И Лиза была частью этого.

Я начал замечать, что я пробуждаюсь от депрессии, не только от всего окружающего, но и от ее голоса, смеха, запаха. Все это оказывало максимальное давление на мои развивающиеся чувства. Я не думаю, что Лиза воспринимала себя как часть обстановки, продублировавшей ожидаемый эффект. Я думаю, что Лиза, как и я, была влюблена.

Женщины не представляли для меня сложностей с того момента, как я покинул дом дяди и осознал свою власть над умом и телом. Особенно красивые, в которых был часто какой-то странный голод в любви и которые очень часто покидали меня, так и не поняв, что их ко мне притягивало.

Но до Лизы они все, красивые или нет, немного поломавшись, уходили ничего не знача для меня. Это было так, словно они были певчими пташками, но стоило им только провести у меня ночь, как они превращались в обыкновенных воробышков, а их необыкновенное пение превращалось в обычное чириканье. Но потом я понял, что здесь была моя ошибка. Это я делал их такими. Благодаря мне, моим словам, они мгновенно вспархивали, и мы парили вместе в чудесном замке, построенном из света и воздуха, обещаний и красоты. Им всегда нравился мой замок. Они прибывали туда радостными, на крыльях моего воображения, и я сам верил, что мы будем вечно парить вместе. Но позднее, в свете дня, я приходил к выводу, что свет померк, а наша песнь – нудна! Женщины уже не верили в мой замок. Они находили, что это безумие с их стороны, предаваться моим мечтам. Возможно, они были такими же сухими логиками, как и мой дядя Матиас.

Но Лиза не оставляла меня, как другие. Мы постоянно сталкивались с ней на протяжении недолгого времени. Она парила со мной и парила сама. И тогда, впервые, я узнал, почему она не падает на землю, подобно другим. Это потому, что у нее был свой собственный воздушный замок, и она не нуждалась в моей помощи, чтобы оторваться от бренной земли. Она летела сама, при помощи своих собственных крепких крыльев.

Конечно, ее замок отличался от моего, но я решил идти с ней до конца жизни. Но она остановила меня.

– Нет, Там, – сказала она. – Еще нет.

Ее «нет» могло означать «не в данный момент», или «не завтра». Но взглянув в ее изменившееся лицо, в ее глаза, я увидел, что что-то похожее на закрытые ворота стояло между нами.

– Энциклопедия? – спросил я. – Ты хочешь, чтобы мы вернулись и работали там. Правильно? Попроси меня снова.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, – сказала она изменившимся голосом. – Там, на вечере Донала Грима, я поняла, что ты никогда не придешь в Энциклопедию, если я буду тебя просить. И если бы я попросила тебя об этом сейчас, ты бы и теперь сказал «нет»! Разве не так?

Рот мой открылся и тут же закрылся снова. Потому что, подобно каменной руке небесного бога, на меня обрушилось то, что оставили мне Матиас и фельдфебель, вырезав мою душу и выбросив ее прочь.

Между мной и Лизой пробежал холодок.

– Верно, – согласился я. – Ты права. Думаю, что и сейчас я сказал бы «нет».

Я взглянул на Лизу, сидевшую на обломках нашей мечты.

– Когда ты впервые сюда пришла, – медленно и осторожно говорил я, поскольку она была снова почти врагом мне, – ты говорила, что Ладна говорил о каких-то двух путях, по которым я мог бы идти. Тогда я не спросил тебя о том, что это за дороги. И если я сейчас двигаюсь по одной из них, то что представляет собой другой путь? Или все же сможешь?

Внезапно, посмотрев на меня довольно странно, она произнесла:

– Не хочешь ли ты увидеться со своей сестрой?

Эти слова обрушились на меня как брусок железа. Это было то, чего я подсознательно боялся и от чего постоянно старался избавиться.

– Я не способен… – начал я, но мой голос подвел меня. Что-то сжало мое горло, и я стал лицом к лицу со своей собственной душой, с сознанием своего малодушия.

– Вы известили ее! – закричал я, с ненавистью обрушиваясь на Лизу. – И она знает все, что случилось с Дэйвом?

Лиза молчала и только смотрела на меня. И я понял, что она больше ничего не скажет мне, не больше того, что ей поручили передать эти господа с Экзотики.

Дьявол вполз в мою душу и стоял на другом берегу реки, смеялся, махая мне рукой, приглашая присоединиться к нему.

Я повернулся и, ни слова не говоря Лизе, ушел во тьму.

Как полноправный член Гильдии я получал достаточно денег, чтобы удовлетворить малейшее мое желание. Но хоть здесь и не было моего желания, билет на рейсовый звездолет Культис-Кассиди я достал без труда. И вот теперь, когда наш корабль совершил очередной временной прыжок и после паузы еще один, воспоминания мелькали передо мной, воспоминания об Эйлин.

Это не были неприятные воспоминания. Это были воспоминания о подарках, которые она дарила мне. Очень часто она оказывала мне посильную помощь или своим присутствием снимала то давление, которое Матиас оказывал на мою душу. Я вспомнил множество случаев, когда она игнорировала собственные заботы, чтобы помочь мне и ничего, ничего я не мог вспомнить о том, когда бы я мог позабыть свои дела, чтобы помочь ей.

Все это пришло мне на ум, обдав холодом, придавив чувством вины и несчастья. В одном из перерывов между прыжками я попытался отбросить эти воспоминания, но это было превыше меня.

В таком состоянии я и приземлился на Кассиди.

Более бедная, более маленькая планета, чем Культис, Кассиди была планетой-близнецом Нептуна, с которым она образовывала, наряду с двенадцатью другими планетами, систему вокруг звезды А-Центавра. Кассиди остро нуждалась в научных кадрах, которые ей обычно поставлял значительно ранее заселенный Нептун.

Из столичного космопорта Мара я долетел до Альбани, где размещался университетский городок, основанный Нептуном. Здесь работали Эйлин и Дэйв, вернее раньше работал Дэйв.

Это был отличный многоуровневый город. Земли было мало, а нептунианские кредиты еще более скудны, и строители застроили маленькую площадку, собрав многие объекты на различных уровнях.

Я сел в такси и назвал адрес Эйлин. После бесчисленных вертикальных и горизонтальных туннелей мы достигли нужного уровня. Перед тем как войти в нужную дверь, я замешкался. Сцена гибели Дэйва возникла перед моими глазами. Я нажал кнопку звонка.

Дверь открыла женщина средних лет.

– Эйлин… – пробормотал я. – Я имел в виду… миссис Холл? Она дома?

– Но тут мне в голову пришла мысль, что эта женщина меня не знает. – Я ее брат… с Земли. Ньюсмен Там Олин.

Я был в своей гильдийской форме, и это достаточно говорило обо мне. Но в тот момент я совершенно не подумал об этом. Хотя, может быть, она никогда раньше и не видела гилдсменов.

– Миссис Холл переехала, – сказала женщина. – Эта квартира была слишком велика для нее одной. Она живет несколькими ярусами ниже и севернее. Подождите, я дам сейчас ее адрес.

Она ушла и через некоторое время вернулась.

– Вот. Я здесь написала, как туда добраться. На такси туда можно попасть очень быстро.

– До свидания.

Затем было долгое ожидание в такси и совсем уже непереносимое у двери.

– Там, – только и сказала она, открыв дверь на мой звонок.

Она совершенно не изменилась. И у меня возникла надежда, что все будет в порядке. Но она стояла и молчала. Я тоже молчал.

– Входи, – наконец сказала она ровным тоном. Она стала в сторону, и я вошел. Дверь медленно закрылась за мной.

Я огляделся, ошеломленный. Комната, не больше моей каюты первого класса, в которой я имел «счастье» добраться сюда. Стены безликого серого цвета.

– Почему… ты живешь здесь? – недоуменно выдавил я из себя.

– Эта комната очень дешева, – сказала она равнодушно.

– Но ты же можешь не экономить деньги! То, что ты получила в наследство от дяди… Постой, постой… Я одного не могу понять, – зачем ты живешь в такой дыре? Разве тебе не хватает денег?

– Мне хватает, – спокойно сказала она. – Но надо еще заботиться и о семье Дэйва.