Отшельник дал Гарабу несколько лепешек на ужин и пригласил его переночевать в своей хижине.

На следующее утро йог приготовил маленькие шарики из риса. Затем он призвал покойного, предложив ему подкрепиться перед дальней дорогой в мир предков и заклиная его не заблудиться в пути.

— Сын мой, — сказал он затем Гарабу, — твой отец чего-то хочет от тебя; дай ему это, чтобы он не отнял у тебя нечто большее. Он велел молодому человеку вытянуть из своего платья несколько ниток, вырвать из головы несколько волос и положить их среди даров со словами: «Вот одежда для вас, отец мой, не забирайте у меня больше ничего».[39]

Когда обряд был совершен, отшельник бросил рисовые шарики, нитки и волосы в огонь.

— Они не должны оставаться вблизи моего жилища, — объяснил он.

Затем отшельник велел Гарабу сделать из травы веник и тщательно вычистить место, где были разложены дары, и землю вокруг него. Следовало уничтожить следы приношений, а также следы, оставленные призраком, который приходил за угощением, чтобы он не мог потом узнать этого места и не испытывал искушения вернуться, а отправился бы в мир предков, где ему надлежало оставаться до тех пор, пока он не возродится при благоприятных или тягостных обстоятельствах, в зависимости от деяний прошлой жизни.

— Теперь тебе нечего бояться призрака йога, сын мой, — сказал отшельник Гарабу на прощание, — но ты должен опасаться последствий твоих былых поступков. Я повторяю: ты выйдешь когда-нибудь на путь спасения. Сумей же распознать его и не сворачивай больше с этой дороги.

В течение следующих недель предводитель разбойников и его спутники совершили обход горы. Затем они покинули Ган-Тэсэ и отправились на восток.

До моего возвращения оставайтесь мирными пастухами и занимайтесь только своими стадами. Главное — никаких набегов. Подождем, пока пе улягутся страсти вокруг дела, которое принесло нам богатую добычу. В Китае нас выслеживает предводитель большого войска; он будет рад воспользоваться случаем, чтобы напасть на наши племена и захватить скот. Растолкуйте это всем как следует. Мы должны быть особенно осторожными, чтобы не навлечь на себя беду.

Так Гараб напутствовал своих сообщников, с которыми расстался в Лхасе, и они по возвращении на родные стойбища в точности передали его слова соплеменникам. Все отдавали должное мудрости главаря, и на протяжении нескольких месяцев его приказ неукоснительно выполнялся. Однако время шло, а Гараб все не возвращался. Почему он так задержался? Не случилось ли с ним несчастья? Не заболел ли он?.. Или, сохрани его боги, не умер ли? Он говорил, что собирается разведать в тех краях, где окажется, новое выгодное поле деятельности. Как знать, не нашел ли он уже такое место, не собрал ли другую банду и не обогащается ли, пока они томятся без дела в своих палатках, подобно женщинам, по-глупому пропуская через свои земли купеческие караваны?.. 

Эти поначалу смутные мысли со временем все настойчивее овладевали умами пастухов-разбойников. Они принялись несмело обмениваться подобными соображениями, а затем стали открыто обсуждать их на советах вождей и старейшин. Их алчность, возбуждаемая проходящими караванами, становилась все более неудержимой, и вдобавок один из грабителей, втайне завидовавший Гарабу, намеренно разжигал ее своими речами в надежде занять место отсутствовавшего предводителя в случае удачного исхода нового набега.

И вот настал день, когда разбойники, не в силах держать в узде свои хищные инстинкты, решили преобразовать банду и избрать предводителем Дава, человека, жаждавшего взять бразды правления в свои руки.

Тем временем ожидались два каравана. Один из них, который вез товары из Китая, должен был пройти мимо парных озер Гья и Нора.[40] Другой принадлежал тибетцам из Амдо, ежегодно продававшим лошадей и мулов в Лхасе. Стадо, которое они гнали на базар, насчитывало более трехсот голов.

Как обычно, тибетцы шли через пустынные степи к западу от стойбища разбойников.

Оба каравана подверглись нападению с интервалом в несколько недель. Жители Амдо мужественно сопротивлялись, и грабителям удалось отнять у них лишь незначительную часть животных, предназначенных для продажи, потеряв при этом на поле боя двух своих товарищей. Торговцы тоже понесли урон: один из китайских купцов попытался бежать, когда был атакован их обоз, и утонул в горной реке; трое жителей Амдо были ранены, и один из них вскоре скончался.

Эти налеты наделали шум и взволновали население приграничных районов. Торговцы Китая и Тибета требовали возмездия. Предводитель большого войска, уже давно собиравшийся в поход против пастухов-разбойников, чтобы его воины, которые получали нерегулярное жалованье, могли поживиться за их счет, был безмерно рад осуществить свой замысел под видом восстановления справедливости и обеспечения безопасности путешественников. Его храброе, хорошо обученное войско, состоявшее в основном из метисов, в жилах которых текла китайская и тюркская кровь, напало на стойбище пастухов и без труда разгромило неорганизованные силы противника. Множество разбойников погибло в сражение или при попытке к бегству, все пленные также были убиты.

Успехи Гараба в течение десяти лет дерзкой разбойничьей жизни давно привлекли к нему внимание. Офицеры, руководившие походом, получили приказ взять его живым или мертвым и прислать своему командующему голову главаря разбойников, чтобы он мог выставить ее на обозрение в каком-нибудь приграничном городе, где часто бывают пастухи, дабы охладить пыл тех, кто втайне мечтал повторить подвиги Гараба.

Солдаты рассчитывали, что прославленный разбойник будет возглавлять свой отряд, руководя обороной стойбищ. Однако Гараб в это время находился в пути, возвращаясь из паломничества к Ган-Тэсэ, и не подозревал о том, что случилось с его друзьями.

Описание главаря, данное многими из его бывших жертв, нисколько не соответствовало облику нынешнего предводителя разбойников Давы, незадачливого зачинщика неразумных набегов, повлекших за собой репрессии, которых опасался Гараб. Офицеры не дали себя провести. Раненый Дава попал в плен, где его жестоко высекли, и, не выдержав пыток, он поведал на допросе, что Гараб давно отправился к Ган-Тэсэ с женой и двумя спутниками и что, по-видимому, все четверо вскоре вернутся. После того как он дал эти показания, его убили. По окончании похода большинство воинов вернулись в родные места вместе со стадами побежденных, в том числе и стадом Гараба. Нескольким военным гарнизонам, разбросанным по стране, было поручено следить за тем, чтобы рассеявшиеся племена не создавали новых банд. Описание Гараба и его спутников было разослано по всей округе вместе с предписанием схватить разбойника, лишь только он появится. И вновь на высокогорные пастбища, ненадолго потревоженные шумом сражений, снизошли покой и тишина.

Во время странствия в Лхасу Гараб шествовал через пустынные плоскогорья, простирающиеся к северу от Хор-Нагчу. В этих же краях он совершил нападение на караван монгольских паломников, среди которых оказалась Дэчема, Однако на обратном пути, устав за долгие месяцы от безлюдья и все еще находясь под гнетущим впечатлением от странного спектакля, который разыгрался у подножия священной горы, Гараб решил избрать менее дикую дорогу. Таким образом, выйдя из Лхасы, он добрался до Гямда, а затем поднялся к северу, направляясь в Черку,[41] от которого можно было дойти до его стойбища всего за десять дней.

Возле Нанчена,[42] едва покинув земли, принадлежащие лхасским властям, путники узнали о трагических событиях, которые произошли несколько месяцев назад.