внутреннее «Я» победили»!

Давно это было. Несколько лет прошло по корабельному времени. С тех пор я, Васка Торн, уже получила диплом пятого пилота в дублирующем составе и сертификат второго штурмана в основном экипаже. Чем страшно гордилась и размахивала словно флагом, правда только перед собой и моим любимым дедушкой. Оставаясь дома, в своей каюте, я крутилась перед зеркалом, разглаживая тёмно-синюю форму пилота на талии. Отражение же неумолимо показывало ещё по девически стройное до худобы тело. Женские гормоны запаздывали как-то и не торопились осчастливить хозяйку приятной сферической конфигурацией. Скромный размер сливовидных округлостей увеличивала вата в бюстгальтере. Большие круглые глаза я подчеркивала тонкой макияжной линией. Ну а зелёные волосы ёжиком укладывала гелем так, чтобы послушно лежали под форменной береткой. «Если издали смотреть, — то, пожалуй, сойду за опытного звёздного волка»! На людях же обычно старалась быть скромной, как того требовал этикет, и ни перед кем не проявлять и не показывать никаких чувств. Но строгий дедушка всё равно частенько ругал меня за спесивость, особенно, когда видел мои экзерсисы перед зеркалом. За что я сильно обижалась на деда, считая эти незаслуженные слова безосновательными придирками.

После той злополучной аварии, когда весь наш восьмой класс почти месяц провалялся в лазарете, старшие звездоплаватели решили, — пора строить более совершенный звездолёт и перебираться в новый космический дом. Тыквенные монстры, однажды проникнув на корабль, никуда не исчезли тогда и «навещали» в палате не только меня, но и моих одноклассников. Они клятвенно заверяли, что приходили к нам лишь поиграть и никому не желали зла. Психолог, терпеливо выслушивая сказки детских пациентов, недовольно хмурила брови и выписывала нам лошадиную дозу элениума, рецепт которого чудом сохранился в медицинском арсенале со времен старта первого Скитальца с орбиты Земли.