Нам с Повзло идея с реструктуризацией понравилась. Каждый из нас написал по своему варианту реорганизации Агентства, правда, они кое в чем противоречили друг другу. Например, Повзло предлагал создать один большой расследовательский отдел, естественно, во главе со Спозаранником, утверждая, что это улучшит управляемость сотрудниками, добавит штабной культуры и трудовой дисциплины.

Я считал, что при таком варианте реструктуризации главным в Агентстве станет Спозаранник, и скоро и мы с Повзло, и даже сам Обнорский окажемся просто не нужны. Кроме того, лично я терпеть не мог штабной культуры, хотя и понимал всю ее необходимость в ограниченных объемах - например, в объемах кабинета Спозаранника.

Я предлагал другой вариант реструктуризации, предполагавший разукрупнение отделов и создание массы новых подразделений по самым разнообразным направлениям (например, отдел расследований в области шоу-бизнеса, отдел расследований в сфере туризма, репортерская экономическая служба и так далее. Особенно мне нравился придуманный мной отдел сельскохозяйственных криминальных новостей).

Слухи о грядущей реструктуризации будоражили Агентство и порождали самые немыслимые альянсы - например, в борьбе с этим мероприятием объединились Агеева и Спозаранник, которых периодически стали видеть вместе обсуждающих что-то возле туалета. Однажды за этим неприглядным занятием их застал Обнорский, и они сменили явки - я подозревал, что они стали запираться в туалете, впрочем, доказательств у меня не было.

Сейчас - после получения выговора и установления контроля за моей деятельностью со стороны Спозаранника - моя прежняя идея реструктуризации мне уже не нравилась: хотелось придумать что-то более радикальное. Я сел и быстро написал:

"С целью улучшения качества менеджмента, повышения рентабельности отдельных подразделений и Агентства в целом, повышения актуальности и оперативности проводимых расследований, необходимости ведения борьбы с застойными явлениями в "Золотой пуле" и учитывая западный опыт маркетинга, факторинга и проведения фьючерсных сделок, считаю необходимым:

- в кратчайшие сроки провести полную ротацию сотрудников Агентства;

- ни один сотрудник не должен остаться на прежней должности (за исключением руководящего звена, как оплота стабильности и процветания Агентства)..."

Под руководящим звеном я понимал Обнорского, себя и Повзло. Главное, что надо было придумать,- куда определить Спозаранника? Сначала я хотел предложить ему должность охранника, но, представив, что мне придется каждое утро сталкиваться с ним на входе в Агентство, я ужаснулся. И написал: предлагаю назначить Спозаранника на должность руководителя службы "скорой расследовательской помощи" для оказания содействия журналистам-расследователям в удаленных регионах России и СНГ. Сначала я думал передать в распоряжение Спозаранника Валю Горностаеву, но потом решил, что это будет слишком жестоко по отношению к ней - может, полюбит она Шаховского, и наш законченный роман перестанет ее волновать?

Закончив с планом реструктуризации, я решил продолжить расследование отравления в буфете.

- Только теперь делать все будем тихо, чтобы не узнал Обнорский,пояснил я своему эстонскому доктору Ватсону.

Он, как всегда, отреагировал положительно:

- Сеэ метсик маа!

Итак, Обнорский запретил мне заниматься Соболиной. Что ж, не будем ей заниматься. Но в запасе есть мужики из фирмы "Рита" - может, они что-то видели или слышали, когда обедали в Агентстве?

Быстренько выяснив их телефоны, я позвонил сначала Штатенбауму - его дома не было, просили перезвонить ближе к ночи, потом Петрову - он оказался в больнице.

- С каким диагнозом?

- Отравление.

Схватив стажера в охапку, я помчался в больницу к Петрову.

Учредитель фирмы "Рита" Виктор Петров оказался бугаистым молодым человеком. Как и совсем недавно Агеева, он лежал в индивидуальной палате с кондиционером и телевизором, но - в отличие от Агеевой - послушать, как бьется его сердце, мне не предложил. Впрочем, я не расстроился и взял быка за рога:

- Что ели? Что видели? Что слышали? Кого подозреваете?

Петров подробно ответил, что ел мясо, использовал ли перец - не помнит. Считает, что отравление было не случайным.

И что жертвами его должны были стать не сотрудники Агентства, а он и его компаньон Боря Штатенбаум. Им уже неоднократно угрожали - и по телефону, и письма приходили. У Петрова в квартире выбили все стекла - кто-то дал по окнам очередь из "Калашникова" - в милиции сказали, что обычное подростковое хулиганство. А у Штатенбаума пытались спалить машину.

- И кто все это делает?

- Люди Лехи Склепа.

- А зачем?

- Хотят, чтобы мы продали им "Риту".

- А что в этой "Рите" такого особенного?

- "Рита" - владелец крупных пакетов акций в уставных фондах двух промышленных предприятий - "Петроэлектроконтакт" и Ленинградский железный завод. Раньше эти заводы были никому не нужны, а теперь все хотят стать промышленниками.

- А кому достанется ваша доля в "Рите" в случае вашей гибели?поинтересовался я из чистого любопытства.

- Наверное, Штатенбауму. Это лучше у него спросить. Делами фирмы ведь фактически занимается Боря. Но он мне говорил, что все оформлено так, чтобы в случае смерти одного компаньона, все досталось второму.

- А как же родственники?

- Они могут получить денежную компенсацию. Но у меня родственников нет.

Вечером я добрался и до Штатенбаума. Оказался очень интеллигентный человек - два высших образования - философ и что-то вроде бакалавра менеджментских наук.

- Да,- сказал он.- Угрожали. По телефону звонили противным голосом, говорили, что лучше с ними не ссориться. Машину подожгли.

Про Леху Склепа Штатенбаум знал мало, но если Витя Петров говорит, значит, так оно и есть - он специалист по таким делам.

Конечно, лучше всего было обратиться к Обнорскому и попросить его по своим каналам выяснить, какой интерес Леха Склеп имеет к фирме "Рита" и к этим железным заводам. Но к Обнорскому обращаться было нельзя.