«Ах, вот оно что» подумал Аполлинарий и ту же мысль увидел в глазах других мздователей.

-Евразия! Центр не хочет войны! Цивилизация хочет объединить все человечество воедино и только так сделать шаг в Будущее!

Вот они, мои герои, мои вдохновители! ЛГБТ-активисты, убитые за свою борьбу, иконы трансгендерного движения! Эти люди застряли между мирами, в холодном и безликом теле Мертвого Бога.

Остановитесь! Ваше упорство - это упорство больного. Но подлинное здоровье не в массовом религиозном экстазе, а в том, чтобы обрести себя и свою любовь.

Не будьте куклами в руках Злого Демиурга! Бог давно мертв, но его инерция продолжает двигать вами. Не разрушайте человечество! Ибо и вы сами - человечество! Сейчас или никогда - возьмемся за руки и вместе шагнем в Будущее! Туда, где мы будем свободны и счастливы! Ведь мы уже у Цели, у Тайны Бессмертия.

Я бы хотел поблагодарить моих героев, которые присутствуют здесь сегодня, моих друзей….

«Я понял, я понял» нервно закусывает губу Аполлинарий. «Это постмодернизм, я читал об этом… Да, конечно! Постмодернизм. И никогда, он никогда не кончится, этот бред, этот смрад, издевательство».

-Никогда! – проговорил он вслух. Главнокомандующий мздователь искоса посмотрел на него.

А Дамир продолжает, на лице его написано: «Оказалось я ого еще какой оратор! История меня запомнит».

-Илию Фаворского, который вдохновил нас всех на борьбу с коррупцией за справедливое и равное устройство общества. Аполлинария Дохова, который всегда поддерживал моего отца, был его правой рукой в идеологический вопросах, а также подготовил меня для этой речи.

Среди мздователей нашлись даже искорки эмоций, чтобы усмехнуться.

-Ведь смешно, да? Да? – полоумно обратился Аполлинарий к главнокомандующему.

-Но отдельное спасибо я хочу сказать Агату, моему возлюбленному, и всем ЛГБТ-духам, ставшим жертвами тоталитарных режимов в Переходные века, когда на периферии происходила настоящая ломка человечества…

Я приглашаю вас вступить в наш прайд, прайд Самости. – он распростёр руки, как когда-то перед Илией делали первые посланники Центра. - Быть едиными не значит быть связанными. Быть едиными, значит любить… и любить так, как это дано нам от рождения.

Радужные флаги. Похотливый маскарад. Вульгарный макияж, улыбки ЛГБТ.

-Хотите ли вы любви? Вступайте в прайд и вас научат любви. Ничего от вас не требуется, никакой платы, даже покаяния мы не просим. Лучшим покаянием будет просто открыть себя и открыться другим!

Пока Дамир говорил, ЛГБТ-духи образовали целое шествие. Хлысты-истуканы расступились. Шествие продвигается, но грубые и мрачные хлысты не вливаются в прайд. Постепенно Дамир начинает теряться, он чувствует, что не убедил хлыстов.

«Неужели это может так кончиться?»

Прайд углубляется в массы, истуканы окружают восставших активистов.

У Дамира не осталось слов, он и так налил столько воды… В это мгновение Дамир со всей остротой ощутил тот духовный стазис, который охватил жизнь вокруг.

-Дадим им дорогу!.. И тогда Центр примет нас всех!.. Спасемся!.. Сделаем последний шаг - вместе!Вы со мной?!

Чопорные лица истуканов уставились на Дамира.

-Вы хотите спастись?!

Молчание. Камни. Стазис.

-Вы со мной или нет?!

-НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! – массы взорвались, лица зарделись, ожесточились.

-НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! – кричит каждый хлыст, каждый бьет синхронно кулаком по груди.

Клич отрицания не умолкает: НЕТ бессмертию трансгуманистов; НЕТ оторванному от земли «Я»; НЕТ мейнстриму и цивилизации развлечений.

Впереди прайда раздается взрыв и полуматериализованные духи репрессированных членов ЛГБТ-сообщества разлетаются на куски. Прайд рассыпается. Хлысты давят всех. Голыми руками.

-Лжец! Лже-ец! Предатель! Тру-ус! Пре-да-тель! Лжец!

Раздается треск автоматной. Дамир падает. К нему на помощь бросаются два мздователя-телохранителя. Не потому, что поверили в него, они проклинают мягкотелого сопляка, а по долгу службы.

«Да будет на все воля Твоя» проговорил Аполлинарий и благословил вырвавшийся из бездны безначальный хлыстовский Хаос.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Звездная ночь попрана кровавым сапогом Красного гиганта. Молочный свет Луны, растленный, смешался с излучением Шара Грехопадения. Кровавое излучение падает из окна бронированного грузовика на лицо лежащего на откинутом сиденьи Дамира. Сюда принесли сына Катехона, чтобы вывезти его из сердца зародившейся Междоусобицы, из пекла, где Мздование вывернулось наизнанку и обратилось против самого себя.

Сошел с оси хлыстовский коловрат, движимый безысходной волей, и прямо как тот Веселый Паровоз истории, вновь наматывает на себя радужные человеческие кишки.

Распяли Архетип. Убили младенчика.

В кабину забирается какой-то человек. Мздователи громко что-то выкрикивают и спорят с пришельцем. Наконец, Дамир слышит властный, глубокий голос.

-В Лас-Вегас!

Бредящим, невидящим взором Дамир пытается разглядеть стоящую над ним фигуру и не верит своему счастью.

Захлебываясь кровью, он говорит.

- Агат … Агатик… Мы смогли… Мы сбежали… Все теперь… в наших руках…

«Агатик» тут же, у головы наследника. Через плечо висит зеленая полевая сумка.

-Да, Дамир, все в наших руках. – Агат гладит волосы наследника. – Но дело еще не окончено.

-Неужто… кровавую баню междоусобицы удалось замять?

-Этот пожар уже ничто не потушит. Из Хаоса все родилось, в Хаос все обратится.

-Ха… Но мы, мы-то успеем воспользоваться ею, Свободой-то, по полной... Да, Агат? – улыбается Дамир кровавым ртом. – Подожди, подожди… - в глазах Дамира отражается беспокойство. – Почему в Лас-Вегас? Ковчег… Бессмертие не там…

-Ты не видел, что стало с нашей Мечтой.

-Что? Что?! Скажи! Умоляю!

-Это… не передать…

-Значит… мы все проиграли?.. Смешались… в кашу? Аг-гат! Агат! куда…куда?

-Мы едем в Лас-Вегас. – твердо сказал Агат.

-Они убьют меня. Нас. – зрачки Дамира расширились, он схватил Агата за ворот рубашки. – Красный гигант растет. У нас почти нет времени. Какое нам дело до них до всех? Даже Цивилизация – к черту! Только наша любовь важна, Агат! Люб-би, люби меня…

Его кривые пальцы тянутся к нежным волосам Агата.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Закат.

Из-за выпотрошенных, запустевших высоток Лос-Анжелеса взлетела махина космического Ковчега, источающего пламя Агонии из четырех турбин.

Словно огромное, созревшее насекомое, Утилитрониум устремляется ввысь, чтобы прорвать озоновый слой, как полупрозрачную плеву, защищающую икринки недоразвитков. Ему тесно в «колыбели». Ведь это и есть сама Великая Матка, несущая в себе черную икру новых адамов и членов Мирового правительства.

Омерзительные маленькие глазки насекомого смотрят во все стороны. Или это пупырышки на конце огромного самотыка, летящего, чтобы удовлетворить какое-то женское божество?

Паразит в теле Бога, отравивший своей проклятой икрой Его Плоть и Кровь, рвется к бездонному небу, в мир безбрежной свободы, используя силу солнечной энтропии. Матка рвется ввысь, чтобы в холодном небытии космоса распустить свои механические щупальца и крылья, дрейфуя от одного навозного шара к другому. Конец заигрываниям со звездами смерти, изнывающим от газов смерти. Матке не нужен свет, ей ничего не нужно.

Антихрист

Одна из турбин Ковчега Спасения взрывается в полете. Гигантский самотык кренится в полете.

-Он летит, чтобы нас спасти! – говорит очередная жертва шизофрении.

-Наконец-то! Мы ждали… - говорит другой дебил.

Ковчег охвачен огнем. Он стремительно приближается к центру города.

-Падает! Падает! Бежим! Сейчас упадет! – словно проснувшись от стазиса кричат граждане Центра и хлысты.