К месту будет добавить, что Буденный получил даже не четыре креста, а пять. Он рассказывает в своих воспоминаниях «Пройденный путь» (М., 1958): «За бой под Бжезинами все солдаты моего взвода были награждены медалями „За храбрость“, а меня наградили Георгиевским крестом 4-й степени». А позже, говорит, произошла ссора с вахмистром Хестановым, который «пнул мне в лицо кулаком. Не стерпел я обиды, развернулся и ударил Хестанова. Он упал и долго лежал неподвижно. Солдаты молчали, пока кто-то не предложил свалить вину на коня Испанца».
А дальше произошло вот что:
«Полку приказано было выстроиться в каре. На середину вынесли штандарт. И вдруг я слышу команду:
— Старшему унтер-офицеру Будённому на середину полка галопом, марш!
Адъютант полка зачитал приказ по дивизии, что я подлежу полевому суду и расстрелу.
— Но, учитывая его честную и безупречную службу, решено под суд не отдавать, а ограничиться лишением Георгиевского креста».
Это, дорогой, посерьезней; чем твое исключение в Литинституте из комсомола в 47-м году. Никакой вахмистр Хестанов тебе по физиономии не врезал и расстрел тебе не грозил, хоть ты и намекаешь на что-то подобное, да и восстановили вскоре. А сейчас ты сам в роли вахмистра Хестанова, только тот один раз ударил молодого унтер-офицера, а ты без конца плюёшь на могилу старого маршала.
Вновь крест 4-й степени Буденный получил на Кавказском фронте в бою за город Ван, во время которого его 3-й взвод 5-го эскадрона 18-го Северского драгунского полка захватил батарею из трех пушек; Георгия 3-й степени Семена Михайловича наградили за участие в нескольких атаках под Менделиджем; 2-й степени — за 22-дневный рейд по тылам противника; наконец, 1-й степени — за ночную разведку, во время которой было взято в плен шесть турецких солдат. А высокие советские награды были естественным продолжением и развитием этих Георгиевских…
А вы-то с Мунблитом сколько пушек захватили, сколько турок в плен взяли? Вы только по тылам Советской истории шастаете… Впрочем, возможно, что лгал здесь Мунблит, а Сарнов выступил в роли хранителя и популяризатора грязной лжи. Разделение труда между братьями…
После убийства в сентябре 1911 года русского премьер-министра Столыпина евреем Богровым отец убийцы публично заявил, что гордится сыном, а В. Розанов в декабре 1912 года писал в письме М. Гершензону: «После Столыпина у меня как-то все оборвалось к ним (евреям). Посмел ли бы русский убить Ротшильда или вообще „великого из них“».
И вот спустя 90 лет еврей срывает четыре Георгиевских креста с покойного русского героя. Как я, интернационалист, могу к этому относиться? И представьте себе, вместо того, чтобы встать на защиту национальной чести, ему помогают в подлом русофобском деле русские работники издательства: О. Разуменко, 3. Буттаев, М. Сартаков, Р. Станкова… А посмел бы русский, допустим, сорвать две Золотых Звезды с покойного генерал-полковника танковых войск Давида Абрамовича Драгунского, дескать, дали не по заслугам, посодействовал брат Мехлис и т. п.? Если бы и сыскался такой негодяй, перед ним несокрушимой стеной встали бы те же станковы-сартаковы, разуменко-буттаевы…
После фекальной попытки относительно Буденного и других наших маршалов Сарнов, естественно, попытался проделать то же самое с почетными званиями нашей страны: «Слово „герой“ стало официальным званием: „Герой Советского Союза“, „Герой социалистического труда“. Введение такого звания уже самой процедурой его присвоения предполагало, что героем человека можно назначить». Да, конечно, можно «назначить», но — после того, как человек совершил нечто героическое. Тут поражает не столько злобность ума, сколько его бедность, полная неспособность к аналогиям и ассоциациям: ведь во всем мире существуют подобные почетные звания! Например, английская королева взяла и назначила супруга Галины Вишневской — рыцарем. Она присвоила ему звание «Рыцарь Британской империи». Чего ж Сарнов молчал? Почему не вышел с Мунблитом на Красную площадь с плакатом «Долой назначенных рыцарей!». Чего молчал и когда звание Героя давали Михаилу Ромму, Сергею Юткевичу или Даниилу Гранину?
Тут же читаем, что звание Героя у нас давалось «далеко не всегда заслуженно». Ну, об этом не тому судить, кто не имеет даже медальки «Восьмисотлетие Москвы». Но, конечно, бывало и так, что незаслуженно. Так где ж этого не бывает! И в Союз писателей, случалось, незаслуженно принимали и даже на работу в «Пионерскую правду». У Бога всего много…
Но вот началась Великая Отечественная война. Что об этом у Сарнова? Он прежде всего заявляет, что никакой организованной эвакуации населения не было. Как язык не отвалится! Ведь сам-то, как пишет, с папочкой и мамочкой тотчас оказался где-то за Уралом… Совет по эвакуации был создан 24 июня, на третий день войны. К лету 1942 года немцы захватили территорию, на которой проживало, как сказал Сталин в знаменитом приказе № 227, более 70 миллионов человек. Целая Германия! Эвакуировать всех было просто невозможно, однако почти 10,5 миллиона все же эвакуировали, в том числе из приграничных западных областей: из Прибалтики — 120 тысяч, из Молдавии — 300 тысяч, из Белоруссии — 1 миллион, а также из Москвы — 2 миллиона, из Ленинграда — 1,7 миллиона и т. д. Да еще 2593 промышленных предприятия, из них 1523 крупных, таких, как Харьковский дизельный и Харьковский тракторный, важнейшие цеха Кировского, заводов «Серп и молот», «Электросталь», «Гомсельмаш», «Запорожсталь», агрегаты Днепрогэса и т. д. Да еще — 145 вузов, 66 музеев только из РСФСР, десятки библиотек, театров и т. д. Да еще 2,4 млн. голов крупного рогатого скота, 5,1 млн. овец и коз, 0,2 млн. свиней, 0,8 млн. лошадей (Великая Отечественная война 1941–1945. Энциклопедия. М., 1985, С. 801–803). Ничего подобного мировая история не знала.
13 декабря 1941 года Александр Фадеев докладывал Сталину: «Все писатели и их семьи (271 человек) были лично мною посажены в поезда и отправлены из Москвы 14 и 15 октября… Учтите, что свыше 200 активных московских писателей находятся на фронтах, не менее 100 самостоятельно уехало в тыл за время войны и 700 с лишним членов писательских семей эвакуированы в начале войны» (Власть и художественная интеллигенция. М., 1999. С. 476). Кто был впереди всех, мы теперь знаем.
Сарнов пишет: «Оставались многие. В том числе и евреи, не верившие советской пропаганде. Они были уверены, что слухи об антисемитской политике гитлеровцев сильно преувеличены. Все они, конечно, погибли». Так надо было верить советской пропаганде. Тем более что Гитлер находился у власти уже девятый год, и о его антисемитской политике были не слухи, а достовернейшие сведения. О ней, кстати, во весь голос кричали и советские фильмы «Профессор Мамлок», «Болотные солдаты», «Карл Бруннер», «Семья Оппенгейм», которые поставили по произведениям Фейхтвангера и других немецких евреев наши евреи: Е. И. Славинский, Г. Л. Рошаль, Г. М. Рапопорт, А. И. Минкин, — а евреи же, оказывается, им и не верили. Вот публика!
«Погибли мои бабка и дед, — пишет мемуарист. — Они жили не так близко от границы и вполне могли уехать. Но дед сказал, что помнит немцев по прежней войне. Это культурные люди, и бояться их нечего. На все уговоры он отвечал: „Что я, немцев не знаю?“ Смерть их была ужасна: рассказывали, что после расстрела нацистами местных евреев несколько суток шевелилась земля…» Ну, шевелящаяся земля это избитый газетный штамп, однако же — царство им небесное, и ещё хорошо, что внук не объявил их жертвами культа личности.
Впрочем, в другом месте книги он, видимо, проникшись дедовской верой в культурность немцев, всё-таки снимает с нацистов ответственность: «В сорок втором деда и бабку убили. Считалось, что немцы. Но на самом деле, скорей всего, те самые мужички — „богоносные, достоевские“». То есть русские. Спи спокойно, рейхсфюрер Гиммлер. У брата Бенедикта к тебе никаких претензий.
Итак, война идет, наши дела плохи, и Сталин, говорит наш историк, в отчаянии и страхе «вернул из лагеря Рокоссовского. И даже будто бы пошутить при этом изволил: нашел, мол, время сидеть». Да, Рокоссовский с 17 августа 1937 года находился под следствием, но Сталин, конечно, и не знал этого комдива (генерал-майора), одного из 993 довоенных генералов. А освободили его, восстановили в звании и вернули все награды не после драматического начала войны, а еще 23 марта 1940 года. И тут же назначили командиром 9-го механизированного корпуса. Как жаль, что Сарнов не служил там хотя бы каптенармусом.