- Не может быть,- запротестовал я.- Я был там и в половине двенадцатого, и в половине первого. И даже в семь утра.- Я умолчал, что в это время я находился в сауне в бессознательном, то есть сонном, состоянии. Да и какое это имело значение!

- Хорошо,- сказала Аня.- Давай сверим часы. Может, у тебя какие-нибудь проблемы с определением времени. С гениями это бывает.

По поводу особенностей гениев я с ней спорить не стал, но руку с часами протянул.

- Все понятно,- весело сказала Лукошкина.- Ты опять ошибся. Ты пришел на свидание в 11.30 по местному времени, а я там была в 11.30 по московскому.

Я не стал ничего говорить нашему высококвалифицированному юристу. Просто повернулся и пошел.

Настроение было похабное. Тем более что очередная - третья по счету кража, несмотря на прогнозы, произошла. У Виктории украли сумочку. Там были деньги, документы, косметичка. Украли прямо из шале, в тот момент, когда Виктория была у себя. Не слышала ничего только потому, что принимала душ.

- А дверь?- спросил Володя тигрицу.- Дверь наружную ты оставила открытой?

- Я как-то не подумала. Я забыла, Вовик.

- О Господи! Вика, нельзя быть такой беспечной! Ведь тебя же могли даже изнасиловать.

- Ах!- ответила Виктория.- Конечно, могли бы... ах!

Володя Соболин стал крутой, как Уокер, и каменный, как Брюс Ли.

- Найти вора - дело чести. Теперь я отсюда никуда не уеду, пока не найду,- сказал он.

Лукошкина, на которую я старался не смотреть и вообще всячески демонстрировал ей свою холодность, округлила глаза и невинным голосом произнесла:

- Хорошо, хоть не изнасиловали. Вика этого бы не перенесла.

Володя взвел курки обоих "смит-вессонов" и вышел. В нем была неотвратимость мстителя... ой-ей-ей!

А настроение все равно было похабным. День сверкал, с крыш барабанила капель... и - весна. Весна! Но настроение - дрянь. Лекции до обеда мы отчитали кое-как. Плохо отчитали. Да и у слушателей настроение было никакое. В воздухе витала бацилла недоверия... Я и сам все время ловил себя на том, что, вглядываясь в лица, спрашиваю: кто? Кто из этих славных на вид людей вор?

Ответа не было. Из собравшихся на базе комсомолии тридцати трех человек с уверенностью можно было исключить шесть человек обслуги. Я выяснил, что все они работают давно, за место держатся и вообще никаких эксцессов ранее не случалось. Можно исключить нас четверых.

Можно исключить троих пострадавших. Да еще, пожалуй, Танненбаума, Свету и Светину подружку Валю... Я присмотрелся к ним во время недоразумения с "Каролиной" - они явно не способны украсть. Ну и, разумеется, можно исключить уехавших супругов. Всего, таким образом, вне подозрений оказалось восемнадцать человек.

Впрочем, неверно - семнадцать: Юрия Львовича я включил в список дважды. Как пострадавшего и как уехавшего.

Итак, круг подозреваемых сократился вдвое. С этим списком работать уже реально. Я был уверен, что вора вычислить можно, но для этого нужно время. А вот его-то почти не осталось. Менее чем через сутки нам предстояло уезжать.

"Да и черт с ним,- решил я зло.- Детей мне с воришкой не крестить. Мы улетим, а вы тут сами решайте свои проблемы". Так я размышлял, слушая, как Повзло читает лекцию. Это было до обеда.

А в обед приехал мотоциклист...

В обед приехал мотоциклист из N-ска.

И привез пачку экземпляров газеты "Скандалы и светская жизнь N-ска". Экстренный выпуск. Главный редактор Бодрящий Ю. Л. Тираж - 200 экземпляров. Газета представляла собой обычный лист бумаги формата А4, отпечатанный с обеих сторон на ксероксе. Бумага выглядела слегка грязноватой из-за некачественного ксерокопирования и совершенно грязной из-за содержания.

Статья в "Скандалах" называлась "Рассадник разврата, пьянства и воровства в бывшем комсомольском борделе". Она мигом разошлась по рукам и вызвала интерес больший, чем наши сегодняшние лекции.

Пересказывать содержание не буду. Скажу только, что нам были посвящены три абзаца с подзаголовком "Бригада из бандитского Петербурга". Там упоминалось о моей судимости. О том, что на бильярдном столе "наш корреспондент" нашел дамские трусики и "...известно, что господин Обнорский-Серегин очень любит играть на бильярде. Интересно, в какие игры он играет?" Были еще и слова о том, что Повзло "пьет водку, как извозчик". У Лукошкиной - "глаза проститутки с Невского", а Володя Соболин - "фигляр из провинциального ТЮЗа". И, разумеется, намеки о нашей причастности к кражам.

В обед я собрал наш маленький коллектив в своем шале. Каждый пришел с экземпляром "Скандалов". Настроение было паршивое. Только Аня улыбалась. А Соболин энергично ходил из угла в угол, курил, ронял пепел на палас. Что-то бормотал.

Разобрать можно было только отдельные слова: из ТЮЗа... фигляр... едва не изнасиловали... светская жизнь!

- Да я Гамлета,- сказал вдруг Володя громко, вскидывая голову, и тише добавил: - Мог бы сыграть.

- Володя! Мы работать собрались, а не рефлексировать,- заметил я и изложил свои соображения о "круге подозреваемых". Все согласились со мной, что вычислить супостата в принципе можно, но - времени мало. Значит, необходимо еще больше сократить список.

- А как?- спросил Володя.

- Просто,- сказала Лукошкина.- Почему, как ты думаешь, они косятся на нас?

- Потому что мы чужие, приезжие.

- Верно,- кивнула Анька.- Но это еще не все. Есть еще один фактор.

- Какой?- спросил Володя.

А Лукошкина ответила:

- Мы здесь новые. До нас здесь ничего подобного не было. Я узнавала у девчонок. Но не только мы здесь новенькие.

- А кто? Кто еще, Аня? Не томи!

Анна улыбнулась загадочно. Володя смотрел на нее пронзительным взглядом сицилийского мстителя.

- Сюда впервые приехали два человека, ранее в эту тусовку не вхожие,Татьяна, которая с "Каролиной", и...

- И? спросил Володя нетерпеливо.

- И Виктория.

Володя уронил длинный столбик пепла на палас.

- Ну,- сказал он,- я ее за вымя-то возьму. Дело чести!

- Кого?- спросил Повзло.- Татьяну или Викторию?

- Коля,- ответил Соболин,- я вижу, что ты предвзято относишься к Виктории. Но повода для оскорблений она тебе не давала. Тем более что она сама стала жертвой. Так?