– Что? Какая семья?

– Младшие братья Дэйва еще учатся в школе.

Она все еще стояла и не приглашала меня сесть.

– Что ты хочешь, Там? Зачем ты пришел сюда?

Я вгляделся ей в глаза.

– Эйлин, – сказал я, с трудом подбирая слова, – если у вас все же есть какие-то проблемы, то я как полноправный член Гильдии мог бы кое в чем помочь. Я могу обеспечить вас всем необходимым.

– Нет.

– Но почему? Я тебе говорю, что в средствах я не ограничен!

– Я не хочу от тебя ничего, Там. Благодарю. Но нам и так хорошо. Кроме того, у меня хорошо оплачиваемая работа.

– Эйлин!

– Я спросила уже у тебя, зачем ты пришел?

Это была не та Эйлин, которую я знал прежде.

– Увидеть тебя, – сказал я. – Думаю, ты хотела бы знать…

– Об этом я все и так знаю. Мне все рассказали. Они сказали также, что ты был ранен. Но теперь у тебя все в порядке, Там? А теперь уходи! Я это делаю только для безопасности семьи Дэйва. Если я дам тебе возможность прикоснуться к братьям Дэйва, ты их уничтожишь.

Она замолчала. Я молчал, не зная, что сказать. Мы молчали и смотрели друг на друга.

– Лучше уходи, Там, – наконец сказала она.

Ее слова вернули меня к действительности.

– Да… – пробормотал я. – Думаю, что это будет лучше.

Я повернулся и пошел, все время ожидая, что она позовет меня. Но она не позвала. Она не двинулась с места, пока я не сел в такси.

И я ушел! Я вернулся в космопорт один.

Один, один, один…

Я сел на первый же звездолет, отлетающий на Землю, и, закрывшись в своей каюте, начал размышлять о создавшемся положении. Безусловно, влияние Матиаса не могло не сказаться на мне. Даже воспоминания о руинах Парфенона, куда мальчишкой я часто убегал от дяди и его мрачного дома, были связаны у меня с Матиасом. Мой юношеский ум старался здесь, в старых развалинах греческой цивилизации, найти опровержение идей дядюшки. Я находил их тогда, но было ли это опровержением? Разве руины Парфенона не были ярким доказательством идеи об упадке и разрушении Земли под влиянием более великих представителей молодых миров? В молодости мы с сестрой… Сестра? Эйлин! Разве мог я представить себе, сколько боли принесет мне то, что она забыла меня? Разве я виноват в смерти Дэйва? Разве обязательно должно быть РАЗРУШЕНО все, к чему только я прикоснусь? Лиза упоминала, что у меня есть два пути. И один из этих путей была она. Ее любовь сможет увести меня с того пути, на котором я сейчас нахожусь!

Любовь? Эта смертельная болезнь, которая высасывает из человека все жизненные соки!

Ха-ха-ха!

Находясь в таком расположении духа, я внезапно захотел напиться. По пути на Кассиди я бы не смог этого сделать из-за чувства вины и надежды. Но теперь! Я засмеялся. Сейчас я уж смогу залить свой мозг, как обыкновенный нормальный человек. Заказав бутылку виски, стакан и лед, я вскоре уже чокался с собой о зеркало каюты.

– Будь здоров, Там Олин!

Шотландские и ирландские предки в моем генеалогическом древе начали требовать, чтобы их выпустили на волю. О, как я хотел надраться!

Хороший ликер струился по моим жилам, согревая и успокаивая. Воспоминания о молниях, возникших под гипнотическим взглядом Ладны, вернулись ко мне.

Более того, я сейчас почувствовал ту же силу и ярость, которые тогда бушевали во мне. И теперь я понял, каким слабым стоял перед ними, боясь использовать эти молнии.

Сейчас я увидел возможность, как можно использовать могущество УНИЧТОЖЕНИЯ! Возможности, которыми обладал когда-то Матиас, казались мне сейчас детской забавой.

Я пил, мечтая о могуществе. Я спал и мечтал о могуществе. И пока я спал, способы осуществления моей мечты прошли передо мной. Это была мечта, с которой я и проснулся.

Возможно, я действительно был там. В том месте, на каменистом склоне горы, между взгорьем и морем, в маленьком каменном домике с многочисленными щелями, замазанными дерном и грязью.

В том маленьком однокомнатном доме без камина, но с примитивным очагом у стены, запачканным копотью, и дырой в крыше для дыма. На стене возле костра на двух деревянных колышках висела моя драгоценная собственность!

Это было фамильное оружие, настоящий старинный палаш – «великий меч»! Более четырех футов длины, с обеих сторон заточенное широкое лезвие, ни пятнышка ржавчины. Его эфес имел только простую поперечину. Хотя это и был двуручный меч, тщательно смазанный жиром и хранящийся у огня, ножен для него не было.

Во время сна я снял его и пошел к берегу моря. Отыскав большой серый камень, я два дня точил на нем лезвие. В течение всего этого времени стояла чудесная погода, светило яркое солнце и было тепло. Но на утро третьего дня пошел дождь и поднялся холодный ветер. Я поспешно прервал работу, обернул лезвие мешковиной, которую снял со своих плеч, и бегом бросился домой. И там, сидя возле жаркого костра, закутанный в толстую войлочную накидку, я любовался игрой огненных зайчиков, отражающихся от костра на лезвии меча. Свирепая радость переполняла меня. Радость, которую я раньше никогда не испытывал. Сейчас, сидя у этого костра, я чувствовал себя волком, только что досыта напившимся крови.

И тут я проснулся.

Яркий свет все еще заливал мою каюту. На столике сиротливо стояли две пустые бутылки. Тяжелое чувство, знакомое всем, хотя бы раз очнувшимся после ужасной пьянки, владело мной. Но радость этого странного сна все еще была со мной.

Облегченно вздохнув, я снова погрузился в сон.

Но сейчас мне уже ничего не снилось.

Когда я проснулся, то не почувствовал необходимости в похмелье. Мой мозг был холоден, чист и свободен. Я помнил все, происшедшее со мной за эту странную воображаемую жизнь. Сейчас, как никогда ясно я увидел путь, по которому мне предстояло идти.

Я решительно отбросил любовь! Вместо этого я открыл в себе эту странную радость мести. Я вспомнил, как фельдфебель перед тем, как покинуть меня, говорил, указывая на убитых пленных:

«То, что я написал на этих телах, не в силах стереть никто!»

Да, это была правда. Но я… один среди человечества четырнадцати миров, способен был стереть гораздо большее, чем это. И я сотру инструменты, которые создали это писание. Я, наездник и хозяин молний, клянусь в этом. Ими я уничтожу культуру людей двух миров Френдлиза. И я уже видел способ, которым это будет осуществлено.

К этому времени звездолет достиг Земли. Основные контуры моего плана были, по существу, уже нарисованы!

Я принял решение вернуться на Новую Землю, где в это время Элдер Брайт начал выкупать своих солдат, попавших в плен к Кейси Гриму.

Френдлизцы, выкупая пленных, немедленно размещали их вблизи столицы северян, города Мортона, словно это были оккупационные силы. Френдлиз требовал от нового правительства Севера обещанную плату за наем солдат. Эта плата была обещана Френдлизу ныне несуществующим правительством мятежников. Но в требовании Элдера Брайта не было ничего необычного. Такие вещи случались и ранее.

А всему причиной был тот особый обмен специалистами, который установился между мирами уже более ста лет назад. И тут не было различия между научным работником и наемным солдатом.

Задолженность одного мира перед другим должна была быть погашена и не зависела от смены правительств. Правительства можно было бы легко менять, если бы их смена влияла на оплату межпланетного долга. В том же случае, если конфликтующие стороны призывали помощь со стороны, вступал в действие закон: «Победитель оплачивает все!»

И вот сейчас случилось следующее: Френдлиз, не получив в свое время обещанной платы от бывшего правительства мятежного Севера, объявил «войну» Новой Земле до тех пор, пока долг не будет выплачен. Правительство Новой Земли в свою очередь направило протест в Совет Миров с целью вывода войск Френдлиза с территории планеты.